Егор Токарев - Жребий брошен

– Я лично поеду и буду говорить с тем, кто у них сейчас главный. Я соглашусь на любые условия и предложу любые блага, чтобы привлечь их на нашу строну в этой войне.

– Это опасно! Вы не можете поехать без войска, но и нельзя уводить легионы. Тогда Сенат оттеснит нас на территории, где мы не сможем снабжать солдат продовольствием и всем необходимым, – седой легат встревожено посмотрел на командира.

– Да, старый друг, ты прав. Легионы останутся здесь, со мной в качестве личной охраны отправятся лишь две когорты четырнадцатого легиона, и отправляюсь я этим же утром. Поэтому, господа, вы должны вести легионы на юг, в земли, где мы сможем их обеспечить. Жалование солдатам платите из моей личной казны, а продовольствие берите у местных. И запомните: берите только за деньги, мы находимся на своей земле, и даже лояльные Сенату граждане – наши соотечественники. Случаи мародерства и разграбления пресекайте самыми жесткими мерами. Я уверен, что Сенат уже распустил лживые слухи о том, что я хочу захватить власть любыми средствами, и мы должны показать – простые граждане нам не враги.

– В плодородных землях будут и силы противника, как мы проведем битвы без вас?

– Не вступайте в крупные столкновения, используйте легкую пехоту и вспомогательные части, при встрече с крупными силами отходите и ждите моего возвращения. Если все пройдет удачно, я вернусь с союзниками. На этом все, господа, доброй ночи.

Участники собрания прощались, укутывались в плащи и выходили из палатки во власть хлесташего ветра. Юний стоял у входа, ободряя и дружески улыбаясь каждому. Солдаты встречали своих командиров и вместе отправлялись к своим легионам.

Когда за последним человеком опустился полог палатки, легат рухнул в кресло:

– О, Григор, как я устал, – еще несколько секунд назад Юний выглядел полным жизни и энергии, а теперь в шатре сидел старик с низко опущенной головой и темными кругами под глазами.

– Да, генерал, но никто кроме вас не способен завершить все то, что вы начали, – молодой военный трибун четырнадцатого легиона сел рядом с ним.

– Да, мальчик мой, я понимаю. Ты до сих пор называешь меня на «вы», хотя, я надеюсь, за эти годы мы стали друзьями.

– Вы взяли меня к себе еще ребенком, в те дни я целыми днями слонялся по улицам вместе с другими бездомными и воровал ради куска хлеба. Меня чуть не казнили, но вы вмешались и взяли к себе, а потом воспитали, как собственного сына. Я тот, кто я есть только благодаря вам. Мне просто непозволительно обращаться к вам иначе. Вы уверены, что должны уехать?

– Я не вижу другого выхода. Хуже врага в тылу, только неизвестность.

– Если так, то я еду с вами.

– Нет, мальчик мой, – Юний улыбнулся. – Ты должен остаться здесь и выполнять обязанности легата в мое отсутствие. Солдаты знают и любят тебя так, что проблем не будет.

– Если вы так прикажете. Доброй ночи, – трибун отдал честь, приложив кулак к сердцу, и вышел.

Палатка опустела. Юний снял, затем уложил на стойку доспехи, которые носил весь день дабы не давать поблажек стареющему телу, и лег на жесткую солдатскую постель.

Он не мог уснуть, как не мог уснуть уже долгие годы с того момента, как его жена – милая Юлия умерла от эпидемии красной чумы. Мысль о ней, не прекращая, преследовала Юния, отступая лишь во время битвы. Возможно, бесконечная война с северянами, не сколько тяготила его, сколько манила желанным забвением?

Север – это бесконечные мили лесов, холмов и болот, населённых десятками разнообразных плен от поклоняющихся Льду «Детей Бурана» до безумцев, создающих доспехи из костей поверженных врагов. Варвары практически не знают мира, постоянно воюя с Республикой, либо грызясь друг с другом за власть и территории. Долгие годы Юний отражал нападения на границы, совершал походы на непокорные племена, заключал союзы, стравливая своих противников между собой, пытаясь не одним лишь оружием достичь победы в этой нескончаемой войне. Только благодаря ему на Севере установилось шаткое равновесие, но кто знает надолго ли, ибо нравы дикарей настолько же переменчивы и суровы, как и местная природа.

Юний ворочался, крутился на своем ложе, но уснуть никак не получалось. Днем генерал заражал своей энергией других, помогая им советом, подбадривая, вселяя уверенность в своих людей, но сейчас в его голове роились тысячи мыслей, жаля и вгрызаясь в плоть, подобно диким пчелам. Случалось, что по ночам солдаты видели Юния блуждающего по лагерю. Генерал подсаживался к легионерам, беседовал с ними и переходил к следующему костру. Днем Юний всегда был окружен верными товарищами и солдатами, вместе с которыми прошел десятки кровавых битв, но ночью прославленный полководец сражался со своими демонами в одиночку. Они грызли, терзали его душу, цепляясь когтями, разрывали ее в клочья.

«Демоны всегда приходят ночью, и самый страшный из них – это демон одиночества.»

В палатках вокруг него спали сотни солдат, рядом за тонкой тканью, не смыкая глаз, дежурили верные ему люди, готовые отнять и отдать жизнь за него, но генерал был одинок. Невидимый барьер отделял его от других. Насколько подчиненные не были бы верны, но пост легата, как и капитана корабля, всегда сводился к одиночеству, и это было невыносимо.

Серые лучи восходящего солнца пробивались в палатку сквозь отверстия в пологе. Сизые столпы света падали на предметы в комнате, казалось, наделяя их сокровенным смыслом и предназначением. Септим наблюдал за светом воспаленными от усталости глазами, пытаясь понять, что Боги хотят донести до него. Бронзовый кубок, меч и доспехи на стойке, карты на столе. Все они словно светились изнутри, излучая собственную энергию.

Хватит. Тьма прошла, а с зарей ушли и демоны, пора идти. Легат поднялся, с трудом управляясь с заиндевевшими за ночь полу-забвения членами, и начал облачаться в доспехи. В лагере трубили подъем, как обычно, в шатер вошел Григор с докладом.

– Генерал, префект лагеря докладывает, что поймали соглядатаев врага.

– Далеко? – Юний застегивал наколенник доспеха.

– Далеко от главного лагеря. Их задержал конный патруль.

– Я разберусь по дороге, спасибо Григор.

Юний бодрым шагом вышел из палатки, на ходу застегнув ремешки шлема. Взлетев в седло приготовленного для него жеребца, генерал поправил меч на боку и пустил животное легкой трусцой. Проезжая по лагерю, он поднимал руку, отвечая солдатам на звучавшие отовсюду приветствия и возгласы одобрения. Отряд кавалерии двигался следом, а когорты, выбранные для похода, строились и выступали за ним. Солдаты прощались с товарищами и возносили короткие молитвы Богам, прося даровать им силу и мужество.

Весна здесь не походила на тёплое благодатное время, как в центральных провинциях. Приближалось короткое лето, и все вокруг пробуждалось ото сна, воя и гремя всполохами молний. Вновь пошел дождь с мокрым снегом, и легионеры шли, утопая в вязкой жиже, в которую превратилась земля, в мыслях проклиная дикую северную природу. На границе территорий, контролируемых войсками Юния, на дорогу выехал конник.