Ник Перумов - Земля без радости

Трое детишек лет десяти-одиннадцати, все худые, в ранних рубцах и шрамах на лицах, бросились вычёсывать густую и длинную белую шерсть. Тоже дело серьёзное. Вшей там или блох снежных – этого Защитник не переносит. Сон теряет, покой, аппетит, а это значит – не выдержит первой же схватки, ежели, к примеру, с откормленным хоботярой столкнётся.

– Эй, эй, там, ручек-то не жалеть! – прикрикнул на ребятишек Аргнист, но больше не по необходимости, а так, для порядка. Парнишки и без того старались вовсю, девочка, как могла, пыталась не отставать, то и дело сдувая лезущую в глаза непослушную золотистую прядь. Отменная выйдет хозяйка, и продать её уже по весне, коли доживёт, можно будет дорого…

Арталег, средний сын хозяина, поднялся, подтащил к придворному очагу лопату угля. Арталег, он громадный, точно медведь-варкис, и такой же волосатый. И до баб жадный. Своя жена, Саата-травница, с пузом ходит, так он теперь, что ни вечер, кого-то в сенях наяривает. Холод дикий, зубы лязгают, а ему ничего. Задирай, баба, юбки да нагибайся – и всё тут. И нагибаются. А что поделаешь? Сын хозяина всё-таки…

А что с лопатой сам пошёл, то дело понятное. Уголь, он в зимнюю пору дороже бывает и хлеба, и пушнины. Наймиту подбрасывать не поручишь: того и гляди, сопрёт кусок прямо из огня – в клетушке своей потом печку гонять, девку мять, богов ложных тешить…

Тихо в покое. Лишь струны гарека тренькают. Играет Фиорг недурно, да только что ж опять всё без слов?..

Саата, что сидела подле самой печи с ещё тремя непраздными, как и она сама, молодухами, вздрогнула. Тонкими ладонями с длинными пальцами, какими бы золотом вышивать, а не вилами орудовать, – тонкими ладонями прикрыла лицо, тяжело задышала…

Обмерли все. Саата, говорят, не просто травница, а едва ли не самая настоящая ведьма, и потому силой своей бесовской Орду завсегда чует. Ну, сейчас решится всё – к нам? Не к нам?

Фрафт-золотарь с женой своей тоже глаза закрыли – вроде как молятся. Понятное дело – третий хутор за два месяца сменили!.. Неужто и теперь?.. И Защитник, надежда всеобщая, тоже встрепенулся. У него доля совсем тяжкая: замёрз не замёрз, но коли уж подвалила Орда – поднимайся и выходи. Работу твою за тебя никто не сделает.

Жуткая тишина в горнице. Слышно, как мыши скребутся. Хотя нет, и они примолкли. Если что, и им не уцелеть. Значит, верно – Смерть совсем рядом. Ну, сейчас…

Защитник вдруг весь обмяк как-то, щупальца вновь к огню протянул. И все разом выдохнули – да неужто?! Неужто подвезло наконец-то?

И верно – пронесло, защитили Боги Истинные, Хедин с Ракотом Милостивцем. Отвели беду. Саата вздохнула, на лавке откинулась… Мимо Орда прошла.

Ух, зашевелились-то как, зашебуршились! Кое-кто засмеялся. А вот молодой Капрод к Лиисе за пазуху полез на радостях. Того и гляди, завалит сейчас, прямо при всех… А что? Это он может. Да и понятно – когда Орда в сторону от твоего хутора сворачивает, ещё не такое выкинешь. А делать сейчас больше нечего. Нет, руки-то почти у всех заняты – кто древки стругает, кто оголовки насаживает, кто мечи с топорами острит, кто верёвочку вьёт… Бабы – те прядут или вяжут; грудничкам Саата отвара сонного сварила, а детишек постарше тоже к делу приставляют. Но работы настоящей, мужской, нет, пока буря не кончится и дом выстужать не перестанет. Вот в такие вечера и строгают детишек все, кому не лень, – просто от скуки да чтобы страх заглушить…

Но ежели не к нам, то к Нивену? Орде здесь иной дороги нет. В эдакую ночь если уж её Властелин Чёрный, Безыменец проклятущий, из лежбищ повыгонял, то, тёплой крови не напившись, Орда спать не уйдёт. У неё тоже ведь просто – человека не изловил, значит, ослаб. Вечером или утром тебя свои же сожрут.

