Наталья Болдырева - Два сердца Дио

– Аккуратнее, – сказал Дио, зная, что даже временно обездвиженная тварь может быть смертельно опасна. Но раненый лекан не пытался напасть. Не издавая и звука, он обеими руками старался подтянуть ноги к груди.

– Дикий, – прошептал Жженый, кивая на лохмотья.

– Да, – ответил Дио, раздумывая, как бы ему обездвижить тварь окончательно.

– Отдашь его Мясникам? – спросил Жженый. Его голос звучал возбужденно.

– Да, – повторил Дио, бросив на приятеля заинтересованный взгляд. – Тебе-то что?

Прежде чем задать следующий вопрос, Жженый провел языком по губам.

– Сколько они дают за такую тварюшку?

– Много. – Дио усмехнулся, сообразив, куда тот клонит.

– Дио, слушай, Дио, я давно хотел… Проклятье! – Увлекшись, Жженый не заметил, как раскалилась зажигалка в его руках. Моргнув, огонек погас, вновь погрузив подвал в абсолютную тьму. Именно в этот момент лекан распрямился, всю силу вложив в этот недопрыжок. Сдавленно захрипел Жженый. Не полагаясь на зрение – в глазах плясали цветные пятна, – Дио метнулся туда, где должны были быть подергивающиеся ноги твари. Руки тронули холодный цемент пола, он потянулся дальше, хватая чуть теплую лодыжку. «Живой!» – машинально отметил Дио, что есть силы дергая тварь на себя. По ушам резанул пронзительный визг. Лекан выпустил свою жертву, забившись от невыносимой боли. От неожиданности Дио и сам разжал пальцы, отшатнувшись. Инстинктивное движение спасло ему жизнь. С невероятной силой отброшенный прочь, Дио упал, ударившись головой, прокатившись по грязному полу.

– Заткни! Заткни его! – крикнул Дио, понимая, что не перекроет этот дикий, нечеловеческий визг, и сам метнулся обратно, где в кромешной тьме бился, агонизируя, еще более темный сгусток.

Ему хватило пары ударов по раненой ноге твари, чтобы та окончательно смолкла, наконец отключившись.

– Жженый? – спросил Дио, вытирая натекавшую на глаза кровь.

Ему ответил сдавленный хрип.

– Жив, – удовлетворенно проговорил Дио, снимая с пояса кусок тонкого прочного жгута, скручивая за спиной локти твари, нещадно выворачивая их из суставов. С трудом управляясь с обмякшим, ставшим невероятно тяжелым телом, Дио слушал, как возится, хрипя и кашляя надсадно, Жженый.

– Огонь, – бросил Дио, закончив, – ради Последнего Дня, найди уже свою зажигалку.

Когда во тьме подвала вновь забился слабенький язычок пламени, Дио смог наконец рассмотреть тварь, недвижно лежавшую перед ним. То, что было когда-то молодым худощавым мужчиной, почти утратило человеческие черты. Бритый череп, просверленный в нескольких местах, пестрел металлическими заплатами. В глазницах слепо ворочалось то, что можно было лишь с натяжкой назвать глазами. Лишенные век стеклянные шары обладали тем не менее способностью видеть. Они видели лучше, чем самый зоркий человеческий глаз. Тело, испещренное шрамами, подсказывало: там, под кожей и мышцами, прячутся другие механизмы мастера Лека. Желудок, способный переваривать любую пищу, легкие, снабжающие владельца кислородом даже там, где нечем дышать, сердце, бьющееся всегда ровно и размеренно, как раз заведенный механизм… Дрожь прошла по плечам Дио. Многие люди в Городе были готовы платить Мясникам, чтобы те вживили им подобные органы. А Мясники охотно платили Дио за каждого очередного «донора». Слишком слабые, чтобы стать настоящими мастерами Слова, способными создавать удивительные механизмы и сращивать их с живой и мертвою плотью, Мясники пользовались тем, что создавал в своих лабораториях мастер Лек и его подмастерья.

