Наталья Болдырева - Два сердца Дио

Мальчик плохо запомнил, что было дальше. Все это казалось ему дурным сном, и он смотрел на происходящее отстраненно, надеясь, что он скоро проснется. Снег пошел вверх, поднимаясь от земли сплошной стеной, снежные вихри закручивались спиралью, устремляясь в небо. Как сердце циклона, росла и ширилась буря, пока не превратилась в опрокинутый смерч. Страшно кричали люди, но еще страшнее было смотреть на тело, распростертое всего в нескольких шагах перед ним. Он закрыл глаза.

Когда он открыл их, снег тихо падал на едва припорошенную землю. Он стоял на дне огромного котлована, и вокруг было пусто. Рядом лежал, поблескивая сталью, нож. Дио взял его себе.

Теперь его звали Дио. И он знал, что остался в этом мире совсем один.

Снег сменился дождем. Крупные капли забарабанили по смерзшейся земле. Дио окинул взглядом стены котлована и, зажав нож в кулаке, принялся выбираться наружу. Дождь шел все сильней, и земля под ногами оплывала, стягивая его все глубже и глубже в яму. Когда он посмотрел наверх, чтоб оценить оставшиеся до края метры, то увидел лишь черные сужающиеся стены колодца и бледную точку света где-то очень высоко над головой. Оттуда доносились приглушенные расстоянием голоса.

– Да, это было как удар грома. Я ведь почти поверил, что он посланник с Аррет, прибывший с поручением от Лека. Но когда я пожал ему руку… – Звуки стали четче, и Дио узнал наконец Бориса. – Знаете, рукопожатие, это очень индивидуально. Пожимая руку человеку, можно понять о нем многое, если не все.

– И что же вы поняли? – Голос Флегонта был полон скепсиса.

– Он пожимает руку точно так, как его отец. Оставалось только вспомнить, у кого я встречал уже такое пожатие. Ну а потом появились вы, подтвердив мои худшие опасения. – Борис оставался по обыкновению самодоволен.

– Вы знали его отца? – Флегонт заинтересовался.

– Недолго, – Борис хмыкнул. – Это была одна из самых крупных операций против Ордена здесь, на Терре. Мы уничтожили свыше тридцати последователей Равновесия всего за одну ночь. Но наш триумф был омрачен этой жуткой историей с котлованом… Теперь-то мне ясно, что произошло там в ту ночь, но тогда ходили кошмарные слухи. Если этот парень умеет вызывать сдвиг…

– Он сам по себе сдвиг, – пробормотал Флегонт. – Ходячая аномалия. Март правильно сделал, когда послал его в лабиринт. Этот лекан непозволительно умен. Мы записали такое… Нам нужны ваши машины, чтобы обработать полученные данные. Если удастся вскрыть механизм процесса, возможно, мы научимся управлять им или даже создавать его самостоятельно, не пользуясь никакими…

Флегонт запнулся, подыскивая подходящее слово, и Борис услужливо подсказал:

– Посредниками.

Они говорили еще о чем-то, а Дио медленно приходил в себя. Возвращался к себе, осознавая и заново переосмысливая всю свою жизнь. Многое теперь виделось ему иначе, став понятней и проще. Многое оставалось неясным. Но это было начало большого нового пути… И он собирался пройти его весь. Дио смотрел на свет, стоя на дне глубокого колодца, и маленькое тусклое пятно становилось ярче и больше, приближаясь к нему силой его воли, пока Дио не вынырнул из глубокого забытья, окончательно придя в сознание.

– Ну наконец-то! – Скрипнула кожа, раздались шаги, и на лицо Дио упала тень. Борис склонился над ним, заглядывая в глаза. Половина его лица была пунцовой.

– Жженый, – прошептал Дио, улыбнувшись. Стало смешно, и его тело затряслось в конвульсиях. Каждое движение приносило невероятную боль, но Дио никак не мог остановиться.

– Вот и говорите потом, что я переборщил. – Флегонт не спешил подниматься и подходить ближе. – Осторожнее с ним. Он бешеный.

– Да уж, – Борис тронул пальцами ожог. – Признаться, когда вы предупреждали меня в первый раз, я посчитал, что вы преувеличиваете.

Совладав наконец с собой, Дио повернул голову.

Он лежал на кушетке полуголый, провода датчиков тянулись к его обнаженной груди, приборы снимали какие-то показания.

– Сколько времени могут занять исследования? – Флегонт явно чувствовал себя здесь неуютно. Ему не терпелось вернуться домой. Каждый лишний день здесь означал ослабление его позиций там. Завистники не спали и строили козни, а Лек был далеко.

– Зависит от того, насколько произвольны его способности. – Борис отошел к приборам. – Если мы хотим фиксировать его состояние в момент сдвига, нужно не только заставить его вызвать сдвиг, но и суметь прекратить его. Иначе здесь камня на камне не останется, а лабиринт нам, к сожалению, пока недоступен. Ну и необходимо специальное оборудование. Наша лаборатория здесь оснащена не в полной мере.

– Март, кажется, говорил, что он безопасен, когда помещение экранировано, – голос Флегонта звучал неуверенно.

– Да? – Борис обернулся заинтересованно. – Надо будет озаботиться. Вот уж не думал, что нам понадобится помещение, защищенное от магии, в мире, лишенном магии.

– Я не берусь судить, как это работает. Лучше всего проанализировать записи, привезенные мной. Уверен, там есть ответы на все вопросы.

– Как скажете. – Борис пожал плечами. – Я и сам не сторонник поспешных выводов.

Дио лежал, гадая, как долго эти двое собираются разговаривать и как скоро они заткнутся. Его уже начал раздражать этот бесконечный диалог. Он мешал ему сосредоточиться. Его обездвижили самым простым из доступных способов – просто сняли с груди звезду хаоса, разом лишив его полуживое сердце источника энергии. Он чувствовал себя точно так, как во время того, первого приступа под фонарем. Выстоять тогда ему помогла Шура. Но теперь он точно знал, что происходит, и мог найти в себе силы преодолеть страх и попытаться бороться с этим самостоятельно. Он знал, ему достанет воли и упорства справиться с этим. Пытаясь игнорировать тупую боль в груди и затрудненное дыхание, он начал проверять степени своей свободы. Его тело не было закреплено ремнями. Он должен был понять, сможет ли встать и драться, когда это понадобится.

Весь вечер, вплоть до глубокой ночи, Шура не находила себе места.

Она пробовала заняться уборкой, но все валилось из рук. Села за книги, но не могла прочитать и строчки. Снова и снова она прокручивала в голове беседу со следователем, и ей казалось, что она была недостаточно убедительна. Дио грозила опасность. Шура чувствовала это так же, как холод осенней ночи, одиночество и страх. Она привыкла доверять своим чувствам. Те не обманывали ее никогда. В конце концов она решилась позвонить следователю, поговорить с ним еще раз, может быть, сказать, что она вспомнила нечто важное, договориться о встрече, и когда он придет снова, попытаться убедить его предпринять немедленные действия. Он ведь так и не сказал ей, что собирается делать. Но когда Шура подумала о телефоне, она вспомнила, что Виктор не оставил ей своего номера. Это уже показалось странным. По книгам и сериалам она помнила как ритуал: следователь всегда оставляет свои контакты свидетелям. Может быть, это был киношный шаблон, но Шура почувствовала нарастающую тревогу. С чего она вообще взяла, что Виктор – тот, за кого себя выдает? Она видела его удостоверение мельком, и даже если бы она брала его в руки, сегодня любую корочку можно купить в переходе, и только специалист отличит настоящую от подделки.