Дмитрий Манасыпов - Охотник за головами

Пар разошелся в стороны чуть позже, пропуская свет, мягкий, чуть желтоватый, давая возможность увидеть хотя бы немного. Карие глаза Мэрай столкнулись взглядом с голубым и зеленым Освальда, отразили их в своей глубине перед тем, как снова оказаться чуть прикрытыми тяжелыми ресницами, блестящие, будоражащие. Вода остывала, но холода не было, прогоняемого бешеным током крови, страстью, яростной и неудержимой. Капли стекали по гладкой смуглой коже женщины, нет-нет, настоящей ведьмы, околдовавшей его, взявшей в плен прекрасным и живым танцем своего тела. Вода билась о края несчастной, пусть и добротно сколоченной, бадьи, выплескиваясь, заливая пол. Мэрай вцепилась в плечи охотника, откинула голову и коротко, хрипло простонала-прокричала. Пальцы впились еще крепче, до алых полос от ногтей, бадья угрожающе накренилась. Но охотнику именно в этот момент стало наплевать на все бадьи мира. Пусть и ненадолго, но ослепительно белый взрыв прошелся по всему телу, прогоняя любые мысли. Бадья медленно успокоилась, прекратив крениться набок, оставив лишь потеки по ее бокам.

Женщина прижалась к нему, обхватила мягкими руками за шею, притянула к себе голову, проведя ладонью по короткому ежику волос. Чмокнула в макушку, замурлыкала, закинув ногу на его живот.

– Хорошо… – Освальд молчал, улыбаясь и прижимаясь к ней вместо ответа. – Да, хорошо ведь? Чего молчишь, а?!!

– Прекрасно… – он с трудом заставил себя поднять голову, отрывая лицо от полной и нежной груди. – Залили тут все…

– Д-у-у-у-р-а-а-к… – протянула травница. – Это же мыльня, ты чего?

– Точно. – Охотник встал. Совсем остывшая вода потекла вниз. – Сейчас горячей налью, не замерзнешь.

– Да ты особо и не торопись, ходи себе туда-сюда, м-м-м… – протянула Мэрай, поворачиваясь за ним и положив подбородок на сложенные по краю бадьи руки. – Ох ты ж, однако. Освальд, скажи, ты же не специально за фигурой следишь?

– Смеешься? – охотник набрал в ковш с длинной ручкой кипятка, аккуратно вылил в бадью. – А чего?

– О-х-о-х-о-х, и хороша же у тебя задница, охотник, м-м-м. – Травница окунулась в воду с головой, вынырнула, отжимая волосы. – Даже завидно. То ли дело у меня, э-э-х.

Освальд сел на лавку и захохотал. Открыто и честно засмеялся над так неуместно прозвучавшим сожалением, когда вот совсем недавно за стенами гостиницы бушевал бой. Хотя только что они вдвоем успокаивались самым лучшим способом из известных ему. Так чего тогда удивляться?

Наверх, в комнату Освальда, они поднялись лишь час спустя. Чистые, чуть уставшие, выпившие все вино и зверски голодные. Хозяйка гостиницы, прибиравшая с работниками двор, накормила обоих и отправилась дальше по своим делам. Бой закончился, жизнь продолжалась, и беспорядок в ней точно был не нужен. Заодно, забрав часть вещей охотника, хозяйка пообещала, что постирает, высушит, да и за конем присмотрят. Дверь за собой Освальд закрыл с легкой душой. Обернувшись, увидел травницу у окна, задумчиво смотрящую на часть улицы. Подошел, встав за спиной, и приобнял за узкую, но сильную талию. Одним движением, мягким и ласковым, Мэрай обхватила его за шею.

– Что такое? – Освальд уткнулся лицом в густые черные волосы на затылке. – Ты не хочешь ехать назад?

