Дамина Райт - Огненная мансуба

…Амарель резко выдохнул. Он ведь и вправду не видел Инфар мёртвой, только то, как она горела и металась по храму, потом исчезла. А двери, помнится, он так и не успел запереть.

Вот как вышло.

– Нет, – пробормотал Амарель, отступая. В чудесном пении всё яснее слышались угрожающие нотки. Безумие. Просто безумие!

Птица слетела с ветки и закружилась над ним. Амарель споткнулся о пенёк и упал на одно колено. Зашарил руками по мёрзлой земле, ища камень, обломившийся с дерева сук – что угодно. Но птица и не думала нападать – лишь кружилась над ним и пела, и Амарель сам не понял, когда лёг и уткнулся лицом в землю, ставшую мягче пуха. Уйти, навсегда уйти и не знать боли…

– Вставай! Говорю – вставай! – Кто-то встряхнул его за плечи. Амарель не хотел возвращаться – он был уверен, что ничего хорошего его не ждёт. Так пела птица. Именно это он разобрал в её песне.

– Вставай! – Его подняли и поставили на ноги, и Амарель, наконец, разлепил глаза. Перед глазами всё плыло, и он упал бы, не держи его ручища… кого? Эмегена?

– Демон тебя забери! – гаркнул Кариман. – Приди в себя, а то на руках понесу, то-то все посмеются!

Амарель вздрогнул, протёр глаза и огляделся. Лес как лес, тишина, если не считать шумного дыхания Каримана, и… никаких птиц.

– Она… улетела? – Амарелю не понравилось, как жалко и растерянно прозвучал его голос.

Кариман хмурился.

– Да, улетела. Я её не видел, только слышал. Пошли-ка спать. Потянуло его в лес… говорил же Рисхан… хорошо, что я вышел по нужде… вот отведу тебя к хану, и буду свободен, а то следи за ним, как за дитём малым…

Амарель без слов поплёлся за джинном, то и дело оглядываясь, но, к счастью, в лесу было спокойно.

Потом, на рассвете, когда все сидели и, позёвывая, пили молоко, Рисхан рассказал о лесной тайне.

– Был у нас самый обычный лес… никого там, кроме зверья, не водилось. Летом всё и началось.

Дети затаили дыхание, а Амарель смотрел на свои руки и не мог поднять глаз – ему казалось, все поймут, что он как-то причастен к этой истории.

– Охотник наш, Сарек, клялся, что видел то ли женщину, то ли чудище. Она умирала, звала на помощь, но он испугался, сбежал. Потом в лесу эта птица завелась. Сладко поёт, и только по ночам её слышно. Говорят, в песне её можно узнать будущее, но лучше не слушать. А то мало ли что узнаешь…

Амарель стиснул в руках кружку с недопитым молоком, чтобы скрыть свою дрожь.

– Старики сказывают, раньше такое бывало. После смерти невинно загубленная девица, будь у неё волшебный дар, могла оборотиться птицей или зверем. А если обидчика своего встретит – уморит. Хоть как-нибудь, да уморит…

И ведь добилась бы своего, если б не Кариман. Тот прервал хозяина дома:

– Хвала высшим силам, на джиннов это не действует. А вот парнишка лицом в землю лежал… похолодел весь, дыхание замедлилось. Чуть не умер, – Кариман замолчал и задумался.

Подняв, наконец, голову, Амарель увидел, как Рисхан что-то шепнул джинну. И повёл глазами в его, Амареля, сторону. Кариман не ответил и порывисто поднялся на ноги:

– Засиделись мы, добрые хозяева, пора нам в путь.

Амарель отставил кружку и встал. Рисхан спросил, не надо ли чего в дорогу, Кариман покачал головой. Он стремился убраться отсюда побыстрее, а вчерашнее благодушие испарилось, словно и не было его.

– Доброго, доброго пути, – провожало их всё семейство, и в лице Рисхановой жены ясно читалось нетерпение, а вот девочка с косичками, пожалуй, была огорчена и украдкой посматривала на Амареля.

– Возвращайся, – сказал Рисхан джинну, и в его взгляде, как почудилось Амарелю, мелькнуло: «Только без этого… парнишки».

Ему и самому не хотелось возвращаться.

– Я гляжу, много дел ты в Бей-Яле провернул, – это было единственное, что Амарель услышал от Каримана по пути в Сархэйн. Признаться, без его болтовни стало чего-то не хватать, но Амарель сказал себе, что это от волнения. Ведь мысли о том, как его встретит хан, крутились в голове, и отвлечься от них можно было лишь приятной беседой. А Кариман сделался угрюм и немногословен.

– Да… много дел, – Амарель надеялся, что Кариман не пустится в расспросы. Проклятая птица с её предсказаниями! Нет, Амарель не хотел верить, что во дворце его встретит ханский палач. Кальфандра защитит. Спасёт своего слугу. Ведь она же вытащила его из Башни Смерти, а значит – и впредь не бросит. Наверное.

Тарджинья сидела в постели, завернувшись в тёплое шерстяное покрывало, и весело болтала со служанкой о том, какая нынче чудесная погода, и о том, что пять купален в одном городе – это мало.

– А у вас, Ваша Светлость, как было в Долине Фалеала? – спросила Маргрета почтительным тоном. Она уже знала, где живёт старинный род, к которому принадлежала Тарджинья, и интересовалась его обычаями – то ли искренне, то ли затем, чтобы угодить. Тарджинье было всё равно. Главное, что она могла рассказывать без умолку, а собеседница ахала, охала или удивлённо округляла глаза.

– У нас там в горах речка была, – Тарджинья причёсывала золотым гребнем волосы, и настроение ей не испортило даже зеркало напротив кровати. – Вам, людям, вода в этой речке показалась бы ледяной! Но мы, дочери рода Фалеала, каждый день мылись, и ещё на бережку сидели голые на спор – кто первая не выдержит и оденется, та проиграла!

Наверное, Маргрете хотелось воскликнуть: «Срам-то какой!», но она промолчала и вместо этого принесла Тарджинье свежее платье из сундука. Белое, конечно. Тарджинья смутно вспомнила, что надевала что-то похожее в прошлый раз.

– А если бы молодые господа джинны увидели вас на берегу реки? – Всё-таки очень чесался у Маргреты язык!

Тарджинья хихикнула, отложив гребень в сторону:

– Так и веселее!

Её забавлял потрясённый вид Маргреты.

За разговорами подоспело время завтрака, но у Тарджиньи были другие дела. И голода она не чувствовала, только волнение. Тарджинья попудрила шрамы на лице, чтобы выглядеть как можно лучше, и заспешила к советнику Кереске.

В коридоре она чуть не налетела на – кто бы мог подумать? – лекаря Миэрко. И сердечно улыбнулась ему. К сожалению, нахмуренные седые брови Миэрко ясно давали понять, что удовольствие от встречи получила только Тарджинья. Он окинул её шрамы мимолётным взглядом, но промолчал.

– Доброе утро, уважаемый лекарь, – ещё слаще улыбнулась Тарджинья, в свою очередь, давая понять, что так легко он от неё не отделается.

– Доброе, госпожа Тарджинья, – Миэрко, как и шедший рядом стражник, излучал всем своим видом недовольство. – Простите, но я спешу.

Улыбка слетела с лица Тарджиньи. Она как-то и позабыла, что появление лекаря ничего хорошего означать не могло.

– Кто болен?

– Меня вызвали к Его Мудрейшеству, – сдержанно объяснил лекарь. – А теперь, будьте добры, посторонитесь!