Рустем Омаров - Дитя пустоши

– Кофейные зерна перетираются с болотной травой айсек. Потом варится три часа. И в конце уюпль сует сюда свой половой орган.

– Уюпль – это такой монстр похожий на свинью, – вспомнил Дурдиан. – А зачем?

– Как зачем? Такой рецепт.

Дурдиан покрутил жижу в руке.

А затем поднес ко рту и хлебнул. Пожевал губами.

– Кто знает, может, не доведется, – натянуто улыбнулся он.

Когда Дурдиан вставал со стола, то извинялся. Когда наткнулся на стражника на выходе – принес прощения. Потом вновь, когда его повели по коридору. И вновь, когда он выходил в яму и толкнул стражника на выходе.

Это был огромный диссонанс. Яма вовсе не напоминала гладиаторскую арену. Скорее больше отсылала к гигантскому колодцу. Тем не менее, это была арена. С одной стороны заходили преступники – с другой те, кому нужны были деньги – палачи.

Яма располагалась в отдалении от замка в одной из хозяйственных пристроек.

Когда Дурдиан вышел наружу, то сразу увидел брата и отца. Они сидели, облаченные в черную одежду и сверху взирали на младшего наследника, приговоренного к смерти за предательство.

Родерик восседал на троне и при этом отчаянно что-то жевал. Где-то сидел Хитон.

Яму окружала знать – старейшины в черных тогах с длинными бородами и не менее длинными ногтями, предводители кварталов, жрецы и их ученики.

Верховный жрец Термук вышел вперед. Он говорил долго и периодически переходил на визгливые ноты. Кадык его дергался пока он, кричал о повиновении власти Родерика, о предателях, мечтающих утопить планету в крови.

– Он сейчас изведает гнев воронов, – кричал он, указывая длиннющим ногтем. – Он жил среди тех, кто наплевал на его заветы. Тех, кто готов уничтожить родной дом, отдать на поругание врагам.

В толпе пронесся ропот. Внезапно жрец затих.

– Да совершится правосудие, – закричал он.

Дурдиан сам не заметил, как распорядитель появился у него за спиной и вручил ему длинный палаш. Эфес на одну руку был приятен на ощупь. А сам меч очень легким.

Дурдиан легко повертел его в руках. Инстинкты детства заставили его подбросить палаш, а затем также легко поймать. Страх не исчез, он просто стал его частью. Той, с которой он мог бы жить.

Клетка с другой стороны открылась, и на арену вышел мускулистый парень. Он был защитном комбинезоне, а поверх лежала меховая накидка. В руках у него была пика. Длинная и очень легкая. Очевидно, парень уверенно владел пикой, потому что он ничуть не боялся.

Он вышел и поклонился в сторону Родерика. Толпа замерла. Парень перевел взор на Дурдиана, а затем вдруг швырнул пику со всех сил. Полет этого оружия Дурдиан видел, словно в замедленном кино. Он уже понимал, что не сможет уклониться. Уж слишком стремителен был этот полет. Словно была это не пика, а судьба, которая предписала смерть парню.

Пика вонзилась в плечо. Это был удар такой силы, что Дурдиан полетел на землю. Палаш все еще был в руке, но она обмякла, словно студень.

А тем временем парень, не снимая меховую накидку, вытащил из-за пояса кинжал и устремился к Дурдиану.

Движения его были быстры, он словно скользил и уже знал, что будет делать каждую ближайшую секунду.

Дурдиан вспомнил, что сейчас в клети, еще дюжина противников – профессиональных палачей и авантюристов. Для них – мощных бойцов, участия в казнях в ямах было промыслом по всем колониям. И уж разумеется для них было настоящей удачей, разделаться с одним из претендентов на трон по приказу наследника.

В глубине души Дурдиан надеялся унести на тот свет хотя бы двух, трех противников. Но уж продержаться три часа – до первого обеда, а может даже до третьего обеда не надеялся вовсе, даром ли на Фатасе сутки длятся 34,5 часа.

К тому же, занятия фехтованием хоть и входило в подготовку на Трите, но было скорее побочной дисциплиной. К чему готовить людей сражаться холодным оружием, ведь сражаться придется на космических штурмовиках?

На академии в Трите готовили профессиональных камикадзе, которые должны были умереть во время первой волны атаки.

Кто-то должен прорваться сквозь оборону и нанести чудовищные потери головным кораблям.

Тактика только одна – умереть.

А вместо этого он умирает в яме на родной планете, не справившись даже с первой атакой какого-то нищего бродяги без рода и племени.

И сейчас его зарежут как барана. Его – парализованного от боли и страха на дне ямы, куда обычно справляют малую нужду прислуга из замка. О как глупо!

Словно жертвенный агнец он сейчас идет на заклание перед лицом кучки торжественно выглядящей родни.

Парень приблизился и отвел руку для контрольного удара. Он конечно же метил в шею. При этом он наступил на руку, блокируя возможность ответного удара.

Вдруг раздался крик. Как будто утробный. Дурдиан не сразу понял, что кричит его отец. Да это был Лигомед. Это был его крик, он больше напоминал крик чайки, которую улетела слишком далеко от берега.

Затуманенный взор Дурдиана различил контуры отца, который восседал на инвалидном кресле. Он что-то кричал. Это был просто бессвязный крик человека, который еще недавно решал, кому можно умереть на этой черствой, почти лишенной кислорода планете.

Убийца оглянулся. Как всякий местный он не мог ни оглянуться на крик кого-то из знати.

А теперь князь кричал. Убийца вновь оглянулся на беспомощную жертву, а затем перевел взгляд на Лигомеда. А затем вновь взглянул уже на Родерика. Тот побледнел. Убийца судорожно сжал кинжал.

А затем князь привел в движение кресло, нажатием кнопки на подлокотнике. Никто не успел понять, что произошло, а кресло уже полетело вниз.

Лигомед словно тряпичная кукла, ударился о землю.

Теперь уже убийца убрал ногу с правой руки лорда. Нерешительно он сделал шаг в сторону князя.

В яму уже спрыгивала знать, и толпа запрудила ее в мгновение ока.

Наверху стоял Родерик. Он был бледен.

– Мертв, – раздались крики. – Князь мертв.

К терявшему сознание Дурдиану потянулся убийца. Посреди толпы он намеревался завершить начатое. И не сразу сообразил, что палаш Дурдиана был уже в левой руке. Лезвие вошло палачу в горло. Вращая удивленными глазами, убийца попытался вырваться, а потом изрыгнул какой-то звук и рухнул рядом.

В голове у Дурдиана помутнело. К нему потянулись руки придворных. Уже теряя сознание, он вдруг увидел, как Хитон подбежал к Родерику и вонзил меч в его горло.

Началась свалка. Сторонники Хитона и Родерика бились на краю ямы. И трупы поверженной знати падали вниз, как спелые фрукты какого-то адского древа.

И лишь жрец культа воронов смеялся поодаль, демонстрируя щербатый рот.

Зрение вернулось к Дурдиану в темной просторной комнате. Плечо разрывало боль. Но теперь на ране была наложена повязка. Сам лорд был в просторной белой тунике. А лежал он на огромной перине.