Владимир Свержин - Ловчий в волчьей шкуре

Управившись с подготовительными хлопотами, я отправился с докладом к его сиятельству, надеясь порадовать господина своей ловкостью и предприимчивостью. Мало ли, вдруг награда какая за такое дело полагается. А если даже и нет, то доброе слово и кошке приятно. Вопреки ожиданиям, граф принял меня сурово.

– Ты все ловко придумал, Рене, но поторопился, – он покачал головой.

Я огорчился так, что и не пересказать. Ведь казалось: как все хорошо придумано, лучше и помыслить нельзя. А оно, вон, по-иному выходит. Видя мое неподдельное огорчение, месье Констан похлопал верного слугу по плечу и вознаградил полновесным флорином за рвение.

– Ты пойми, – глядя на мою унылую физиономию, пояснил монсеньор, – пока что мы с тобой только заподозрили, что этот самый маркиз – чернокнижник и заклинатель демонов, но доказательств его враждебных замыслов у нас покуда нет, одни лишь предположения. Так что, если ты его изловишь в силок, он своих злокозненных планов, поди, и не откроет. А как мы тогда докажем, что он вообще что-то задумывал? Вот и получится, что ты ни в чем не повинного маркиза хитростью заманил в глухое место и там в цепях держал.

– Но только ж для пользы дела, – попытался оправдаться я.

– Для пользы дела, – задумчиво повторил граф, расхаживая по комнате. – Мне о том можешь даже не говорить, без тебя знаю. Но картина получится некрасивая. Выпустишь маркиза – он немедля у герцога суда потребует, в разбое тебя обвинит. А если не выпустить… – глаза хозяина Монсени подернулись задумчивой поволокой, – с принцессой и этой колдовской тварью что делать будем? Они тревогу бить начнут. А старая башня – место хоть и дикое, да запустелое, а знают о нем, почитай, все. Начнут искать – всяко найдут. Там, правда, со скалы, неровен час, сорваться можно, – куда-то в пространство многозначительно произнес мой господин, – но, поди, знай силу этого чародея. Может, его демоны в когтистых лапах над землей вознесут?

Я живо представил себе эту картину, аж передернулся.

– Нет, – покачал головой мессир Констан, – этого негодяя следует брать, когда он решится свой замысел в дело воплотить. А до того хорошо бы хоть какие подробности выведать. – Он вновь поглядел на меня, подошел к массивному столу, взял оплетенную сухой лозой бутыль и плеснул из нее вина в чеканные серебряные кубки.

– Пей, – скомандовал он.

Я чуть не лопнул от гордости: еще бы, запросто угощаться вином с одним из первейших вельмож Савойи, да еще и не из глиняной чаши, а из благородного серебра – тут есть чем загордиться. Мы хоть и росли вместе, но так уж богом заведено: его сиятельство – граф, а я – подкидыш, и тут, как ни крути, дорожкам не сойтись.

– Есть у меня одна забавная мысль, – ставя на стол пустой кубок, с усмешкой промолвил мой господин. – Ты говорил, что поставил силки на люк в полу?

– Точно так, – подтвердил я. – На стол бутыль с валерьяной поставил, а аккурат подле него – люк. Пол для прикрытия весь сеном забросал, ну, а в сене, на люке, петля и припрятана. Так что стоит подойти к столу да руку с бутылью поднять – люк и раскроется. Маркиз, стало быть, вниз полетит, а петля его за ногу намертво ухватит, так, чтоб он завис, не долетев до пола, ну а там, пока он вниз головой болтаться станет, его как раз и в цепи можно заковать. Эдак-то вися, немного навоюешь.

– И не наколдуешь, – согласился граф, вновь наливая кубки. – Хотя, кто его знает, кто его знает. Проверять не будем, сделаем вот как: когда вы зайдете, ведьмы там, понятное дело, не будет. Но ты уж страху нагони. Если вдруг сова ухнет, ворон каркнет или летучая мышь промелькнет – скажи, что старая карга нетопырем или птицей обернулась и улетела, оставив все под надзором призрачных духов. Ну, а как попадется маркиз в ловушку, ты его, стало быть, и спасешь. Не сразу, конечно, дай повисеть, чтоб кровь к голове прилила. Сам в это время попрыгай, покричи, клинком поразмахивай. Скажешь, что с призраками сражался и от этого места отогнал. А затем маркиза от гибели убереги, наверх вытащи и до утра с ним в башне проговори. Он после спасения всяко тебе доверять будет. Может, чего интересного и расскажет. Во всяком случае, не будет опасаться. А нам этого и надо.

В дверь постучал мальчишка-паж. Он застыл на пороге, бросил на меня недоверчивый взгляд, точно не узнал.

– Говори, – приказал ему монсеньор граф.

– Ваше сиятельство, – начал он, немного запинаясь, – прибыл гонец, которого вы посылали на альпийский тракт.

– Молодец, быстро управился, – похвалил Констан де Монсени. – И каковы известия?

Мальчишка, похоже, совсем оробел и говорил теперь каким-то сконфуженным тоном:

– Ни на заставах, ни на постоялых дворах, ни в каком селении ваших гостей не видали.

Граф торжествующе поглядел на меня:

– Вот так вот, Рене. Выходит, складывается наш витраж.

За высоким стрельчатым окном графских покоев величавой бронзой громыхнул колокол.

– Звонят к вечерне, ваше сиятельство, – поклонился я. – Разрешите мне действовать.

– Да поможет тебе бог! – Граф опустошил кубок, с силой поставил его на стол, заставляя дернуться дремавшего там кота, и возгласил: – Да поможет всем нам Господь!

Юноша-паж склонился перед гуральской принцессой столь низко, сколь позволял молодой позвоночник, и почтительно доложил:

– Мой господин настоятельно просит ваше высочество принять его.

– Вот и славно, – Алина уселась поудобнее в кресло с высокими подлокотниками, запахнулась в соболий палантин, дань гуральской моде, и, придав лицу, как она предполагала, надменное выражение, объявила посланцу:

– Ступай, передай твоему господину, что я буду рада его обществу.

Паж вновь низко поклонился и, чтобы не поворачиваться к ее высочеству задом, начал пятиться туда, где ждал Констан де Монсени. По утверждению Алины, тот вошел так быстро, что попросту не успел плотно закрыть дверь, однако паж впоследствии на мои вопросы отвечал, что граф велел ему дожидаться с подарком и потому оставил ее чуть приоткрытой с единственной целью, дабы юноша без промедления вошел по знаку хозяина. Правда, мой господин приказал сорванцу держаться от двери подальше – только чтобы услышать хлопок, но какой приказ удержит малолетнего обалдуя, особенно если его хозяину отчего-то вздумалось посекретничать с чужеземной красоткой?

Спустя пару дней паж уверял с самым правдивым выражением на лукавой физиономии, что ничегошеньки не слышал, так что пришлось для острастки хорошенько тряхнуть его и приложить спиной о стену, чтобы освежить память. Тогда-то уж речь потекла из него говорливым ручьем, и даже бурной рекой.

А ведь, по сути, еще день назад я и подумать не мог, что стану шпионить за собственным господином, и уж точно не стал бы этого делать, когда бы не одна малюсенькая закавыка, одна штуковина, которая, по моим соображениям, никак не должна была оказаться в его руках. Но об этом позже, сейчас я рассказываю о визите славного графа де Монсени к ее высочеству принцессе Гуральской.