Виктор Кузнецов - Пленники Долины

– Капитан, я приказал заделать пробоины и начать откачку воды, – перед Уайтлоу выросла фигура старпома. – Похоже, мы недооценили мощь нового оружия Бальтазара. Вы только посмотрите, чем он стреляет! – Джерр поддел носком сапога валяющийся на палубе предмет.

Грегори опустил взгляд. Перед ним лежал точно такой же снаряд, как и свисавший с бизань-мачты: два скрепленных цепью шара.

– Прикажете готовиться к отражению абордажной атаки?

– Да, готовьтесь, – подтвердил Уайтлоу, понимая насколько мало у них шансов спастись.

– Может быть, подпустим «Приключение» поближе и все-таки произведем хотя бы один выстрел из бортовых катапульт или попытаемся поджечь его из баллист?

– К тому времени мы превратимся в решето.

Грегори обвел взглядом палубу. Две трети метательных механизмов были повреждены. Повсюду лежали изувеченные тела матросов. Опираясь спиной на грот-мачту, смертельно раненный человек пытался затолкать обратно вывалившиеся из живота внутренности. Уайтлоу отвел взгляд.

– Но вы же знаете, что Бальтазару нужен наш корабль! – возразил Джек Джерр. – Он и так нанес нам достаточный урон, дырявить галеон дальше – не в его интересах.

И словно в подтверждение слов старпома, обстрел прекратился. Но Хоккинс не спешил идти на абордаж. Чтобы выдержать дистанцию, он приспустил часть парусов. Прекрасно осознавая, что творится сейчас на атакованном им корабле, Бальтазар принял решение возобновить нападение ранним утром. Но он не учел одной маленькой детали, которая могла существенно повлиять на ход событий…

– Джек, приведи ко мне этого сумасшедшего, – потирая ушибленный бок, приказал старпому капитан.

– Ланса? – быстро догадался Джек, о ком шла речь.

– Да, его.

– Слушаюсь, капитан, – Джек Джерр развернулся на каблуках и скрылся в проеме люка.

Первым на палубу поднялся конвоир. Сжимая в руках алебарду, он проследил, чтобы идущий следом каторжанин не наделал глупостей. Затем вылезли второй конвоир, боцман, и последней над палубой показалась голова старпома.

– Ты предлагал нам свою помощь, – произнес Грегори ледяным тоном, обращаясь к Лансу.

– И не отказываюсь от своих слов, – подтвердил узник.

– Скажи, что тебе нужно помимо лодки?

– Длинный канат с кошкой и десяток ножей.

– Раскуйте его и выдайте все, что он просит, – приказал боцману капитан.

– У меня еще одна просьба.

– Какая?

– Лягте до рассвета в дрейф. Я постараюсь вернуться.

Грегори выглядел озадаченным. Немного подумав, он уступил:

– Хорошо. Но учти, у тебя мало времени.

– Спасибо, капитан. – В голосе заключенного звучала признательность.

– Желаю удачи! – Неожиданно Грегори Уайтлоу почувствовал к этому уверенному в себе человеку симпатию. – И да хранит тебя Флэа!

Над безбрежным морем разливалась темнота. Грегори стоял на балконе верхнего яруса и рассеянным взглядом провожал едва различимый силуэт шлюпки. Свежесть ночного воздуха подействовала на него успокаивающе. На какое-то время отступили страхи и сомнения; перестал давить груз ответственности. Будто бы за сотни жизней отвечал сейчас не капитан, а кто-то другой.

Грегори сделал глубокий вдох и, задержав дыхание, начал считать: «Раз, два, три, четыре…» Когда он дошел до ста двадцати, легкие буквально разрывались от боли, в груди пылал огонь. Уайтлоу с облегчением выдохнул. «Может быть, сдаться на милость Бальтазара? – закралась коварная мысль. – Тогда у моих людей появится шанс остаться в живых. Хотя какое мне до всего этого дело? Меня-то точно вздернут на нок-рее или повесят на шею одно из своих удивительных ядер и сбросят в море. Интересно, что лучше? Впрочем, я могу утопиться самостоятельно и лишить Бальтазара Хоккинса удовольствия лицезреть казнь. Дьявол, какая чушь лезет в голову».

Негнущимися пальцами Грегори достал кисет, трубку и стал набивать ее табаком. Недоверие к заключенному острыми коготками процарапывало себе путь наружу.

«Ну что может сделать один человек, вооруженный только ножом, против целой команды головорезов? Заинтересовать капитана удивительной историей про несметные богатства, зарытые на каком-нибудь из островов? Или… нет, – Уайтлоу горько усмехнулся, – воззвать к его совести. Сказать, что убивать людей нехорошо и в дальнейшем придется держать ответ перед Создателем. И для острастки погрозить пальцем».

Грегори было невыносимо больно умирать сейчас. Когда он только-только начал неплохо зарабатывать, обрастать влиятельными знакомыми.

«А если поднять паруса и под покровом ночи попытаться ускользнуть? – задумался капитан. – Нет, – с трудом удержался он от скоропалительного решения. – Я обещал ждать до рассвета».

«Но ты же дал обещание узнику! – не соглашался внутренний голос. – Разве кто-нибудь осмелится тебя обвинить?»

«Моя совесть?» – неуверенно предположил Уайтлоу.

«Лекари давно выяснили, что такого органа у человека нет», – продолжил насмехаться голос.

«Тогда почему мне так гадко?»

Голос оставил вопрос без ответа. Капитан снял шляпу и бросил ее за борт.

«Бессмысленно все это. На порванных парусах далеко не уйти», – понурил Уайтлоу голову.

Из-под кормы выплыла большая светящаяся рыба: плоская как блин, с длинным хвостом, заканчивающимся двумя разнонаправленными шипами. «Лунный скат», – Грегори без труда узнал пожирателя планктона. Скат не имел острых зубов или когтистых лап. Единственным его оружием был ядовитый хвостовой шип. Но даже морские исполины: змей и дракон – никогда на него не нападали. «Тебе не нужно втягивать свое оружие в мягкие подушечки лап, – мысленно обратился к рыбине Уайтлоу, – не нужно прятать его в страшной пасти. Ты всегда и всем открыто его демонстрируешь. И упаси бог кому-нибудь этим пренебречь! Жаль, что у меня нет ничего подобного».

Скат развернулся и плавно ушел на глубину. Грегори докурил трубку и посмотрел на циферблат хронометра. Вызвавшийся их спасти узник уже должен был быть на месте. Грегори поймал себя на мысли, что безумно хочет, чтобы в страшный миг, перед тем как на его шее затянется петля, ему было о чем вспомнить.

Он крикнул вахтенного:

– Передай коку, чтобы Заред принесла ужин.

Пока матрос выполнял приказ, Уайтлоу вернулся в каюту, сменил рубашку, достал из рундука [25]бутылку рома, два завернутых в тряпицу бокала и несколько яблок.

Весь вечер Заред оказывала помощь раненым и освободилась только к полуночи. Почти не ощущая от усталости вкуса пищи, проглотила вареных бобов, запила горячим чаем и заторопилась к себе. Новенькая роба девушки выглядела так, будто бы ею драили палубу: покрытая бурыми пятнами и грязными подтеками, одежда доставляла сильное неудобство. «Хорошо, что не сдала старую, а так хотя бы есть во что переодеться», – порадовалась Заред.