Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – король

На этот раз от мощного ликующего крика содрогнулись даже окружающие леса и горы, а звери в норах в ужасе забились еще глубже. То, что Варт Генц исчезает с карт – самая сладкая новость, да за таким лордом в огонь и в воду…

Лишь один из вождей, сэр Гельбарт, уже настолько старый, что тяжело и медленно двигается, но огромный и все еще внушающий не только уважение, но и почтительный страх, сейчас в трех одеждах и широком плаще, похожем на домашний теплый халат, вышел вперед и протянул в мою сторону высохшую длань.

– Ваше высочество, – прогремел он, как далекий гром, – закон правит даже императорами!..

Я ответил со всей почтительностью:

– Господь передал нам Закон из десяти статей, и они непреложны, хотя толкования можно и оспаривать. Все остальные созданы людьми. Значит, люди могут их менять по мере надобности.

Он возразил:

– Люди могут только создавать новые законы, но не отменять старые!

– А разве не видно, – провозгласил я мощно, – что нет на свете большего ревнителя старых традиций, ценностей и обычаев, чем я? Разве не я возрождаю Великую Улагорнию, мечту всего нашего разобщенного общества, потерявшего ориентиры и вечные ценности нашего богоизбранного и богоносного народа? Мы вернемся к вечным сокровищам высокой духовности, что завещали нам предки, возродим славу предков, и они будут гордиться нами, вкушая… там на небесах! И поднимая за нас заздравные чаши из черепов противника!

Он замолчал обалдело, а на меня начали смотреть уважительно, а кое-кто из числа тех, кто пришел с этим старым пнем и смотрел сперва враждебно, даже с восторгом.

Норберт оказался рядом, шепнул:

– Что с ним?

– Убрать, – ответил я вежливо. – Но подать это как акт милосердия, ибо он очень стар, его нужно… поддерживать.

Стражи налетели, как муравьи-крематогастеры на толстую жирную муху, ухватили законника и мигом выволокли за пределы круга.

Альбрехт быстро подъехал, спросил тихо:

– Как с ним?

– В его отдаленное имение, – ответил я еще тише. – Этот старый пень и так скоро рассыплется.

Он исчез, я улыбнулся насторожившимся вождям племен и кивнул в сторону реки.

– Здесь сливаются две самые большие реки региона! Место так и просится, чтобы на этом месте появился большой город!.. Правда, леса непролазные, а еще болотистые места… но, как говорят старики, раньше здесь все было сплошным болотом, так что земля подсыхает. А если еще вырубить лес…

Один из вождей спросил с непониманием:

– Зачем? Только чтобы осушить болота?

– И чтобы осушить, – сказал я весело, – и чтобы построить большой город!.. Леса понадобится много. Еще и не хватит!.. Да-да, ни Скарляндам, ни Варт Генцу было не по силам здесь расчистить место и выстроить большой и прекрасный город, но это по силам Улагорнии!.. Смотрите, берега просто криком кричат, что здесь должны быть пристани, причалы, склады с товарами!.. Здесь вырастет самый крупный и самый богатый город нового королевства. А мы, как центральная власть, лишь поможем деловым людям в самом начале.

Он кивнул, но смотрел на меня пристально и недоверчиво.

– Конечно, – сказал он старческим, но сильным голосом, – дальше само пойдет. Набегут, передерутся за лакомые куски. Брегетта течет из Мезины и Бурнандов по Варт Генцу и Скарляндии, затем в Ирам, Пекланд, Сакрант, Эстию, Аганд… а там не то в северное море, не то куда-то еще девается, никто не знает, там водятся драконы!

– А Иллара, – спросил я, – что впадает в Брегетту?

– Это, – ответил он со знанием дела, – из Гиксии, Анду, Великой Принги….

Остальные вожди тоже явно заинтересовались, если столица Улагорнии будет здесь, то как бы Скарляндия все же получит больше, чем проклятый Варт Генц.

Еще один из стариков проговорил, запинаясь:

– Там дальше… в нее впадает полноводная река Касанга, она течет через Лидунц, Велецию, Ясти Депр…

– Отлично, – сказал я бодро и потер ладони. – Реки свяжут нас с миром даже больше, чем я надеялся. Так что сами понимаете, городу быть! На первых порах гарантирована мощная государственная поддержка.

Он поинтересовался осторожно:

– Говорите, совершенно бескорыстная?

– Разумеется! – воскликнул я. – Конечно, потом я свое возьму налогами и пошлинами, но это будет не скоро и постепенно. Кроме того, налогом будут облагаться в основном товары других королевств, как вы догадываетесь, вы же люди понимающие…

Он воскликнул с заблестевшими глазами:

– А вот это прекрасно!

– Поддержка отечественного производителя, – пояснил я. – Некоторый скрытый протекционизм на первых порах, чтобы дать встать на ноги и взматереть местным предпринимателям.

Они все слушали внимательно, кое-кто уже кивал, соглашаясь, что да, король должен поддерживать своих торговцев и мешать жить чужим.

Я сказал властно:

– А чтоб никому не было обидно, столицу назовем как-нибудь нейтрально, чтобы ни скарляндское, ни вартгенское…

Альбрехт, с которым этот пустячок уже согласовали, прокричал громко:

– Ричардвиль!

После секундного замешательства другой голос заорал еще громче:

– Ричардбург!

Его поддержали выкрики:

– Ричардберг!

– Ричардфорт!

– Форт Ричарда?

– Ричардстоун!

– Ричардшир!

Я выслушивал с улыбкой радостного удивления, как же, ну разве я мог подумать, что предложат назвать моим именем, я же настолько скромный, что даже подумать не мог, а выкрикивающих названия городу готовил просто так, ради веселого оживления на таких скучных дебатах…

Когда названия пошли уже совсем дикие, я вскинул руки, и когда шум начал стихать, прокричал:

– Я ничего не решаю, здесь правит только ваша воля! И, думаю, комиссия выберет из всех предложенных вами вариантов самый подходящий для такого великого города… и завтра утром все узнаем это имя!

Когда я повернул коня, считая, что сказал достаточно, Альбрехт спросил деловито:

– А на каком имени комиссия остановится?

Я отмахнулся.

– Ричардвиль, думаю, подойдет. Скромно и со вкусом, все в моем стиле.

Он поклонился.

– Будет сделано, ваше высочество.

Для подготовки и участия в торжествах коронации отряды скарляндских вожаков прибывали даже чаще, чем вартгенцы. Меганвэйл объяснил, что в Варт Генце лорд с десятью тысячами людей считается средним хозяином, а в Скарляднии, где все еще племена не стали народом, любой вождь племени в сто человек считается равным тем, у кого под рукой хоть сто тысяч.

– Не расстраивайтесь, – сказал я, – не расстраивайтесь, герцог…

– Да я не расстраиваюсь, – ответил он мрачно, – обидно просто. Неравные условия.

– Великий Совет, – сказал я наставительно, – как и вообще все великие собрания, собирается вовсе не для того, чтобы выработать какую-то общую точку зрения или прийти к некому решению.