Александр Егоров - Весы: Летописи Благоземья. Летопись первая. Тень прошлого

Между тем, движения гибкого тела Змея становились мягче, и чешуйчатый монстр уже начал высовывать свой длинный раздвоенный язык в поисках жертвы. Это заставило воинов поторопиться. Пока голова змея металась, пытаясь нащупать в воздухе запах людей, велению Маны из ладони Дирея на глазах изумлённого Элейма выросла длинная упругая плеть, которой правитель попытался достать шею чудища. Однако, змей извивался, не давая Королю поймать себя, и, не смотря на угасающую боль, даже пытался поймать его кончик. И человеку это почти удалось, но в один момент чёрная как сама смоль плеть Дирея вдруг обхватила шею Змея своими гибкими нитями. Почувствовав это, Змей затрепыхался, забился, силясь вырваться из прочных пут. В это время точно такие же плети выросли из рук второго воина, и, поскольку шею крепко держал Дирей, остальным ухватиться за неё было уже несложно.

Несмотря на это змея продолжала биться, с каждым разом все сильнее дёргаясь в стягивающих её путах, и даже смогла немного ослабить жгут, удерживающий голову. Дирей понял – путы не настолько надёжны, как он ожидал. По его воле плети заалели изнутри, а потом на них вспыхнули яркие обжигающие языки пламени. Постепенно оно добралось до живой плоти Змеи. Некоторое время оно бесполезно жгло ей кожу, но постепенно прочная толстая чешуя стала истлевать, издавая противный запах горелой кожи, что позволило пламени добраться до плоти. От нестерпимой боли змея вдвое сильнее затряслась в своих оковах. Нагош из последних сил удерживал её в своих оковах, не давая вырваться. Но в один момент змея рванулась с такой силой, что воинов, державших плети, подбросило вверх, а потом с силой опустило вниз, хорошенько припечатав к земле. Им повезло, и они остались живы, но вот плеть, не выдержав, лопнула, и в руках у воинов оказались только жалкие лоскутки разорванной кожи. Придя в себя после падения, они попытались встать, но тут зелёная Змея опустила к ним свою чешуйчатую голову и, высунув свой раздвоенный язык, принялась ощупывать им жертв. Когда она приблизилась к Догдару, он не растерялся и, отбросив в сторону, ставшую уже бесполезной плеть, неожиданно выпустил на волю ещё один огненный шар. Это произошло как раз в тот момент, когда торжествующий Змея, спрятав назад свой тонкий, похожий на лепесток пламени, язык и уже разинула пасть, готовый поглотить беспомощного человека. И фаербол угодил прямо туда. Она, сама того не подозревая, заглотнула его, видимо, думая, что эта жертва сама забралась к ней в пасть. Мгновение спустя огонь внутри Змея разгорелся и стал медленно прожигать его изнутри. Страшное чудище билось в страшных корчах, но Сметт уже не мог ничем ему помочь; он уже был не в силах вытолкать из неё этот обжигающий фаербол, и змея медленно угасала, разъедаемая изнутри истинным пламенем Нагоша. А вместе с ней медленно погибал и сам Сметт. Он рычал, бил себя кулаком по груди от отчаяния, а стоявшим внизу Догдару и его спутнику ничего не оставалось, кроме как в молчаливом страхе наблюдать за агонией двух существ.

