Владимир Свержин - Ловчий в волчьей шкуре

А перемены блюд следовали одна за другой. Насколько я мог предположить, такое хлебосольное гостеприимство также было частью плана мессира графа, желавшего отодвинуть финальную точку предстоящей охоты ближе к сумеркам. Этому замыслу надо было помешать, в данной ситуации темнота, несомненно, играла на руку противнику, мешая распознать, кто откуда взялся и куда подевался.

«Что делать? – крутилось у меня в голове. – Надо что-то придумать. Быстро. Да что там быстро – немедленно!»

Пользуясь благодушной суматохой, я выскользнул из залы, притаился в отдалении от чужих глаз на сеновале возле конюшни, перекинулся волком и завыл долго и вдохновенно, со слезой и печалью в голосе, как никогда не певал раньше. Затем спешно обернулся человеком и бросился назад в зал.

– Вы слышали, слышали?! Демонический волк! Он где-то совсем рядом!

Впрочем, слова были излишни, с рождения и до сего дня у меня не было стольких преданных и понимающих слушателей, в единый миг бросивших охоту на жареную дичь ради живого, да еще и демонического зверя. Гости немедля побросали вилки и гурьбою кинулись во двор: в погоню, в погоню за ускользающим призраком.

Надо сказать, кони волновались не меньше хозяев, а то и больше. В отличие от людей, они точно знали, как близко находится волк-оборотень.

– Быстрее, быстрее! – кричал герцог Филиберт, стараясь усмирить энергично танцующего на месте жеребца.

– Постойте, ваше высочество! – Алекс, будто забыв про недавнюю обиду, подскочил к владыке Савойи и протянул ладанку-талисман. – Наденьте.

– Что? – оглянулся герцог. – Зачем?

– Наденьте сейчас же. Это не просьба, это приказ!

Пожалуй, такая постановка вопроса несказанно ошеломила Филиберта, ибо с младых ногтей никто и никогда не отдавал ему приказов. В другой раз он бы, пожалуй, вспылил, однако нынче он был в прекрасном настроении.

– Приказ?! – рассмеялся он. – Что ж, повинуюсь, маркиз, давайте сюда вашу безделушку. – Он скинул на руки пажа легкий шлем и нацепил амулет.

В этот миг я был рядом и, конечно, с облегчением увидел, что за талисман его высочество запихивает под кольчугу.

Не знаю, следует ли растолковывать читателям, куда более сведущим во многих науках и искусствах, нежели ваш покорный слуга, что за вещицу передал Алекс? Конечно, вы и так догадались: то был чудодейственный амулет, некогда подаренный моей, как теперь выяснилось, матушкой своему любимому воспитаннику графу Ожье. Скажу честно, меня успокоило, что теперь чудесный медальон находится у сердца его высочества. Но, увы, ровно до того мига, когда я заметил довольную ухмылку на обычно суровом лице Констана де Монсени.

– Давайте же, вперед! – между тем вновь закричал опьяненный азартом истинного охотника Филиберт, наскоро застегивая ремень шлема у подбородка. – Ату его! Возьмем зверя!

В этот миг конь монсеньора де Монсени вздыбился, гневно заржал, и граф, точно замешкавшись и потеряв равновесие, вылетел из седла.

– О, моя рука! – взвыл он, держась за плечо, поднимаясь с земли. – Проклятье, я выбил себе руку!

– Эй, лекаря! Где тут лекарь?!

– Не нужно, не стоит, ваше высочество, – замотал головой месье Констан. – Рене, помоги мне подняться в седло!

Я повиновался. Он заскрипел зубами и, не держась за луку, взгромоздился на спину норовистого скакуна.

– Не нужно лекаря. Начинайте без меня, я отправлюсь в Монсени, фра Анжело быстро вправит мне руку, и очень скоро я догоню вас. Как вы помните, ваше высочество, моему капеллану нет равных в искусстве врачевания ран.

– Ты доберешься один, мой бедный Констан?

– Я ценю вашу заботу, государь. Однако нет повода для волнений. Ерунда, хотя и досадная. – Граф поморщился и внимательно, точно запоминая, поглядел на меня. – Не оставляй своей заботой нашего повелителя, Сан-Лу! И вы, маркиз. До скорой встречи.

Такое часто бывает, что полководец, увлекшись наступлением, забывает или сбрасывает со счетов некий отряд противника, а тот вдруг разворачивается да и бьет в спину, да так, что дух вон.

Вот нечто в этом роде и произошло с хитроумным Констаном де Монсени, которому, несомненно, представлялось, что он все рассчитал и предугадал любой шаг противника, ну, то есть наш.

Признаюсь честно, в какой-то момент и мне так показалось, и я судорожно пытался сообразить, что надлежит предпринять, когда отдельные детали графского плана сложились у меня в голове в единую, хоть и не слишком приятную картину. Но, как уже было сказано, в тылу противника находилась часть, причем весьма деятельная, нашего боевого сообщества, и звалась она Алина. Да-да, именно так. Ее высочество Алина Гуральская.

Вовсе граф не забыл об этой прелестной особе и принял все меры, чтобы максимально ограничить свободу ее передвижения. Но все же после вчерашнего пира он был вынужден буквально «исполнить последнюю просьбу умирающего» и предоставить герцогу Савойскому возможность проститься с заезжей принцессой.

Тотчас после этого и наш повелитель, и мессир Констан, как вы, несомненно, помните, отбыли из замка в сопровождении многочисленной свиты. Но не успели еще закрыться ворота за ними, как Алина развернулась и, опережая любые попытки остановить ее, зашагала к дверям часовни. Стража дернулась было преградить ей путь, однако ее надменный взор заставил наглых солдафонов посторониться. В конце концов, запрещать даме, да еще и высокородной принцессе, посетить храм не входило в их обязанности. Алина смерила стражей холодным взглядом и вошла под свод замковой часовни.

– Мир тебе, дочь моя, – встретил ее фра Анжело.

– Я хотела бы исповедаться! – Алина через плечо кинула взор на приставленных к ней стражей, толпящихся у входа.

– Что ж, ступайте в исповедальню. Я сейчас приду.

Он заступил дорогу воякам.

– Остановитесь, еретики! Зачем входите в храм Божий, потрясая оружием? Или отступники вы, наподобие злодеев, умертвивших святого Томаса Бекета? Мир его праху. Ступайте прочь!

Услышав столь опасное обвинение, вооруженные люди попятились, но остались стоять в замковом дворе близ церковных ворот. А Алина через пару минут уже ворковала своим нежным голоском сквозь частую решетку исповедальни.

– Ваше преподобие, мой котик сказал, что вы такой приятный собеседник, и я не устояла перед соблазном послушать ваши речи.

– Сие не грех, – ответствовал фра Анжело, – ибо слушать божьих пастырей – прямая обязанность добрых христиан. Однако же мы в исповедальне, дочь моя, а здесь не место для досужих разговоров. Все мы грешны, дочь моя, кто более, кто менее, и всякому из нас нужно очищение души, щедро даруемое матерью нашей церковью.

– Да я бы и душ с удовольствием приняла, – хмыкнула Алина. – У вас тут, кстати, нигде нет?