Петр Гурский - Закон Ордена

– Не перестарался? – спросил Туут Круга.

Круг мотнул головой.

– Эх, знаешь, тот ловчий, ну, который привел ее сюда…

– Я его знаю.

– Зарезали его как поросенка.

– И что с того? – осведомился Туут.

Круг снова мотнул головой.

– Так вот, это же она, своими руками. И говорю тебе: точно как свинью. Гроблины мне все рассказали до последней мелочи. Не то чтобы я этого хлопца любил, я его ведь и не знал. Но прямо как свинью…

Хозяин обоза поморщился и сказал Алие:

– Меня зовут Туут, и я лицензированный перевозчик на Арену. Я вожу таких, как вы, моя госпожа, и доставляю в Театр.

Алия даже и не дрогнула – будто исключила Туута из наблюдаемого мира и не слышала сказанного.

– Я представился из вежливости, надеясь на толику приязни… хм. Знаете, госпожа Алия, вам бы лучше понять: конечно, мне важно привезти вас на Арену, но не любой ценой. У меня свои приоритеты.

Туут сделал многозначительную паузу – как всегда при таких объяснениях.

– Я зарабатываю на жизнь перевозками. Котик мой, если из-за тебя появится угроза мне или моим людям, ты сдохнешь на раз-два. Мы тебя прикончим, и дело с концом. У нас не все доезжают. Далеко не все. Так что заруби на носу.

И снова никакой реакции.

– Знаешь, говорят, что на Арене проще выжить, чем здесь, – склонившись к ней, тихо и искренне поведал Туут. – От нас никто не убежал. Никто не знает наших имен, не поет о нас песни, как о тебе. Но в наших возах дало дуба много сукиных сынов. Так что, Алия Лов, будь вежлива и не лишай нас состояния, которое можем за тебя получить.

– Кончай нести пургу, – наконец подала голос Алия.

– Ну да, конечно, – согласился Туут.

Он выпрямился, подал знак Кругу, и тот приказал стражникам забрать пленницу.

– Проследи за всем сам, – велел раздраженный и недовольный Туут.

– Черный фургон? – спросил Круг.

– Да. С этой девкой хлопот не оберешься. Не будем рисковать.

– Людям не понравится. Они устали, хотели хотя бы выпить перед завтрашним выездом. Будут недовольные, а в особенности Марваст.

– Займись им, – посоветовал Туут. – Пусть станет довольным.

На лице Круга отобразилась интенсивная работа мысли.

– Ты уж постарайся, – добавил Туут. – И чтобы с этой девицы не спускали глаз ни на минуту.

Паяц приблизился к помойке, перескочил через забор. Паяц чуял кровь. Запах крови не возбуждал его – он не был вампиром. Но кровь всегда хорошая подсказка, если ищешь кого-нибудь.

Например, вояку с перерезанным горлом. О нем говорили вороны. Когда паяц подошел ближе и смог различить их речь, то не услышал ни о чем ином.

Без труда отыскался источник кровавой вони: старый ковер на куче мусора. Паяц вдохнул полной грудью и обвел помойку взглядом.

Трупа нигде не было.

– Опоздал, – подумал паяц.

Он коснулся крови. Она уже свернулась и застыла.

– Опоздал, – повторил он вслух.

Он поднял с земли два алмаза и не сразу понял, откуда они тут взялись, – пока не заметил тела гроблинов.

О том, что паяц опоздал, каркали до утра кружившиеся над помойкой вороны.

Алию замкнули в стальном фургоне. Снаружи он выглядел как обычный, только очень уж большой фургон, изнутри и снаружи обшитый деревом. А между слоями дерева пряталась панцирная сталь. В фургоне не было окон, и вообще ни одного отверстия, чтобы пропустить свет или сообщаться с внешним миром.

Меры предосторожности приняли сообразно с репутацией: не сняли кандалы, цепи прикрепили толстыми замками к железным кольцам, надежно вделанным в стены, в рот впихнули тряпку – боялись даже того, что Алия станет разговаривать в темноте.

– Ты уж прости, – сказал напоследок Круг, лично проверивший замки. – Я знаю, жестоко мы с тобой. Но ты ведь показала, чего можешь.

Когда немного раньше Алия спросила, как ей писать и делать прочее, он только пожал плечами. Судя по смраду в фургоне, предыдущим его обитателям тоже не ответили на этот вопрос.

Круг вышел и забрал с собой факел. Алия ощутила, как пробежал холодок вдоль спины. Алия вспомнила слова полковника про жестокость и улыбнулась бы в темноте, если бы не кляп во рту. Алии вспомнилось орденское испытание темнотой и лицо магистрессы Ордена, проводившей послушницу вглубь подземелья. Вскоре это лицо заслонили слои кирпичей – юную Алию замуровали в холодной стене. Хуже всего было, когда погасла свечка и воцарились темнота и тишина, казавшиеся бесконечными.

Алия провела в стене два месяца без света, воды и еды, может, даже и без воздуха, использовала все, что годами вдалбливали ей о выживании – и выжила. Многим сестрам не хватило умения. Из стены тогда доставали их трупы, было много вони и грязи. Иные выжившие выходили седыми как старухи, никого не узнавали.

Алие после испытания достался только страх темноты. Не самая тяжелая травма, и чаще всего с ним удавалось совладать. Чаще всего – но не всегда.

– Жестоко, – повторила Алия про себя произнесенное полковником слово.

Ей хотелось крикнуть о том, что Круг не имеет понятия о настоящей жестокости. Глупый мужчина. Хотя высокий и даже симпатичный. Но улыбаться Алие расхотелось.

С каждой минутой темнота давила все сильней. Казалось, вернулись те давние времена, когда погасла последняя свечка.

«Сестричка, я надеюсь, ты об этом помнишь, – подумала Алия. – Очень надеюсь».

Было близ полуночи, когда Роттардамус, ловчий из Театра, положил в огонь толстый, напитанный смолой сук. Он тут же запылал, а Роттардамус посмотрел на пламя так, словно увидел впервые в жизни.

– Пламя такое красивое и адски горячее, – сказал он. – Пусть разгорится сильней, а то у меня прямо яйца отмерзают.

Другой ловчий, Лаль, посмотрел на стоящий рядом тюремный фургон.

– Глупо оно как-то – стеречь только один бок.

Роттардамус тоже чувствовал, что его поставили на глупое и бессмысленное дело. Конечно, иных пойманных надо стеречь крепче, чем остальных, но ведь такие хлопоты из-за бабы! Роттардамус был не очень высокого мнения о женщинах.

– Да слыхал я о ней, – продолжил Лаль. – И не то чтобы говорили о чем-нибудь эдаком, отчего челюсть падает до пола. По-моему, подвигов за ней, как за обычным бандюгой.

– Да, раз уж дала себя поймать, как-нибудь устережем, – согласился Роттардамус. – Нас тут вон сколько.

– Но при полковнике лучше не говорить, что мы про это думаем, – напомнил Лаль. – Вон, Марваст распустил язык.

– И что?

– Будет целую ночь чистить нужник.

– Мог бы он и заткнуться, – заметил Роттардамус. – Полковник не любит болтунов.

– С другой стороны, мы стережем бок фургона, а Марваст драит латрину. Кому лучше-то, а?

– Это да, – согласился Роттардамус, оторвал взгляд от костра и спросил: – А вот там кто?

Пусть ночная вахта и не нравилась, но оба были опытными ловчими, и, если уж взялись за работу, никакая сила не могла их от работы оторвать. Было приказано сторожить – они сторожили.