Стелла Геммел - Город

Амита между тем размышляла, как ей поступить с неожиданным подарком – свободным временем до заката. До Пира призывания оставался всего месяц; нужно как следует освоиться в этом крыле дворца и по возможности разведать дорогу в Библиотеку Безмолвия, как ей велели. Прежде чем явиться сюда, она изучала скудные и «слепые» планы дворца, но приложить их к «местности» не очень-то получалось. Они были сделаны столетием раньше, когда здесь обитали исключительно женщины. Теперь их место заняли гости императора – вельможи и их друзья. Многие покои пустовали. Тем не менее крыло охранялось: Амита видела в коридорах вооруженных людей. Если она возьмется среди дня здесь бродить, это бросится в глаза.

Поэтому, когда Эссайос неохотно завершила свои наставления и отпустила ее, Амита решила просто вернуться в комнаты Петалины, запоминая боковые коридоры, лестницы и двери. На память она не жаловалась и намеревалась постепенно исследовать каждый проход. И если на то пошло, она всегда могла спросить, где находится Библиотека Безмолвия, но уж это на крайний случай. Ей крепко внушили: не высовывайся, не высовывайся…

– Эй, девка!

Она как раз добралась до длинного коридора, что вел в покои госпожи, и замешкалась у лестницы, изукрашенной золоченой резьбой: цветы и фрукты гирляндами возносились к свету и ниспадали в темноту. Она вздрогнула, обернулась, окинула взглядом мужчину, окликнувшего ее, и, как подобало, опустила голову. Это был тот усатый, что навещал Петалину. Сердце сразу заколотилось чаще.

– Господин?

– Это ты – новая горничная госпожи Петалины? – Он приблизился, хромая и опираясь на палку.

– Да, господин, – пробормотала она, глядя на свои башмачки.

– Где ты прежде служила?

– Во дворце полководца Керра, господин.

– Кто тебя сюда привел?

Она отважилась поднять взгляд. Пристальные, глубоко посаженные глаза немедленно впились в ее лицо, и она поспешно отвернулась, изображая недоумение и испуг. Особенно притворяться, кстати, и не пришлось.

– Не знаю, господин. Какой-то слуга…

Мужчина молчал некоторое время. Потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Амита, господин.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, господин.

– Откуда ты родом?

– Откуда я…

– Где ты родилась?

К ответу на этот вопрос ее подготовили.

– В Джервейне, господин.

– Кто родители?

– Мой отец был солдатом, господин…

– У Керра под началом служил?

Она уставилась на него, изо всех сил разыгрывая замешательство.

– Не знаю, господин, – всхлипнула она и со слезами в голосе добавила: – Я честная девушка, господин…

Лицо мужчины, изначально вполне дружелюбное, при виде слез сделалось строгим и раздраженным.

– Ладно, ступай, – буркнул он.

Она поспешно опустила голову и убежала.

Игре в уркват Дол Салида обучался в одризийском лагере для военнопленных, к востоку от фкенийского города Палим. В теперешнем Доле Салиде, старом, лысом и хромоногом, трудно было заподозрить бесшабашного юного конника, – а каким еще быть коннику, если он намерен успешно сражаться с восточными племенами? Особенно с фкени, чья изобретательность в отношении способов лишения жизни дала пищу множеству жутких легенд… Ему повезло: он был взят в бою небольшим отрядом одризийцев. Другое дело, после четырех лет в том лагере он пустился бы в спор по поводу слова «повезло». Тем не менее его освободили: в кои веки случился обмен пленными с Городом, и он унес оттуда в целости свои руки-ноги, равно как и мужское достоинство. Богов льда и огня следовало поблагодарить хотя бы за это.

Те четыре года преподавали ему науку терпения. Она нелегко далась молодому наезднику, хмелевшему от быстрой скачки и веры в собственную неуязвимость. А еще он обучился искусству урквата. Он считал уркват именно искусством, ибо эта игра требовала особого сплава памяти, внимания, хитрости и удачи. Набор для урквата включает сто двадцать двусторонних фишек, на которые нанесены пятьдесят шесть символов. Наборы изготавливались различных цветов, так что запоминание становилось настоящим подвигом. В дружеских сражениях, происходивших во дворике «Ясных звезд», они с Бартом и Крегганом всегда пользовались одним и тем же набором – красно-бело-синим. Но в чемпионате Голубой Луны, в котором Дол Салида участвовал ежегодно, для каждой игры распаковывали новый набор, выполненный в лишь ему присущих цветах. Когда-то на это состязание приезжало более сотни мастеров из ближних и дальних стран. Теперь же собирался жалкий десяток сильных игроков, еще живших в Городе. Мероприятие, по сути, стало довольно бесцветным, но Дол Салида участвовал в нем непременно.

Итак, плен научил его терпению и урквату; любимая игра, в свою очередь, научила Дола сосредоточению. И эти два качества, терпение и пристальное внимание, практикуемые десятилетиями, сошлись вместе, чтобы предельно отточить его нынешнее главное свойство – бдительность.

Оно всегда просыпалось при виде нового лица. У него была бездонная память на лица и имена, и он сразу понял, что никогда прежде не видел этой бледнолицей дурнушки – Амиты. Это было подозрительно уже само по себе. Он каждый день хромал по улицам Города, глядя на лица, в особенности девичьи. Дол Салида высматривал девушек, по возрасту обязанных идти в армию. Это являлось его официальной работой, ему Город за это деньги платил. И он временами посещал дворец Керра, что являлось частью его другой работы, за которую Город ему не только не платил, но и не подозревал о ней. Так вот, этой костистой рожицы он точно ни разу прежде не видел. Казалось бы, ничего особенного. Сотни девок наверняка прятались в прачечных, тавернах, амбарах и веселых домах, трудились в полях и мастерских и редко показывались на люди. Вот только бдительность Дола Салиды многократно возрастала, когда дело касалось Петалины.

Петалину и ее младшую сестру Фиорентину он знал еще в те времена, когда они росли в отеческом доме: он был им седьмая вода на киселе, но все-таки родственник. Он уехал служить Городу, когда они были детьми и не вызывали в нем мужского интереса. Проявилось это, причем с болезненной ясностью, спустя несколько лет, когда он после смерти своего отца вернулся домой. Петалина, помнится, всегда уверяла Дола, что именно ему достался драгоценный цветок ее девственности. Он никогда в это не верил и лишь позабавился, что сей нежный цветок умудрился процвесть второй раз: когда Петалина повстречала Марцелла. Прошли десятилетия, но Дол Салида сохранил отношения с ней. Она как-никак была его первой любовью, а со временем ее связь с Марцеллом приобрела для него определенную ценность. Что ж, все к лучшему.

Он улыбнулся про себя. Юный всадник, которым он был когда-то, лишь презрительно хмыкнул бы, услышав крылатое выражение: «лучше перебдеть, чем недобдеть». Но именно этими словами постаревший Дол руководствовался ныне. Именно они обеспечивали ему безопасность в Городе, становившемся все более небезопасным.