– Нет, не хочу. – Мэрай тихо вздохнула. – Я боюсь ехать туда. Знаю, что надо спасать жизнь Эксеншиерны, ведь без меня он умрет, быстро и страшно. Но страх… Он сильнее меня.

– Чего ты боишься? – охотник почувствовал еле уловимую дрожь, пробежавшую по ее спине. – Или кого?

– Кого или чего, не важно. Тебя это не коснется, никак не затронет. – Женщина повернулась к нему, глядя прямо в глаза. – Зачем тебе знать то, что знать не нужно?

– Но…

– Нет, Освальд. – Мэрай улыбнулась. – Не проси меня рассказывать про мои страхи. Они останутся со мной, а ты сделаешь свое дело и уедешь дальше. Но я буду помнить тебя, охотник. И знать, что даже такие, как ты, способны на простые человеческие чувства. Без какой-то для себя выгоды или ради дела. Я права?

– Наверное. – Охотник пожал плечами. – Мне сразу все было ясно и понятно. Кого и за что рубить, в кого стрелять, кого защищать, да? Ведь я защищал тебя, не этих, что живут в поселке.

– Конечно, так и было. – Мэрай кивнула, соглашаясь. – Пусть так и будет дальше.

Выехать они решили следующим утром, присоединившись к основному отряду латников, возвращавшихся на заставу. Впереди у обоих было не так много времени, которым можно было распорядиться с умом. Это они и сделали, три раза. А потом Мэрай тихо заснула, устроившись у него на плече.

Ветер подул неожиданно сильно, забил наотмашь острой бритвой прозрачного воздуха. Мэрай зябко повела плечами, плотнее запахнув суконную епанчу, купленную Освальдом у военных. Большая часть ее вещей сгорела в пожаре. Чудом уцелел сундучок с самым необходимым – ценными травами и отварами. Хорошо, что поселяне оказались людьми отзывчивыми к чужой беде, не поскупились на одежду. И пусть платье Мэрай не было красным и дорогим, а вовсе даже скромного серого цвета, домотканое и сшитое не по фигуре. Лишь бы было тепло, так же как в толстых высоких чулках из козьей шерсти, за которые охотник отсыпал меди старой вязальщице, не обратив внимания на отказ. Каждая работа стоит оплаты за нее, а в теплых вещах ему волей-неволей, но пришлось научиться разбираться. Чулки стоили потраченных денег.

Кобылка, приобретенная для Мэрай у хозяина гостиницы, оклемавшегося к их отъезду, оказалась смирной и послушной. Хотя в седле женщина передвигаться не любила. До дороги на поселок, на которую вышел Освальд в самом начале пути, травница добралась на почтовом дилижансе, недавно начавшем ходить по этому краю.

Свои следы она запутала сразу, как только выбралась из замка. И запутала не просто бегством, это тоже стало понятно. Травница умела многое, тайное и доступное не всем. Но на вопросы, связанные с той ночью, когда она бежала из замка, Мэрай не отвечала. Оставалось только наблюдать и размышлять за невольными движениями и выражением лица, когда Освальд в очередной раз пытался задать их, сформулировав по-другому. Что бы там, в замке Эксеншиерны, ни произошло, но оно не казалось чем-то обычным. Слишком сильны были переживания, отражающиеся на вроде бы спокойном лице женщины. И еще кое-что не нравилось охотнику. Не его дело, конечно, но что-то заставляло насторожиться и беспокоиться.

Да, там, в поселке, на несколько бесконечно длинных часов ему стало хорошо, как не случалось, пожалуй, со времен смутно всплывающего в памяти детства. Но… Освальд понимал, что все это произошло только из-за выплеснувшихся на них волн ярости, боли, страха и страдания. Лишь пережитое вместе подарило им возможность вот так просто забыться друг с другом, наплевав на все вокруг. Тогда только так и могло быть. Сейчас же, спустя почти неделю, все вернулось на свои места. Хотя… Освальд мог бы поспорить на любую сумму и не проиграть. О чем спор? Все просто.