Робин Хобб - Город Драконов

– Что-то случилось. Ее здесь нет – и непохоже, чтобы она сюда приходила.

Очаг для таких маленьких помещений представлял собой всего лишь глиняное блюдо. Он отыскал несколько угольков, которые еще тлели, раздул огонь и зажег обычный фонарь. Более сильное освещение только подтвердило то, что он и без того знал. Малта не пришла с Совета. Здесь все оставалось совершенно таким же, каким было, когда они закрывали за собой дверь.

Лефтрин и Скелли стояли у открытой двери. Ему было не до любезностей.

– Извините. Мне надо идти ее искать. Она была усталой, когда мы расстались, но обещала, что пойдет прямо сюда. Она… у нее болела поясница. Ребенок… Живот такой большой…

Девушка откликнулась:

– Мы пойдем с вами. Где вы видели ее в последний раз?

– Прямо у здания Совета.

– Тогда мы начнем оттуда.

Он привел ее к себе в комнату. Очередная схватка началась как раз в тот момент, когда они оказались на пороге борделя. Малта согнулась пополам у двери: ей хотелось только скорчиться и не шевелиться, пока боль не пройдет. Однако он схватил ее за руку и протащил через крошечную гостиную в очень неприбранную спальню. Там пахло мужским потом и несвежей едой. Кресло было похоронено под ворохом ношеной одежды. Простыни на узкой кровати сбились, открывая покрытый пятнами матрас. На полу у двери стояла тарелка с обколотыми краями. Муравьи копошились на корке хлеба, оставшейся там, а также исследовали перевернутый графин и грязный прибор, валявшиеся рядом. Единственный свет давал почти угасший огонь в глиняном очаге. В нескольких корзинах у двери хранились его личные вещи. Она разглядела сапог и один заскорузлый носок. А потом он снова ее пихнул.

Малта пошатнулась, ухватилась за край низенького столика и пригнулась рядом с ним.

– Найди женщину! – яростно прошипела она ему, – кого-то, кто разбирается в родах. Сейчас же!!!

Он несколько мгновений молча смотрел на нее, а потом сказал:

– Здесь безопасно. Я сейчас вернусь.

Когда он закрыл дверь, комната погрузилась в полумрак. Где-то недалеко захохотала женщина, а какой-то мужчина вскрикнул в пьяном изумлении.

Малта опустилась на пол, учащенно дыша. Она едва успела перевести дух, как у нее началась новая схватка. Она пригнулась к напряженному животу – и у нее вырвался тихий стон.

– Все будет хорошо.

Она сама не знала, то ли молит Са, то ли уговаривает младенца у себя в утробе.

Еще две схватки успели накатить и схлынуть прежде, чем она услышала звук открывающейся двери. Каждый раз, когда схватка заканчивалась, она обещала себе, что доковыляет до двери и пойдет искать помощь, как только отдышится. И каждый раз новая волна боли захлестывала ее прежде, чем ей удавалось это сделать. Она не могла бы сказать, сколько времени прошло. Из-за болей время растянулось до бесконечности.

– Помогите! – с трудом проговорила она и, подняв взгляд, увидела, что этот бесполезный идиот привел с собой еще одного мужчину. Она устремила глаза на него. – Повитуха! – прошипела она. – Мне нужна повитуха!

Они не обратили на ее требование никакого внимания. Тот мужчина, который ее привел сюда, пересек комнату, обойдя и чуть ли не перешагнув через нее. Он взял дешевую желтую свечку в примитивном подсвечнике, засветил ее от огня в очаге, а потом зажег от нее еще несколько свечей в комнате. А потом шагнул назад и указал на нее, очень довольный собой.

– Видишь, Бегасти? Я прав, так ведь?

– Это она, – сказал вновь пришедший. Он наклонился, вглядываясь в нее, и у него изо рта пахнуло резкими пряностями. Он был одет богаче, чем тот мужчина, который приволок ее сюда, и говорил с совершенно явным калсидийским акцентом. – Но… что с ней не так? Зачем ты ее сюда привел? Будут проблемы, Арих! Многие из жителей Дождевых чащоб перед ней преклоняются.

– И столько же ее презирают! Они говорят, что она и ее муж слишком горды собой и что знатность, власть и красота заставили ее вообразить себя королевой. – Он захохотал. – Сейчас вид у нее совсем не королевский!

Малта едва слышала их слова. Ее разрывало пополам – это было совершенно ясно. С трудом она приказала им:

– Найдите какую-нибудь женщину мне в помощь!

Тот, которого звали Бегасти, покачал головой.

– Здесь по ночам шумно, даже когда нет грозы. Тут вопят, визжат и даже кричат. Никто не придет узнавать, в чем дело.

Малта тяжело дышала и пыталась соображать. Что-то ужасно не так. Они не собираются ей помогать: они вообще ее не слушают. Зачем этому мужчине понадобилось притворяться услужливым, зачем было приводить ее сюда?

Новая волна боли заставила ее забыть о них. Во время схваток она теряла способность соображать. А когда боль прошла, она поняла, что у нее есть всего несколько секунд на то, чтобы попытаться собраться с мыслями и хоть что-нибудь придумать. Что-то… есть что-то такое, что она знает, что-то очевидное – но ее разум отказывался сосредоточиваться. Их калсидийский акцент был слишком сильным, и у обоих не было на лице татуировки. Если бы они появились здесь вместе с волной освобожденных рабов, тогда у них на лицах должна быть нанесена татуировка, отмечавшая таких беженцев. И тут, когда боль уже снова навалилась на нее, а двое мужчин безучастно наблюдали за ее мучениями, все кусочки мозаики внезапно встали на свои места. Такой очевидный ответ: это шпионы, те самые, о которых говорил капитан Лефтрин! Грязные руки Калсиды дотянулись до Дождевых чащоб, чтобы совращать и соблазнять деньгами. Вот кто стоял за охотником Джессом и его замыслом убить драконов ради денег. Ну, конечно же!

А она совершенно беспомощна и оказалась в их власти. Для чего? Зачем им могла понадобиться роженица?

Словно по заказу, один из мужчин задал этот вопрос второму:

– Зачем ты ее захватил, Арих? Ее слишком хорошо знают, а внешность у нее слишком необычная, чтобы ты смог увезти ее домой как рабыню. И не в нашем положении договариваться о возвращении заложницы! Мы ведь договорились, что останемся здесь невидимыми, что постараемся как можно быстрее заполучить нужное, а потом уехать из этой забытой богами дыры!

Арих довольно ухмылялся. Малта содрогалась и пыталась не стонать, пока ее младенец сражался за возможность родиться. Роды – это один из самых интимных моментов жизни женщины, а она в этот момент оказалась здесь, на грязном полу в борделе, без мужа и повитухи, под бесцеремонными взглядами пары калсидийских шпионов! Она чувствовала, как под полами плаща и длинной туникой ее младенец пытается появиться на свет. Его рождение было таким близким – и этому предстояло произойти в столь ужасающем месте! Ей отчаянно хотелось отползти от этих мужчин, хотя бы забиться в угол комнаты. Она часто дышала, пытаясь сохранять молчание, пытаясь скрыть от них, что ее ребенок вот-вот будет здесь. Однако их голоса врывались в ее сознание.