Наталья Караванова - Сердце твари

Клим встретил их на ногах. Он старательно делал вид, что не нуждается ни в каком особом лечении, Геда ворчала, но удержать беспокойного пациента на месте никак не могла. Да и не хотела. Деятельный Клим обходился ее нервам намного дешевле.

Гости задержались всего на одну ночь. После короткого совещания, которое собралось и на этот раз в комнате Клима, было решено, что за перевалы под охраной четверки боевых магов отправятся все больные и раненые, а также Кузнец с семейством. Сопровождать больных будут Геда и Ника. Диана и ее подмастерья сказали, что останутся: в городе еще человек пять из тех, кто знал про Убежище и теоретически мог попытаться сюда добраться. Клим, дослушав все доводы, заявил, что они с Дамиром тоже остаются.

Никто почему-то не стал возражать. Провианта доставили недели на две безбедной жизни – новое Убежище обустроилось, заработала ферма, открылись склады, так что дальнейшее голодание им не грозило.

Когда все разошлись, Геда задержалась, чтобы тщательно проинструктировать пациента о дальнейшем лечении: теперь-то были и лекарства, и швы она уже сняла, так что если пациент сам не приложит все усилия, чтобы умереть, то он выживет…

Когда она замолчала, Клим спросил:

– Сегодня твое дежурство?

– Да собственно… я отпустила Нику. Все пациенты на пути к поправке, не думаю, что наши услуги кому-то могут срочно понадобиться.

– Значит, ты свободна. Может, останешься?

Геда в удивлении посмотрела на Клима, но тот лишь развел руками, признаваясь, что сам не понимает, откуда вдруг взялась эта идея.

– Завтра уедете, – наконец придумал объяснение. – Здесь будет скучно и одиноко.

Она все молчала.

– Понял, что сказал глупость. Извини.

– Да нет, – с едва заметной смешинкой в голосе ответила Геда. – Я, пожалуй, приму это предложение… но с одним условием.

– С каким?

– Ты не будешь требовать, чтобы я вернула сигареты.

– Женщина! Ты разгадала мой коварный план. Что же делать?

– Значит, без сигарет я тебе не нужна?

На мгновение Клим стал серьезен.

– Нужна.

– Ну, тогда…

– Еще условие?

– Тогда я запру дверь. Здесь людно.

Лек потер воспаленные глаза. Несколько бессонных ночей, проведенных в лаборатории, – и вот он, почти готовый результат. Только на месте недавних разрезов остались розовые рубцы…

Нет, пожалуй, нужно еще многое поменять. Металл кое-где пришлось вывести наружу. Это никуда не годится. Его новый солдат не должен ничем (ну почти ничем!) отличаться от человека. А тут пришлось его обрить наголо. Затылок и виски прикрывал стальной щиток – иначе не получалось закрепить некоторые механические детали. Ладони с тыльной стороны… щитки над лопатками и плечами… сюрприз для врага – острые как бритва стальные ногти…

Нет, от этого надо будет избавляться. Этакие украшения ни ему самому, ни Ильре ни к чему.

…а в целом он весьма похож на себя. И самое главное – на последней стадии, когда Лек прекратил подпитывать тело магией – он не умер. Это значит, условие Ильры выполнено в полной мере.

Осталось теперь его разбудить. И объяснить его новый статус…

Лек улыбнулся: теперь этот человек полностью в его руках. Слово Создания, и Слово Управления, и Слово Разрушения, все, на чем построена и держится магия, поддерживающая жизнь в этом теле, – все принадлежит единолично мастеру Леку.

И, конечно, Ильре. Если она того пожелает…

Мастер еще раз проверил по записям в альбоме, все ли он сделал правильно, не отступил ли от расчетов, собственноручно выполненных месяц назад. Он знал, что не ошибся. Это чувство знакомо всем, кто привык доводить до конца долгий и сложный творческий труд. Предчувствие. Ощущение, равное по силе будущему триумфу. Пророческое видение того, что еще немного – и созданное тобой чудо начнет жить своей особой жизнью, отделенной от опеки мастера.

Лек прищурился, разглядывая бесстрастное, гладко выбритое лицо своего первого поистине живого мертвеца.

Дальгерт не дышал – ему это не нужно. Его сердце не билось – но он был жив. Его нельзя убить ядом – слишком медленно течет кровь. Его невозможно убить оружием – магия целительства мгновенно реагирует на любое повреждение. Враждебное колдовство не сможет воздействовать на него в полную силу – потому что его нельзя в полной мере отнести к миру живых… При этом, по задумке, он должен сохранить память. И мыслить должен примерно так же, как мыслил раньше. При жизни. Интересно, удалось ли этого добиться? Если нет, то все было зря…

Слово «тварь» Леку внезапно не показалось обидным. Тварь – то, что он сделал. Что сотворил сам, своими руками. Тварь Лека – звучит уважительно и серьезно.

Что же. Осталось немного. Привести его в сознание. Оценить результат на деле.

Прямо сейчас?

Лек посмотрел на себя в зеркало. Встрепанный, осунувшийся, словно больной.

Да он Ильру уже два дня не видел! Нет. Нет, она достойна того, чтобы первой… оценить… понять… присутствовать в великий миг его, Лека, победы. Победы над самой смертью…

А если неудача? Что, если Эстан не вспомнит себя? Что, если придется все начинать заново?

Столько трудов…

Да нет, нет, быть этого не может! Все получится. Он проверил и перепроверил расчеты десятки раз. Ошибки быть не может.

Значит, завтра, решил Лек. Завтра мы сделаем это вместе.

Была глубокая ночь. Сентябрь перевалил за середину…

…Где-то капала вода. Монотонно. Одна капля в несколько секунд.

Но источник звука – вне поля зрения. В поле зрения другое. Тонущая в тумане улица, серый камень. Чахлые кусты, мусор, тревожимый неощутимым ветром.

И Он.

Печальные, все понимающие глаза. Кроткая улыбка.

Бог, которому ты никогда не молился.

Бог, слуг которого ты убивал.

Бог, который зачем-то пришел к тебе. Спросить за содеянное? Что ж, он в своем праве.

И ты чуть склоняешь голову в приветствии. Ты признаешь, что ему есть что тебе сказать.

Во взгляде Бога тихий укор:

«Суета мира отвращает от веры многие сердца… и люди теряются, забывают себя и забывают, что Бог есть добро».

«Да, я слышал. Но что есть добро?»

«Добро есть милосердие. Добро есть любовь. Ты сам пришел в мой храм. Ты сам решил служить мне. Ты пил святое вино и ел святой хлеб. Неужели эти слова ничего для тебя не значат?»

«Но разве, чтобы быть милосердным, нужно непременно служить тебе?»

«Через любовь к Богу приходит любовь к ближнему».

«Ты Бог. Что тебе до нашей любви или нелюбви?»

«Я пекусь о каждом, в чьем сердце есть свет Истинной веры».

«Влад служил тебе. Он в тебя верил».

«Он сам выбрал такой путь. Путь мученика. В конце этого пути он мог бы встать рядом с моим престолом. Мог бы быть одним из святых. Но он отрекся. Падение его было ужасным…»