Антон Корнилов - Урожденный дворянин

– Сомневаться в услышанном – непременное дело, – отреагировал на это Олег. – Но уличать старших во лжи – весьма скверно… – он сделал паузу, вопросительно взглянув на строптивого «карася».

– Ванек его зовут, – подсказал Виталька.

– Изволь послушать, Ванек. Лгать – недопустимо человеку, питающему уважение к себе и прочим. А дворянину – тем паче, – произнес Трегрей построжевшим голосом. – Я никогда не лгу, не солгал и теперь. Дело в том, что возмущение эфирных волн в межпространстве далеко не всегда возвращает колебания именно в тот пространственный статис, откуда истекало психо-эмоциональное напряжение. Но суть феномена эфирного колебания в том, что всякое явление – всякое явление, – подчеркнул Олег, – даже самое малое – возвращается обратно в тот мир, откуда происходит родившее его психо-эмоциональное напряжение.

Все, кто слушал Олега, обернулись к Вальке – очевидно, ожидая от него пояснений.

– Ну… – шмыгнув носом, проговорил Валька, – выходит, кто-то ругается, дерется… или делает что-то плохое… а потом из межпространства всякие страхи являются кому-то другому?

– Приблизко, так, – одобрительно кивнул Трегрей. – И, кстати сказать, чем сильнее напряжение, тем сильнее колебание.

– А если, – вдруг спросил Валька, – хорошие будут, эти… эмоции? Если не страдает человек, а наоборот – радуется? Ему… или кому-то еще из межпространства возвращается хорошее?

– Вестимо.

– То есть… Вот я получил пятерку… ну, не просто пятерку, а – годовую. Порадовался, а кому-то где-то эта моя радость вернулась… Например, этот кто-то пятьсот рублей нашел. Или я – пятьсот рублей нашел.

– Пятьсот за пятерку многовато, – усомнился Виталька.

– Ну, сто… – сбавил Валька.

– Вестимо, – повторил Олег.

– Несправедливо это! – высказалась Настя, давно желавшая вставить свое слово в этот странный и сложный разговор. – Кто-то набедокурит, нашумит, наделает делов – и ему все может сойти с рук…

– А может и не сойти, – серьезно вставил Виталька.

– А хороший человек живет себе, никого не обижает, и тут – на! Валится на него из этого… межпространства всякая фигня.

– А что? – зашумели девчонки теперь, когда разговор вышел на более понятные плоскости. – Разве так не бывает? Сколько угодно. И с хорошими людьми несчастья случаются. Казалось бы, за что? Чем они их заслужили?

– Наш сосед снизу герычем торговал. Пол-района в могилу свел. А сам ничего, не кололся, жил нормально так – особняк себе за городом купил…

– Я вот так считаю: если творишь зло, оно тебе обязательно вернется.

– Да не тебе! А кому-нибудь другому, говорят же! Слушать надо!..

В общем шуме очкастый Валька несмело потянул Олега за штанину новых, выданных при поступлении джинсов:

– А в чем же тогда?.. – спросил он, морщась, чтобы правильнее сложить фразу. – Где же тогда… закономерность? Получается, все на свете – случайно? Ведь правда же несправедливо.

– Вперво, не бывает случайностей, – сказал Олег. – А справедливость… Будь добр к людям и миру, и мир и люди будут добры к тебе – так ли видится тебе справедливость? Кто желает и ждет воздаяния за своеличные добродетели, вовсе не заслуживает справедливости. Лишь понуждая и других быть добродетельными, уча их этому, вразумляя, мы зачинаем путь к истинной справедливости. Понимаешь меня, Валька?

Валька снял очки, протер их подолом замурзанной футболки и, водрузив их обратно на нос, ответил:

– Наверное, понимаю… Если эмоции, которые в межпространстве это… колебают эфир, будут хорошими… Ну, положительными… То и возвращаться в мир будет только хорошее. И, то есть, чем больше добра, тем больше будет… добра. Во всем мире, целиком… А если все эмоции будут положительными?.. – он недоговорил. – Ух ты!..

– Приблизко, так, – кивнул Олег. И улыбнулся парнишке как-то по-особенному… Словно вознаграждая его за то, что он все понял совершенно правильно… И даже, кажется, больше того, чем ожидал сам Олег.

А девчонки уже болтали, кто во что горазд, все дальше и дальше съезжая с темы. Им раньше, чем малышам, надоело напрягать извилины, чтобы понять то, о чем говорил Олег.

– Не, сложно все это, – мотнув головой, высказался Ванек. – И неинтересно. Вот, когда барабашка происходит от привидений всяких или чертей каких-нибудь – тогда интереснее.

– Желаешь интересного? – услышал его Олег. – Изволь… Что я говорил – суть философическое разумение феномена эфирных колебаний. А есть и практическое.

– Это как? – поинтересовался Ванек.

– Люди способны влиять на мир не только физически, но и психо-эмоционально, через межпространство. Это – факт. Но если допустимо влияние несознательное, возможно ли влияние – сознательное? Возможно ли, чтобы возмущение эфирных волн в межпространстве возвращало колебания точно в тот пространственный статис, откуда психо-эмоциональное напряжение и истекало? Невдавне ученые доказали, что возможно.

«Караси» снова притихли. Девчонки вовсю трещали между собой, даже Настя не обращала внимание на то, что говорил Олег.

– Это дело весьма трудное. И объяснять, как все это работает, мне придется долго. Куда как проще показать. Но, если желаете, я попытаюсь объяснить…

– Лучше покажи! – закричали мальчишки в несколько голосов.

– Извольте… Надобно что-нибудь… маловесомое и правильной формы. Ага!

Олег поднялся на ноги и вдруг уверенно направился к «пацанской» скамейке.

– Не будешь ли ты любезен, – проговорил он, остановившись перед настороженно замершим Жмыхой, – угостить меня сигаретой?

Жмыха пожал плечами, хмыкнул, но все же достал из кармана пачку:

– Ну, на…

– Премного благодарен.

Олег огляделся, бормотнув: «Надобна ровная поверхность», – и пошел к врытому между деревьями низкому столику. За ним посыпались «караси», потом потянулись девчонки. Потом, переглядываясь, подошли и пацаны, которые не могли не слышать, как младшие возбужденно говорят о том, что новенький сейчас «что-то будет показывать».

Трегрей положил сигарету на стол. Вытянул над ней ладонь и принялся легонько ею покачивать. Через секунду-другую сигарета шевельнулась.

– Фигня! – громко сказал Жмыха. – Стол толкнул.

Олег уже проделывал ладонью кругообразные движения – сигарета, дрогнув, стала поворачиваться, как стрелка на часах.

– Фигня… – прокомментировал Жмыха. – Он ее воздухом толкает. Рукой-то машет, вот она и…

– Тихо! – пихнул его в бок кто-то из сверстников.

Олег начал медленно поднимать ладонь. И сигарета… оторвалась от поверхности садового стола. Олег поднял повернутую ладонью вниз руку выше головы. Сигарета зависла в воздухе на уровне его лица. Очень тихо стало в «саду».

– Фигня, – шепотом проговорил Жмыха. – Это просто он ее на леске…