Этот лекан – грязный, истощенный и ослабленный – бежал от своих хозяев. Вышедшая из подчинения тварь. Дио не мог поверить, что им удалось поймать живого одичавшего лекана. Редко кто оставался в живых после встречи с ними.

Жженый захрипел. Огонек в его руках снова потух – маленькая зажигалка слишком быстро перегревалась и начинала жечь пальцы. Когда-то у Дио тоже была такая. Потом она перестала работать, и Дио просто выбросил ее.

– Я отдам тебе треть выручки, если поможешь дотащить его до места, – сказал Дио, приподнимая лекана под мышки. Едва теплая поначалу тварь теперь показалась ему обжигающе горячей. – Хватай за ноги. – И почувствовав, что Жженый топчется на месте, не решаясь подойти к существу, едва не отправившему его на встречу с Губителем, Дио добавил: – Может, Тесак посмотрит, что с твоим горлом…

Но даже вдвоем им с трудом удалось выволочь тварь из подвала. Впав в полузабытье, та трепыхалась слабо, пытаясь вырваться. Они оскальзывались на засыпанных мусором ступенях, и приходилось часто останавливаться, опираясь о сырые, усеянные каплями конденсата стены.

Когда они выбрались наконец наружу, тьма окончательно сгустилась над Городом, накрыв его, словно вороново крыло. И лишь в вышине ярко сверкали звезды. После тьмы подвала свет их был нестерпим. Они шли от дома, пригибая головы, под подошвами громко хрустело битое стекло.

– Тяжелая тварь, – сказал Дио, когда они вынесли бесчувственное тело на широкую полосу шоссе. – Клади его здесь.

Жженый просто разжал ладони. Ноги твари стукнули по асфальту. Та застонала громче, но так и не очнулась. Колено той ноги, которую Дио повредил больше, неестественно сместилось и стремительно опухало. Вторая нога выглядела немногим лучше. Дио тихонько выругался. Этот лекан был слишком слаб, а может и болен, чтобы излечить себя собственной магией. Это сыграло им на руку там, в подвале. Дио не раз видел, как самые тяжелые раны на теле тварей затягивались почти моментально. Созданные как непобедимые бойцы, те обладали удивительной способностью к регенерации. Дио вспомнил, как лекан подтягивал колени к груди, словно пытаясь руками соединить разорванные ткани, вправить вывихнутые из сумок суставы.

– Плохо дело, Жженый, – сказал Дио, поудобнее перехватывая тварь. – Боюсь, за этот кусок мяса Тесак не заплатит много, а может, и вовсе не даст ничего.

– Этот кусок мяса, – Жженый совладал наконец с собственными связками, его голос скрипел как несмазанное тележное колесо, – едва не стоил мне жизни… Тесак заплатит.

– Другое дело, – ответил Дио, улыбнувшись, и они потащили тварь прочь от перегородившего проезжую часть грузовика.

Тесак – его звали так не потому, что тела своих жертв он разделывал огромным мясницким ножом. Нет, как и любой уважающий себя мастер Слова, он предпочитал ювелирную работу скальпелем. Его прозвали «Тесак» за привычку резать правду в глаза.

Логово Мясников располагалось неподалеку, но до места они добрались далеко за полночь. Впавшая в забытье тварь, казалось, была тяжелее брезентового свертка. Температура ее тела поднялась еще выше, и прикосновения к сухой горячей коже вызывали невольную дрожь. Ее колени распухли, посинев, черные круги очертили глазницы, запекшиеся губы разомкнулись, обнажив ряд идеально белых и ровных зубов, сделав лицо похожим на череп. Дио боялся, что до места они дотащат уже труп. Но когда Тесак отворил массивную стальную дверь, пропуская их в глухое подвальное помещение цокольного этажа заброшенной высотки, на берегу городского пруда тварь еще подавала признаки жизни. Попав с темноты на яркий свет, она снова забилась в агонии – сверхчувствительные «глаза» среагировали на раздражитель. Дио сдавленно выругался – резкое движение твари отдало острой болью в затекшие плечи.