Ребекка Роанхорс - След молнии

Я просыпаюсь – озябшая и дрожащая в тени навеса. Кай лежит напротив меня и крепко спит. В воздухе пахнет пылью и жарой, а не дурными снадобьями. И я здесь – единственный монстр на многие мили вокруг.

К тому времени, когда мы снова выезжаем на дорогу, солнце теряет свою свирепость. Мягким золотым пятном оно клонится к горизонту. Несколько раз Кай пытается разговорить меня, но я никак не могу отойти от своего сна – от болезненного цвета неба над Черным Плато, от запаха колдовства. От Нейзгани, выглядевшего как колдун йее наалдлошии , убивший мою нали, – вплоть до мутных глаз и желтых зубов. Однако шкура койота – это ошибка. Колдун, напавший на нас, был одет в волчью шкуру. Но все равно было очень похоже, и в совокупности с остальной частью сон серьезно выбил меня из колеи. Поэтому, когда Кай спрашивает о семье, я говорю: «Все мертвы». А когда он интересуется, кто меня воспитал, я отвечаю: «Наверное, он тоже мертв».

На этом наша беседа заканчивается.

Я рассеянно тру плечо и думаю о чудовище. Думаю о зле. Гадаю, стоит ли считать то, что я увидела во сне, простым совпадением. Или это что-то значит?

– Расскажи, что ты о нем знаешь… как ты там его назвал?

Он сидит, прислонившись к пассажирской двери, и рассеянно смотрит в окно.

– Хмм?

– Ну ты сказал, что узнал монстра, когда мы были в доме у Таха. Назвал его тсэ наайее .

Он делает вид, будто не хочет со мной разговаривать, вероятно, раздраженный моим дерьмовым к нему отношением. Но я уже поняла, что молчать не в его стиле, поэтому спокойно жду.

Наконец он не выдерживает.

– Ну тсэ наайее не совсем подходящее слово, – признается он, – но что-то в этом роде. Я уже слышал о них раньше. Как я рассказывал, мой отец когда-то был профессором, изучал обычаи навахо. Иногда приносил домой записи – устные рассказы старейшин о былых временах. История сотворения, легенды, рассказы о чудовищах. – Он усмехается. – Помню, у него была большая коробка с видеокассетами. Ты помнишь, что это такое? Нет? Неважно. В общем, он получил грант от племени на их оцифровку. Я часто сидел в его кабинете и наблюдал, как он работает.

– Цифровые записи? Думаешь, мы их найдем в библиотеке Краун-Пойнта?

– Именно на это я надеюсь, Мэгз.

Я хмурюсь, второй раз услышав это незнакомое имя.

– Почему ты меня так зовешь?

– Мэгз? Это вроде прозвища. Тебе нравится? Кто-то сказал мне, что надо давать девочкам прозвища. Это помогает с ними сблизиться.

– Кто-то тебе наврал.

– Может, и так… – Он откидывается назад, упирается ногой в переднюю панель и одаривает меня улыбкой кинозвезды. – Когда это сработает, дай мне знать, напарник.

– Слушай, – говорю я, – не жди ничего особенного от нашего временного сотрудничества, хорошо? Ничего личного. Просто я предпочитаю работать без напарников.

– А я слышал, у тебя был напарник.

Нейзгани. Но как ему объяснить? Нейзгани был больше, чем напарник, и больше, чем учитель.

– Он ушел, – просто отвечаю я, – и какое-то время я была сама по себе.

– Охотилась на чудовищ?

– Нет, – признаюсь я. – Этот тсэ наайее стал моим первым самостоятельным заказом. Я была… ну я несколько раз пыталась поработать с местными командами, но из этого ничего не вышло. Поэтому в основном отдыхала.

Обитая в таком трейлере, как у меня, можно позволить себе сделать перерыв.

– Ну вот. Видишь, как идеально все сложилось? Только ты вышла на работу, и… – Он разводит руками. – Вот он я!

Этот человек неумолим. Я чувствую, что вот-вот улыбнусь, несмотря на то что изо всех сил стараюсь казаться хмурой. Вот ведь гад!

– У меня есть собаки, – бормочу я.

– Да ладно!

– Я в том смысле, что… блин!

Мы взбираемся на последний холм, и внизу перед нами расстилается Краун-Пойнт.

Городок Краун-Пойнт – это несколько миль пространства, заставленного трейлерами и сборными домиками вплоть до скромного кампуса технического колледжа. Я помню, что главная дорога, по которой мы едем, огибает восточную окраину города. Если продолжать двигаться по ней дальше, то можно добраться до гастронома «Башас» [43] «Башас» (Bashas') – семейная сеть продуктовых магазинов, распространенная в основном в Аризоне. и небольшого ресторанчика, в котором раз в месяц подают тушеную баранину. По крайней мере, так было раньше. Теперь Краун-Пойнт напоминает заброшенное поле битвы.

Почерневшее, сожженное и усеянное телами убитых.

Мы молча едем по девятому шоссе в самое сердце Краун-Пойнта. На моих коленях лежит дробовик, а Кай что-то высматривает за окном. Возможно, признаки жизни. Но ему не везет. Мертвецы, усеивающие землю вокруг нас, явно не живые.

– Так много призраков, – шепчет он.

– В каком смысле?

– Ч’йидии. Кругом. Ты их не видишь?

Я вздрагиваю. Такое ощущение, что по моему позвоночнику поползли миллионы крошечных муравьев.

– Нет.

Он кивает. Ни слова не говоря.

На языке навахо духи умерших – это ч’йидии. Это остаток, злые дела, которые каждый мужчина и каждая женщина оставляют после себя в момент смерти. Они могут овладевать живыми, вызывая болезнь «утопление». «Утопление» – это медленная смерть, погружение в меланхолию и депрессию до тех пор, пока вы не забудете встать с постели, не забудете поесть и в конце концов не разучитесь дышать. Болезнь «утопление» может проходить и скоротечно, в виде приступа, когда вы внезапно почувствуете, что задыхаетесь, и вас начнет затягивать в могилу. Но, быстро или медленно, ч’йидии убивают в любом случае. К счастью, они, как правило, остаются рядом с телом или заражают жилище, в котором умерший встретил свой конец, так что, пока мы держимся от них подальше, они держатся подальше от нас.

– Однажды я заразилась болезнью призраков, – говорю я, в основном только для того, чтобы услышать свой голос. – Мы охотились. На человека, а не монстра, но зло превратило его в чудовище. Он убил всю свою семью недалеко от Ганадо. Жену, детей, кузенов и даже лошадей. Мой прежний напарник был со мной, но в какой-то момент мы разошлись, решив взять его в клещи. Я наткнулась на него, когда была одна. Загнала в угол в старом заброшенном хогане и застрелила. Но я не отрезала ему голову. Это была ошибка. Его ч’йидии оказался очень сильным. Все накопленное в нем зло, которое только и ждало возможности подняться и принять форму, и я, глупо застрявшая внутри хогана, поскольку там было тесно и не было возможности выскочить вовремя. Мой наставник нашел меня через несколько часов. Я билась в лихорадке, бредила и что-то кричала об «утоплении». Он отвез меня к твоему дедушке. Четыре дня и три ночи он пытался спасти меня, и в итоге ему это удалось. – Я бросаю взгляд на Кая. Он по-прежнему смотрит в окно, но слушает. – Так я и познакомилась с твоим аччеем . Он спас мне жизнь.