Пламя нещадно выжигало внутренности змеи, превращая их в пепел. В один момент змея застыла, и Элейм увидел её чёрное, прожжённое насквозь тело. Поначалу он не мог понять, что происходит, но тут голова змеи отпала, и всё её тело рассыпалось на крохотные песчинки, развеянные ветром по поляне. Но из руки Сметта продолжал торчать кусок змеиной плоти. Он попытался вернуть себе обратно костлявую кисть, не подозревая, что и сам обречён на смерть. Пламя, горевшее во плоти змеи, проникло и в него и уже бушевало в его Тёмном теле, медленно уничтожая его. Сметт медленно тлел, и рыча от боли, пока пламя полностью не уничтожило его. А когда в его грузном тяжёлом теле не осталось больше ничего живого, кроме мёртвого чёрного пепла, он остановился, взгляд его потух, как гаснет пламя свечи от дуновения ветра. А потом неподвижное и уже мёртвое тело рухнуло как скала и едва не подмяло под себя Дирея: он и его верный воин вовремя успели отскочить, в нужный момент заприметив тень падающего на них Сметта. Он рухнул на спину буквально в шаге от них, взвив над собой клубы пыли. Вокруг задрожала земля, но она быстро успокоилась. А затем на уже неподвижную землю рухнула пыльная завеса, и все, наконец, увидели тушу упавшего Сметта. Он распластался по земле, раскинув в стороны руки. Даже издалека Элейму было отлично видно, что в левой ладони намертво застряла рукоять меча, но сам клинок отвалился – теперь он в обличии мёртвой сгоревшей змеи витает в воздухе в виде сотен крохотных песчинок чёрного пепла.

Несколько мгновений Элейм смотрел на возвышающуюся над землёй неподвижную тушу Сметта, а потом из его глотки вырвался крик.

– Победа!

В ту же самую секунду в разных точках обагрившейся кровью поляны Больших Холмов воины один за другим повторяли его слова.

– Да здравствует Преславный Дирей!

– Слава Королю!

– Да здравствует Король!

Поляну охватило всеобщее ликование. Воины на удивление легко поддались этой внезапной стихийной радости, начисто позабыв о том, что вокруг всё ещё были демоны, которые, впрочем, увидев, что их предводитель пал в неравной битве, бросились с поля боя, к тому месту, где под пушистой периной высокой травы неподвижно лежал Магистр Тьмы, чтобы поздравить правителя. Но, не пройдя и сотни шагов, они вдруг остановились и уставились на небо: его купол вновь заволокло тучами. Крупные чёрные облака, налитые изнутри чем-то подвижным, медленно сходились, закрывая последние кусочки голубого зеркала. Когда они окончательно сдвинулись, между ними промелькнула молния, грубым росчерком полоснув небесное одеяло, точно клинком по лоскуту шёлка. Небо грозно пророкотало в ответ, и большие раздутые тучи вдруг стали серыми. Подул сильный ветер, воины с тревогой посмотрели вверх: им было хорошо видно, как его холодные волны витают над самым Небесным Куполом, собираясь в причудливые кольца.

– О, Боги! – невольно вырвалось у Элейма.

Он следил за тем, что происходило на небе, затаив дыхание. Что-то подсказывало юноше, что это ещё не конец.

Уже совсем скоро воздушные кольца собрались в чудовищную чёрную воронку. Она упиралась острым хвостом в землю, а большое бездонное чрево сливалось с тучами. Воронка кружилась на своём хвосте как оси, постепенно набирая силу. И, чем быстрее кружилась воронка, чем сильнее дул ветер. Такой же холодный, неприветливый, он скапливался вокруг воронки, постепенно образуя вокруг воронки тугое кольцо воздуха. Когда оно стало достаточно широким, сила воронки, прижала его к земле. В этот момент Элейм почувствовал, что ветер стал дуть ещё сильнее, и снова чутьё заставило страху пробудиться в его душе. Тут небо вновь разразилось чудовищным рокотом, который сотряс не только землю, но и саму воронку. Нужно бежать, пока ветер не окреп настолько, что смог бы засосать его в чёрное тело воронки. Но, как же отец? Удастся ли ему выбраться оттуда? Элейм чувствовал, что должен помочь ему, но как? Если он попробует хоть немного приблизиться к месту гибели Сметта, ветер засосёт его в воронку. Воздушные потоки гораздо сильнее вблизи воронки, а здесь они пока ещё достаточно слабые, что давало Элейму возможность покинуть Большие Холмы до того момента, пока они не станут достаточно сильными, чтобы притянуть его к себе.