– Алорт! – Голос у Аргниста зычный, сильный, привык сотней своей командовать, так с тех пор никак отучиться не может. Уж сколько раз из-за голоса своего громкого в беду попадал – не перечесть! – Открывай заслонки. Передний хлев с конюшней обогреть, как обычно. Эй, пузочёсы! Хватит баб щупать! Кушаки подвязывай да мечи надевай. На всяк случай. Кто его знает, как оно у Нивена ещё повернётся…

Таков он, Аргнист-сотник, неуёмный, хотя уж на шестой десяток перевалил. Мужиков поднимает, хотя никто ещё «караул!» и не кричит. С Ордой драться – на то Защитники есть. Хотя, бывает, и они не справляются, тогда уже мужикам хуторским за мечи да секиры с копьями браться приходится. Ну а коли дела совсем плохи, за подмогой к соседям посылают. Правда, если уж ты её, подмогу эту, вызвал, то готов будь, что сосед плату потребует: леса ему подвезти, частокол обновить или девку пригожую замуж за парня своего выдать. Впрочем, если он, сосед твой, в свой черёд о помощи попросит, ты с него то же самое сможешь стребовать…

Недовольны мужики. Но хозяину никто не перечит. Невелик труд – воинскую справу надеть, а потом снять. Ладно, ничего. Пускай. Зато справедлив хозяин: и долю урожая не зажимает, звонкой деньгой отдаёт, не то что Нивен-сквалыга. Тот, говорят, своим, было дело, брёвнами долю предлагал. Берите, дескать, да продавайте – моя какая забота? Чем долю платить, ни в каком Своде не сказано…

Но сейчас, коли сосед в беде, каким бы он ни был, надо выручать. Потому как один на один с Ордой останешься – никакие Защитники не помогут. Вот и надевают мужики воинскую справу, натягивают тёплые, шерстью местных овец стёганные подкольчужницы, поверх – железные кольчатые рубахи, в большинстве своём гномами кованные. Аргнист – хозяин не бедный и на оружие для своих денег не жалеет. Потому как на золотой поскупишься, потом жизнями расплатишься. Вот как Нивен, к примеру. Доспех у подгорных мастеров одному себе заказал, остальные кто чем довольствуются. Ну и гибнут, конечно же, гибнут, гибнут, гибнут… И-эх, да что ж это за жизнь у нас такая распроклятая! Да откуда ж на наши головы Орда эта такая-разэтакая!.. Бают ведь старики: было время, когда про эту самую Орду никто и слыхом не слыхивал…

Прогремело по горнице оружие – и вновь тишина. Дети молчат, только глазёнки испуганные поблескивают. Чей батянька к утру бездыханным в снег ляжет? Бабы многие губы кусают, глаза – уже видно – слезами набухли. Двинутся мужики за порог – такой вой поднимется!.. Хорошо ещё, Деера, хозяйка, Аргниста, значит, супруга законная, им пример не подаёт. Известное дело – жена сотника выть на людях по мужу, на брань уходящему, никак не должна. Вот и сейчас – подошла к Аргнисту, высокая, прямая, чинно поцеловала в уста, поклон отбила и отошла. Дел немерено, некогда прощания тянуть, душу рвать, горе слезами заливать.

И снова тишина. Только ветер снаружи воет – ну ровно кошка, которой на хвост наступили. Ожидание – пытка лютая. Скорее бы уж! Сколько в горнице глаз – все на Защитника смотрят. Он спокоен, ему-то что – не его хутор атакуют, значит, можно у печи греться. Аргнист своего меньшего, Армиола, наверх погнал, на дозорную вышку, значит. Хутор Нивена хоть и за лесом, а вышку соседскую всё равно видно – ну, если день на дворе, конечно. А на случай ночной атаки тоже всё потребное имеется – рогожами тщательно укрытый горючий порошок. Тоже от гномов. Его и на подступающую Орду хорошо сыпать, и сигналы соседу подать. Горит так ярко, что видно сквозь любую хмарь, факелом только в рогожу ткни – и на всех окрестных хуторах тотчас узнают, что дело плохо и нужно слать подмогу.