Наталья Болдырева - Два сердца Дио

Толпа обезумела. Люди прыгали на лестницу, не боясь сверзиться вниз, когда ветхая конструкция рухнет, не выдержав их веса. Прыгнувший первым уже бежал к нему через весь ангар. А Дио лежал, раскинув руки, и думал о том, как странно, нелепо смотрится торчащий из его груди болт. Он почему-то видел себя со стороны, глазами бегущего к нему человека. Глазами тех, кто смотрел сейчас на него с перекрытий. Глазами Марта, спешащего к нему от места схватки, превратившегося в место побоища…

– Не стреля-а-ать! – закричал Март.

«Поздно», – подумал Дио. Зрители добрались до первого арбалетчика, сбросив его вниз. Короткий вскрик оборвался вместе с ударом о бетон. Тело Дио сотрясла судорога, и он понял, что пережил еще одну смерть.

– Дио! – Март ударил его по щеке раскрытой ладонью. – Смотри на меня! Дио! – Он ударил еще раз.

Рука сама дернулась в попытке ответить на удар, и все тело пронзила нестерпимая боль. С губ сорвался невольный стон.

– Тва-а-арь! Убери от него свои грязные лапы!

Захотелось смеяться, но горло сжимали мучительные спазмы.

Март поднялся на ноги. Сделал шаг навстречу противнику, и новая судорога прошлась по телу Дио, когда лекан сломал кричавшему шею.

Это было невыносимо. Захотелось заплакать, но глаза оставались сухи.

– Губитель, – прошептал Март, и слова эти во внезапно обрушившейся тишине раздались так четко, будто он шепнул их ему в ухо.

Толпа вновь закричала, но теперь в ее крике Дио ясно различил слово «Сдвиг!». Все, кто бежал ему на выручку, замерли, глядя, как дрожит и подпрыгивает мелкий гравий площадки, как медленно серым облаком поднимается бетонная пыль.

Март подхватил Дио на руки, унося наконец прочь от творящегося на арене безумия. Спрыгнувшие вниз люди ломились вон, стуча в закрытые двери ангара. Те, кто оставался еще наверху, бежали по перекрытиям к выходам, ведущим с крыши во двор, сталкивая вниз любого, кто попадался у них на пути. Тело Дио сотрясали беспрерывные судороги. Он чувствовал каждую смерть на арене и хотел уже умереть сам.

Все закончилось, когда Март вбежал в полутемный, освещенный мерцающими лампами коридор и за его спиной захлопнулась тяжелая стальная дверь.

– Дио, – позвал он, вглядываясь в его лицо. – Смотри на меня, Дио.

Стоило труда перевести взгляд. Мертвые глаза лекана глядели без всякого выражения. Смотреть в них было больно. Дио сцепил зубы, чтобы не застонать.

– Держись. – Март помчался дальше по коридору, в считаные секунды миновал три лестничных пролета и вломился в лабораторию Тесака. В нос ударил знакомый запах лекарств.

– Сделай что-нибудь, – сказал Март, бережно кладя Дио на операционный стол.

Одним точным движением Тесак разрезал пропитавшуюся кровью рубашку. Холодные пальцы в металлических наперстках датчиков прошлись по обнаженной груди.

– Сердце, – сказал Тесак. – Я не могу ничего сделать. Он умрет, как только я вытащу болт.

– Где он? – Дверь хлопнула, ударившись о стену. Дио узнал Флегонта. В голос схармата вернулись истеричные нотки. – Убейте его!

– Лек убьет тебя сам, если с ним хоть что-то случится! – Схватив за шкирку, Март впечатал Флегонта в стену.

– Лек при смерти! – взвизгнул схармат.

– Что?!

Март отступил, а Флегонт съехал по стене вниз. Прошуршала осыпающаяся побелка.

– Энергия перестала поступать в аппарат, когда он закричал «Город», а потом машина заработала на обратный ход. – Флегонт хрипел. Дио отстраненно подумал, что лекан, должно быть, схватил схармата за горло и повредил тому связки.

