Виктор Венцель - И пришел жнец. Альфарг

– Ну, если Ормонд считается лучшим, тогда приношу извинения, – отозвался я хмуро, – В обратном случае, вы можете выплатить деньги за Жатву церковному эскорту, когда он прибудет в Тонгенен через пару-тройку дней. Только вот боюсь, что десятью золотыми там дело не ограничится. Да и парой сотен, к слову говоря, тоже.

Ганлиндис мрачно посмотрел на меня, и взгляд его мутных серых глаз едва ли можно было назвать добрым. Он повертел в руках трупное письмо, снова посмотрел на меня, почти в упор.

– Угрозы от церковного служащего, прямо накануне Ярмарки Звезд. Что-то, и, правда, равновесие нарушилось в мире, – проговорил он холодно, – Ладно, будь так. Наличные получишь прямо на выходе. Только вот крепко запомни мои слова, жнец. Таких как ты, здесь не любят. И подумай еще раз, если захочешь собирать здесь жатву.

– Запомню, – сказал я спокойно, – Крепко запомню.

Вечер в Тонгенен пришел медленно и лениво. Он перекрасил в темные тона безоблачный небосвод, расплескался по улочкам города непривычной прохладой, загорелся лампадами и свечами в окнах домов и трактиров, опустился пологом на низкие холмы, превратился в звездную россыпь высоко над головой. Вечер в Тонгенене всегда был особенным.

Город этот стоял на границе Аинарде и Ашаханских земель, так неудачно соседствуя с великой и ужасной Ашаханской пустыней, куда здравомыслящий человек не сунулся бы и за мешок золота. С давних пор, когда Аинарде снова вела кровопролитные войны, уже не с северянами, как сейчас, а с южанами, Тонгенен страдал не только от бесчисленных сражений, но и от моров с болезнями, от палящего солнца и горячего ветра, а так же от песчаных бурь, диких кочевников и мразей всех мастей, отчаянно грабящих все живое и неживое, что встречали на своем пути. Выживали тут немногие. Еще меньшие смогли не только приспособиться к таким непростым условиям существования, но так же и открыть свое собственное дело на этой раскаленной земле.

Ходили слухи, что Тонгенен стоит на месте некой древней крепости, поэтому местным мастерам не нужно было продумывать и возводить систему водоснабжения для города, прокладывать тоннели для стоков и канализации. Акведук, наполняющийся магическим образом из подземных источников, починили в ближайшее время усилиями чародейской гильдии, стены подземных коридоров и проходов, оставшихся с далеких эпох, укрепили и усилили, а все, что оставалось от далекого военного прошлого города заменили и реконструировали. Теперь, под Тонгененом тянулась сеть туннелей и проходов, прямиком до пустыни, которыми благочестивые горожане пользовались, как канализацией. Сторожевые башни превратились в ратушу и тюрьму, офицерские помещения стали жилыми домами для богатых купцов и политиков. Простолюдины держали скот. И их держали за скот – разницы почти небыло. О фермах и полноценном хозяйстве не могло быть и речи, рудой или камнями эти места похвастаться тоже не могли, поэтому Тонгенен остановился на животноводстве, выращивая уродливых и горбатых «плабесов» – неприхотливых тварей, готовых оставаться подолгу без еды и воды, и абсолютно не обращавших внимание на царящую кругом адскую жару. Нельзя сказать, чтобы плабесы пользовались на животноводческих рынках Аинарде большим спросом, но их часто покупали эксцентричные богатеи и пилигримы, путешествующие из королевства в королевство, поэтому небольшой приток золота в городскую казну все же был. Помимо этого, Тонгенен имел крошечные, но вполне работоспособные плавильни, кузни и железообрабатывающие цеха – тонгенские сабли, непременно изогнутые и легкие, с закрытой гардой, славились во многих королевствах и высоко ценились знатоками фехтовального мастерства. Небольшие, но изящные сувениры в лавках тоже приносили часть дохода. Талисманы и кольца из Тонгенена можно было увидеть и у богатых дам из Ростальфа, и чародеев из Эрмивальда, и даже у церковных князей в Вельберге.

В Тонгенене было достаточно много антикваров и авантюристов, любящих проводить раскопки в песках, чтобы найти древний меч, или пробитый стрелами позабытый щит. Все это тоже поступало на торговые прилавки, заманивая своим новообретенным блеском богатых заморских гостей. Этого было вполне достаточно, чтобы удерживать экономический уровень города на должном уровне, особенно учитывая, что население Тонгенена было небольшим. Смена времен года почти не касалась этих мест, ограничиваясь только небольшим разбросом температуры, да потоком странников и ученых, поэтому лишь раз в год, город расцветал и преображался. По улицам протягивали цветочные гирлянды, дома украшали разномастными изделиями местного производства, ставили шатры и натягивали палантины. Это событие называлось Звездной Ярмаркой. Длилось оно порядка недели, и было приурочено к ежегодному звездопаду, особенно шикарный вид, на который открывался именно с ашаханских земель. Летом, в преддверии праздника, сюда стягивались все, начиная от бардов, факиров и торгашей, заканчивая головорезами, проститутками и фанфаронами. На городской площади вырастали ряды торговых лавок, трактиры утраивали цены, бедняки и попрошайки облепляли центральную стелу, как птицы рассыпанное зерно. В Тонгенен тянулись тяжело груженые обозы, торговые караваны, легкие экипажи, кареты и повозки. Всенародные гуляния длились круглосуточно, развлекая толпу музыкой, танцами и красочными представлениями, а спустя неделю, все это разноцветное действо сходило на нет. Улочки прибирались, гирлянды цветов сносили к городской свалке, торговые ряды пустели, казна звенела набитыми золотыми, а город снова погружался в рутинный долгий сон. До следующего лета.

Не смотря на то, что Тонгенен находился в составе Аинарде, от Ашахана, город тоже успел перенять некоторые культурные и национальные особенности. Вместо камзолов, плащей и блуз, столь привычных в центральных городах, мужчины тут носили длинные светлые тоги, иногда с капюшоном, называемые «геллаба», иногда предпочитали длинные просторные халаты с названием «бурнус», головным убором являлась куфия – длинные полосы светлой ткани, небрежно повязанной на голову. Женщины предпочитали шуруки и абаю – длинные и просторные шелковые одежды, защищающие тело и лицо от пыли и песка. Богачи щеголяли в расшитых узорами изысканных кафтанах, поверх тоги с названием гунбаз, бедняки кутались в грубые накидки до колен – либас, напялив поверх нее одну или другую длиннополую рубаху.

К этому необычному стилю можно было привыкнуть, и спустя день-другой, внешний вид горожан уже не казался таким диким и эксцентричным, в отличии от местной кухни, на которой и время, и чужие обычаи отыгрались по полной программе.