Иван Иванов - Любовь и хоббиты

– Ты что-нибудь понял? – обратилась ко мне Алина, выпрямляя прекрасные ножки, стройность которых не могла скрыться даже под тканью армейских камуфляжных брюк.

– Хоббит – не человек, – вздохнул я.

Медведь пожал плечами, Алина тоже.

– Знаешь, что, Миша, выбирай, – Сафина уселась на ящик. – Либо ты Миша, либо «хрен-запомнишь-под-каким-номером», а вот это всё, про цифры да про символы, пожалуйста, другим мишкам рассказывай.

– Мы должны задержать хоббита, – холодно отозвался медведь и потребовал. – Помогите мне, лейтенант Сафина.

Алина нагнулась, подобрала бинты и двинулась на мишку.

– Лейтенант Сафина! Лейтенант Сафина! Что вы делаете??!

Когда в палатку зашел Алекс, он увидел связанного по самые уши медведя, слепо тыкающегося в угол, Алину, сидящую на том же ящике, и меня. Пожалуй, я вызвал наибольшее движение мускулов на лице командора, а точнее не я, а то, что со мной Алина делала: укачивала меня, словно младенца. И пела колыбельную:

– Что это? – сухо спросил Орлов.

– Ш-ш-ш-ш! – она округлила глаза. – Не видишь, что ли? Еле укачала бедняжку!

Я на всякий случай прикинулся спящим.

– Истерика? – командор нагнулся взглянуть на меня.

– Еще какая! – Алина усилила тряску. – Ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш!

– А что с андропсихом?

– Тоже истерика, – выдала она самым честным тоном из всех существующих. – Орал, что мы тут чокнутые, грозился применить электрошок… Короче, сломался мишка.

Орлов повернулся к забинтованному медведю, тот продолжал тыкаться в угол.

– Экспериментальная модель, нестабильная. Отключу его.

– Сделай милость, дорогой!

– И отформатирую… Как думаешь, стоит?

– Делай, что считаешь нужным, любимый, я в этом полный ноль. А вот агента 013 точно надо, чтобы не косил от экстренных миссий. Научная работа у него, видите ли, и сезонное размножение! Не знаю только, чем лучше это сделать? Как считаешь, жирного кота лучше форматировать веником или голодом?

– Угу, – послышалось из угла. Орлов щелкнул медвежьими ушами, как переключателями, и ни в чем не повинный психолог рухнул на пол.

Всегда буду помнить, как она спасла меня.

Орлов отправился по делам, Алина улеглась на мягкие сумки и уснула, а я выскользнул из палатки прошвырнуться по лагерю. Из обрывков подслушанных разговоров выяснилось, что комодские стрекозы сумели залить пальмовую рощу достаточным количеством воды. Огонь сдал позиции, уперся в скалы и кончился. Как я и думал, старая дракониха дрыхла на том же месте. Группа быстрого реагирования ждала сменщиков, которые должны были заняться драконами-подростками. Сменщикам предстояло израсходовать цистерну концентрированного единорожьего молока. Говорили и о третьей группе, которая займется восстановлением ландшафта, – засадит остров новыми пальмами.

Разведчики вернулись на стрекозах в лагерь и сообщили, что обнаружили три десятка нетронутых кладок, я был по-настоящему рад этой новости.

– До сих пор не понимаю, почему здесь оказался хоббит, – признался один электронщик другому, отключая передатчик-галлюцинатор. Я надежно спрятался, но хорошо слышал каждое слово.

– Хоббит такая тварь, – с готовностью ответил второй специалист, – в любую дырку пролезет. Куда только гоблины смотрят!

Эти двое даже и мысли не допускали, что хоббит прибыл на остров в качестве агента.

Через час я вернулся на Базу вместе с отрядом Алекса Орлова.

База.

Я планировал вернуться усталым победителем, вручить Терпелиусу брошюрку со словами: «Познавательно, продолжение планируете?», подарить юному ассистенту гоблина автограф, и, конечно же, сдать одноглазому орку полученное имущество: пустую канистру и летающий драндулет. Обязательно утереть кладовщику нос чем-нибудь вроде: «спасибо, но ваше железо не пригодилось» или «не цените вы, батенька, агентов, техника ваша ненадежная, давно пора утилизировать, да и вас тоже…».

Но я вернулся ни с чем – с пустыми руками и клеймом поджигателя на репутации. Обычный hobbitus vreditelus, как пишут о нас в справочнике для путешествующих автостопом по галактике.

Тот же телепортационный зал с напольной разметкой, красные лампочки, широкое стекло, отделяющее зал от диспетчерской. За стеклом суетятся Терпелиус и его верные гоблины. Я вижу маленького ассистента – парнишка в смятении, мне стыдно. Они знают, им положено знать; тревожный сигнал приняли они, группу спасения отправляли тоже они; гоблины постоянно были на связи с Орловым, докладывали обстановку шефу.

Ужас.

На горбоносых лицах, кроме Терпелиуса и маленького ассистента, царит злорадство. « Доигрался, – думают гоблины , – не фиг было выпендриваться! Знай свое место, хоббит. Герой-ворюга!».

Я сидел на площадке, как в пустеющей ванной: люди, андроиды, техника, снаряжение – все это хлынуло к выходу; каждый член группы был чем-то занят, кто-то нес, другой помогал нести, третий командовал. Шестиногие роботы-носильщики, нагруженные генераторами, топали последними.

И остался Боббер в зале один, как соринка, глазеть на широкое стекло. Алекс вошел в диспетчерскую первым. Высокий командор смотрел на гоблинов сверху вниз. Приветливо кивнул Терпелиусу, пожал старшему руку. Будет ли хоть капля внимания в мой адрес? Одно-два слова. Кто-нибудь скажет, что Бобберу делать?

– Господин Боббер, – Терпелиус включил громкую связь с залом; я вздрогнул: голос жесткий, совсем другой. – Освободите площадку, готовится отправка очередной группы для ликвидации последствий вашей… (намеренно остановился, язва!) спецоперации.

За стеклом на меня глазели агенты-электронщики. Закончил Терпелиус так:

– Напоминаю, в зале не должно быть посторонних. Открываю наружные ворота. Прощайте.

Ворота начали медленно раздвигаться вверх и вниз, как пасть драконихи. Я отвернулся от диспетчерской, плечи мои тяжело опустились, хотел держать голову прямо, не вышло. Я брел в красном сиянии дежурных лампочек, а сзади вытягивалась одинокая тень. Вдруг по залу прокатился бодрый топот человеческой пары ног. Я обернулся.

Она.

Алина Сафина бежала за мной из диспетчерской. В других обстоятельствах я бы принял это за сон и радовался, но сейчас… Я знал, зачем она осталась – пожалеть бедного маленького хоббита. Алина играла роль воспитанной заботливой девочки, которую мама научила не выбрасывать таких, как я.