Владимир Свержин - Ловчий в волчьей шкуре

Но я опять не о том. План дона Котофана, если отбросить ту часть, которой намеревался заняться лично он, был довольно прост – предстояло перехватить гонца его сиятельства и самому явиться по указанному адресу, естественно – мне. То-то в охотничьем домике удивились бы, ежели б с письмом от графа явился говорящий кот. И в Монсени-то дворовые слуги от него шарахались и на всякий случай крестились, а в лесной глуши, поди, и вовсе разбираться не станут, – поднимут на пики, и вся недолга!

Куда везти известие, я почти не сомневался, не так уж много в здешних лесах мест, где под охраной дюжины стражников мог содержаться знатный вельможа. Впрочем, даже и не дюжины. В самом охотничьем домике гарнизон в полтора десятка бойцов – не абы что, да плюс те пятеро, которых граф отправил «сопроводить» высокого гостя. Тут, как говорится, без спросу ни войти, ни выйти. А потому, оседлав коня, я выехал из замка, не пускаясь в досужие объяснения со стражей, куда и зачем. Впрочем, я и прежде не слишком лясы со стражей точил, куда и зачем еду, не их это дело, у меня въезд-выезд, почитай, всегда был свободный. А уж перед охотой, да еще на такого зверя, – мало ли, зачем ловчий в лес направляется.

Одним словом, выехал я, притаился близ дороги на опушке и жду. Темень кругом – хоть глаз коли! А мне ничего, хоть ночью, хоть днем, – одинаково вижу. Притаился в кустах тише мышки, нахваливаю себя за смекалку: молодец, додумался перед отправкой заскочить в замковую кухню да прихватить ломоть кабаньего бока да флягу молодого вина – все не так одиноко гонца дожидаться. Да и урчание в животе места засады издали не выдаст.

Стало быть, сижу я себе, мясо наминаю, вдруг глядь – от замка всадник показался. В седле не ахти как держится, но все же идет быстрой рысью, сразу видно – спешит куда-то. Отхлебнул я еще винца для храбрости и думаю – ты-то мне, парень, и нужен!

Но постойте, я же собирался рассказать о Командоре Алексе, и вдруг на тебе – сбился, про самого себя стал рассказывать. Ох и мудреное это дело – книги писать! И как только господа сочинители исхитряются столько всего держать в уме: и кто куда пошел, и кто что сделал, и зачем, и почему, и какие лютики при этом расцветали да какой соловей в листве насвистывал! Уж не держите зла, мои добрые читатели, раз подрядился рассказать о деяниях маркиза де Караба, то уж, конечно, расскажу. Тем более, что узнать о том вам всяко следует прежде, чем о моих ночных подвигах. Ибо и происходило оно раньше.

Так вот, когда монсеньора Алекса доставили в охотничий домик, там полным ходом шла подготовка к завтрашней охоте. Шателен, ну, то есть, управляющий замком, завидев новоприбывшего вельможу, должно быть, счел его посланцем герцога Филиберта, отряженным выяснить, готово ли лесное обиталище к приему высокого господина. А потому сразу начал почтительно кланяться, предлагать самому лично осмотреть все помещения, и лишь краткое объяснение графского сержанта, возглавлявшего стражу, вернуло его к реальности.

Шателен смутился, но, узнав, что маркизу следует предоставить достойные покои для отдыха, не замедлил и далее выказывать себя радушным и гостеприимным хозяином.

Надо сказать, что Алекс, утомленный ночными бдениями, с большой охотой принял услуги местного управляющего. Накопившаяся усталость давала себя знать, и потому, даже толком не отобедав, он завалился спать и уснул так глубоко и безмятежно, что даже праведники могли бы ему позавидовать, если, конечно, зависть вообще им присуща. Воистину такое умение расслабляться в нужный час весьма полезно для тех, чья жизнь полна невзгод и волнений.

Как я потом узнал, графский сержант потоптался некоторое время под дверью опочивальни, где безмятежно сопел в две дырки таинственный маркиз, позаглядывал в щелку и отправился с докладом к его сиятельству о том, что совесть монсеньора де Караба, по всему видать, прозрачнее потоков горного водопада.

Когда маркиз проснулся, уже начинало смеркаться, и добродушный шателен радостно приветствовал его, предлагая отужинать, а заодно и хлебнуть настойки, от которой отступает всякая хворь и раны затягиваются сами собой.

– Посланец его сиятельства сказал мне, что этой ночью вы схватились с исчадием адской бездны и даже обратили его в бегство?

– Нечто подобное имело место быть, – уклончиво ответил Командор, не вдаваясь в подробности.

Управляющий поглядел на гостя с нескрываемым почтением и любопытством. Этакий подвиг в свой послужной список могли внести немногие.

– Так может, вам настойки, того, плеснуть? – кивая на оплетенную соломой темную бутыль, спросил он и погладил округлый бок вместительной посудины. – Уж не знаю, как демонические твари, а вот от ран, что зверье наносит, сей чудодейственный напиток излечит в единый миг.

Тут уж Алекс недоверчиво усмехнулся, и его можно понять. Впоследствии здесь, на Базе, я видел много всяких объявлений, что, мол, продается лекарство необычайной силы и самое Безглазую может излечить от сколиоза. Но что-то добрых слов о них слышать не доводилось. Так что хмыкнул Алекс вполне натурально, шателен даже немного обиделся.

– Не верите? Богом клянусь! Меня еще до того, как граф назначил тутошним управляющим, на охоте кабан порвал. Извольте поверить, брюхо вспорол так, что кишки вываливались. Я уже краем уха песни ангельские слышал. Ан нет, монсеньор Констан велел меня сюда везти, благо недалеко было, а тут уже фра Анжело со своей настойкой подоспел. Он ее именует «Корень саламандры», хотя какой может быть корень у волшебной твари, живущей в огне? Ну, да это так, к слову. А по сути, вот что: фра Анжело мне рану промыл, стянул, и давай своим эликсиром отпаивать. Я уже на другой день на ноги вскочил. Причем, верите ли, не встал, а именно вскочил, как будто не секач меня клыком вспорол, а голубка перышком погладила. Да вы сами поглядите.

Шателен, не дожидаясь ответа, задрал рубаку, демонстрируя обильно заросший, как у большинства южан, живот. Алекс невольно уставился на средних размеров брюхо в поисках шрама, однако ничего ужаснее пупка так и не обнаружил.

– Видите? – гордо спросил шателен.

– Признаться, нет, – недоумевая, в какой глупый розыгрыш его втянули, ответил маркиз.

– То-то же! – с ликованием в голосе объявил управляющий замком.

– Невозможно увидеть то, чего нет, – буркнул Алекс.

– А ведь было. Не верите? У кого хотите спросите. Здесь все такие, милостью фра Анжело, почитай, с того света возвращенные, – отчего-то переходя на шепот, сказал управляющий. – Вон, скажем, Ансельм, тот, что у ворот стоит, – ему стрела горло пробила. А Гвидо, что ему помогает, – так и того пуще, в той же схватке топором по башке получил. Правда, теперь он не разговаривает, так и прежде был невеликого ума, че ему говорить? Или вот слуга, что на стол подавал, – продолжал шателен с такой радостью, будто нахваливал собственный эликсир, – он прежде в замке Монсени служил виночерпием. А как-то сорвался там с лестницы да шею сломал.