– Как это? – В голосе Тесака звучало бесстрастное любопытство естествоиспытателя.

– Он начал откачивать энергию глаза, вливая ее в толпу, – за Флегонта ответил Март. – Ты бы видел, что творилось на арене! – добавил он, и в его голосе Дио почудилось восхищение.

– А потом начался сдвиг. Убейте его, – повторил Флегонт без прежней своей убежденности.

– Он должен жить. – Март склонился, убрав со лба Дио взмокшие волосы и заглянув ему в глаза. – Он нам нужен. Помещение экранировано, так что здесь он больше не опасен. Тесак, ты можешь пересадить ему сердце?

Лекан шагнул в сторону и не увидел ужаса, мелькнувшего в глазах Дио.

– Легко. – Раздался щелчок зажигалки, и воздух наполнился удушливым сигаретным дымом. – Пара помощников, материалы из моей лаборатории, и часа через четыре я его прооперирую.

Дио захрипел, силясь повернуть голову.

– Кажется, ему не нравится эта затея, – Тесак оставался как всегда невозмутим. – Зафиксируй его, Март. Ему достанет силы и упорства убить себя раньше.

– Он нас слышал?! – переполошился Флегонт.

– Пойди лучше узнай, что там с Леком. – Март захлестывал конечности Дио ремнями. – Извини, – сказал он, окончив.

«Ненавижу тебя», – подумал Дио.

Операция состоялась лишь под утро и заняла больше девяти часов. Тесак сделал так, чтобы Дио слышал все происходящее в комнате. Дио исключал возможность ошибки. Тесак туго знал свое ремесло и использовал свое искусство, чтобы позволить Дио прикоснуться к некоторым тайнам слуг Схарма. И хотя Дио не чувствовал боли, те несколько часов, что он провел под наркозом, стали самыми ужасными часами его жизни. Осознание необратимости происходящих с ним изменений и невозможность им противостоять сводили с ума. Не в силах пошевелить хотя бы пальцем, он мог лишь следить за своим постепенным превращением в тварь.

Тесак использовал материалы из своей лаборатории, это значило, что Дио пересаживали сердце одного из пойманных им же самим леканов. У Тесака хранился достаточный запас сердец: товар этот не пользовался спросом. Гораздо больше ценились глаза, дарящие невероятную зоркость, тонкие слуховые механизмы, позволяющие слышать писк комара на расстоянии в несколько метров, желудки, способные переваривать любую дрянь… Дио слышал, как Тесак выбирает ему новое сердце, нахваливая Марту свою коллекцию, перечисляя достоинства и недостатки каждого. Лекан ассистировал Тесаку, но говорил мало и скупо, обходясь короткими рублеными фразами. Зато Флегонт болтал много и без передышки, и этого вполне хватило, чтобы уяснить себе кое-что о целях схарматов.

Схарм, которого Дио всегда считал кем-то вроде Губителя: богом, пугалом, священным оракулом – обрел вдруг реальные черты. Даже Март, вяло переругиваясь с Флегонтом, говорил о нем словно о человеке, действительно томящемся где-то в заточении. А Лек выступал проводником его воли.

Это многое объясняло. Дио и раньше догадывался, что во главе всей схарматской клики стоит этот плешивый одутловатый человечек с пронзительным взглядом серо-голубых глаз и неприятным холодком, исходящим от сердца. Теперь, когда он был в этом уверен, становилось ясно, почему Губителям платили так дорого за останки механизмов, найденных на руинах Города, и зачем схарматам был нужен завод. Мастер Слова, кому бы он ни служил, мог бы приносить пользу, лишь занимаясь тем, к чему был призван: созданием удивительных машин, обладавших зачатками разума, способных выполнять простейшие команды. Величайший из всех мастеров Слова, сумевший соединить живое и мертвое, служил Схарму, создавая неуязвимых солдат, силами которых рассчитывал уничтожить последователей какого-то Ордена Равновесия.