Александр Ледащёв - Самурай Ярослава Мудрого

У княжьего терема я остановился, постоял, подумал, собирая мысли, что говорить князю, если он, паче чаяний, меня, ничтожного человечка, принять изволит? А что еще дайме говорить, как не правду? Не себе же на избу я денег прошу, да и вообще не себе. Задумка моя неплохая, и от варягов подальше молодняк учить, да и ото всех тоже. Поспелка уже успел шмыгнуть в палаты, а я остался на дворе, присев на ту же завалинку, на которой меня не так давно нашел, на свою голову, Фарлоф. Мне кивали и кланялись, я кивал в ответ, спокойно покуривая под теплым солнцем. Настрой был теперь какой-то ленивый, чуял я, что не хватает мне нахрапистости. Да и по чести сказать, не привык я к государевой службе, а уж денег просить и вовсе не хотелось. Но, коль скоро я человек княжий, на княжьем важном деле и все такое, то с какого пятерика мне свои деньги тратить, если я даже не знаю, положит ли мне князь какую плату за труды? Нет уж, на лес и плотников постараться надо деньги получить. Знать бы еще, сколько мне леса надо и сколько артель плотников возьмет. Как я помнил из книг, за день артель плотников на Руси рубила церковку-обыденку. Ни много ни мало. Надо думать, что и додзе мое, не такое уж огромное, тоже срубят быстро.

Вышел из хором Поспелка, хмурый и недовольный.

– Что, чиновник, хмур? Не отпустили тебя ко мне? – спросил я.

– Да я о себе не спрашивал пока, твое дело хотел сделать. Нет Третьяка пока здесь, Ферзь.

– Ну, сам я к князю не полезу, не примет, думаю, – вслух подумал я, но Поспелка пожал плечами и шмыгнул обратно в терем. Интересно, интересно. Где-то через полчаса государственный муж выкатился обратно из терема.

– Пошли, Ферзь, князь велел тебе предстать, – Поспелка старался говорить важно и серьезно, но самодовольство так и прыскало с его румяной физиономии. Я засмеялся, дал чиновнику взятку в мелкую монетку и последовал за ним.

Поспелка привел меня к какой-то невысокой двери, никак не подходившей для княжеской горницы. Я было хотел поинтересоваться, не спутал ли мой чиновник чего, но государственный человек Поспелка указал на дверь и сказал:

– Здесь. Стукни и войди, а я тут тебя ждать буду.

Хех, судя по всему, князь не особо любит в своей горнице сидеть, или у него для таких орлов, как я, специально мелкая горница есть. И то, перед каждым бродягой свои парадные покои открывать, так где же тогда больших людей принимать? Да невелик я барин, прямо скажем. Я стукнул дверным кольцом и толкнул дверь. За дверью оказалась, как я и ожидал, небольшая комнатушка со столом, за которым и восседал Ярослав Хромой. Я поклонился в пояс, шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Здрав будь, княже. Благодарю, что велел принять меня, – начал я разговор.

– И ты будь здрав, наставник. Чем похвалишься? – отвечал князь.

– Да пока нечем. Был вот у Ратьши, высказал ему свои мыслишки о том, как уных учить да что мне потребно, он велел к Третьяку идти, да думаю, что и тот бы к тебе привел или проволочка была бы, – честно сказал я.

– Добро. Что требуется, наставник? – Князь был явно настроен на короткий разговор.

– Сперва знать хотел, князь, сколько уных мне дашь в обучение.

– Для начала два десятка, выберешь сам. Пройдешь в их избу, там осмотришься и набирай. Еще что? – уточнил князь.

– Мне их в какие часы брать? В утро, в день или в вечер?

– Да насколько надо, настолько и бери, чай, ты наставник, не я, тебе виднее, – внезапно для меня сказал Ярослав.

– Добро. Я бы, княже, думал их на своем дворе учить, подале от теремов, где всякий в советчики станет, да и от варягов подальше, – прямо сказал я. Дипломат из меня, конечно, как из цыгана поп.

– А что для того требуется? – Князь явно торопился, раз даже не повторил выступления Ратьши.

– Денег на избу для занятий. На лес и артель, князь. Я ваших цен не знаю, у кого спросить про то – и подавно. Прости, что к тебе с этим, – я потупил наглый взор.

– Ништо, дело нужное, правильно пришел. Ты бери человека из наших, местных, веди на торг, там наймешь артель и лес возьмешь, а за платой пошлешь сюда, в терем. Скажешь, княжье дело. Пусть идут к Третьяку, я того оповещу, чтобы уплатил. Все ли у тебя, наставник?

– Все, княже, теперь все, – я поклонился и выпрямился, ожидая приказаний.

– Велико доверие тебе, Ферзь, шустро в гору бежишь. Добро, добро. Ступай, – как-то загадочно проинструктировал меня Ярослав, и я, пятясь, вышел из горницы. Епишкин козырек, неограниченный кредит, вместе с тем еще и от воровства застрахован. Я-то лишнее вернул бы, а так очень даже мудро. Придут артельщик и купец к Третьяку, тут и получат свое. Небось не каждый день к ним от князя люди ходят, добры, значит, молодцы. Вроде меня, Ферзя-ста.

Кстати, о молодцах. Приказ-то даден, время тянуть не следует.

– Поспелка, проводи-ка меня, парень, к уным в избу. Пусть все уные там соберутся, скажешь, княжьим словом Ферзь велит, – сказал я Поспелу.

– Так проводить или бежать предупредить? – растерялся Поспел.

– Сначала упреди, потом вернешься и проводишь. Я тебя во дворе подожду, – отвечал я, и чиновник для особо мелких поручений брызнул с лестницы.

Я же степенно вышел во двор и снова сел на волшебную завалинку. Как ни сяду на нее, что-то случается – то убить норовят, то кредиты открывают… Все не просто так тут торчать! Я снова закурил и уставился в землю. Смотреть по сторонам как-то не тянуло, появились мысли, что успеется еще, я не археолог, сравнивать, в какую лапу рублен терем, и какие к нему пристройки и службы, дело не мое. Но мемуары я точно напишу. Иероглифов рисовать, пожалуй, не стану, а вот берестяные листочки малость почеркаю, да и спрячу понадежнее, еще и от сырости и старости как-нибудь обработаю, воском, что ли, натру, да заверну в тряпки и кожу. Так и так, дескать, в году 2011-м я, такой-то… И все по порядку. Любая экспертиза год написания укажет с точностью, но головы потом поболят у народа. Я криво ухмыльнулся – может, так и делались некоторые исторические загадки? Кто-то просто хотел пошутить? Сова, к примеру, пошутила вот. Ну инда и я пошучу.

Тут вернулся ко мне чиновник мой, запыхавшийся и красный.

– Ты чего, Поспел, как калина красный? Не обидели тебя уные? – в шутку спросил я.

– Нет, наставник, не обидели, только бегал много, пока всех у избы собрал. Все тебя ждут.

– Тогда веди, Поспелка, посмотрим, что за уные.

Чиновник степенно пошел рядом, стараясь отдышаться. Так мы, чинно шествуя по подворью, вышли к большой избе. Поспел толкнул дверь, я шагнул на порог. В избе разом поднялись на ноги уные. Много уных. Человек пятьдесят. Тут же стоял длинный, почти во всю избу, стол, у северной стены: честь по чести, печь, вдоль восточной и западной стены стояли лавки, на которых, надо думать, спали уные.

– Здравы будьте, молодцы, – я всматривался в лица, мне предстояло выбрать из них двадцать человек, ошибиться не хотелось. Впрочем, двух я уже выбрал.