Виктор Венцель - И пришел жнец. Альфарг

– Тогда зачем?

– Я хочу сделать тебе деловое предложение, – заявил некто с холодными глазами, – От имени одного известного лица. И это предложение устроит нас всех.

– Если это лицо настолько известное, почему само не явилось? – хмуро спросил я, разглядывая посланца, – Тем более, что я не ищу никакой работы.

– Я думаю, у меня есть то, что может изменить твое решение, – проговорил мой собеседник, выуживая из складок тоги небольшой, но тяжелый кожаный мешочек. Он со звоном поставил его на край стола и резким движением пододвинул ко мне. На его безымянном пальце блеснуло золотое кольцо с извивающейся змеей, прикусившей свой хвост.

– Что это? – спросил я как можно безразличнее, но уже знал ответ.

– Сто золотых грифонов. И это только аванс, – снова ухмыльнулся неизвестный, внимательно изучая меня, – Нам очень нужна твоя помощь.

– Насколько мне известно, в окрестностях города не ошиваются перерожденные, да и Церковь новые имена в трупное письмо не вносила, – заметил я, переведя взгляд на собеседника, – Значит, речь идет о заказном убийстве. Не интересуюсь, спасибо.

– Я очень настаиваю выслушать предложение, – твердо проговорил тот, – Отказ может повлечь… некоторые проблемы.

Я сделал еще глоток пива, откинулся назад, оценив возможные перспективы. Теперь, если придется резать ему горло, можно не бояться, что кровь попадет мне на куртку. Учитывая, что орудовать придется правой рукой, кровь, под давлением, ударит струей немного выше левого плеча. Я еще раз посмотрел на мешочек, потом на неизвестного и пожал плечами.

– Ну, и какие проблемы это может повлечь?

– Вы же хотите покинуть этот город? – спросил он просто и прямо, даже не потрудившись подумать над устрашающим ответом.

– Сперва подкуп, потом угрозы, – холодно проговорил я, – Не многовато ли вы себе позволяете, как для человека, действующего от имени очень известного лица? Мы же оба знаем, и это известное лицо тоже, что я все равно покину Тонгенен, вне зависимости от того, что здесь произойдет?

– И все таки, я очень советую согласиться, – сказал неизвестный и в голосе его прозвучала сталь, – Тебе же лучше.

– Ну, уж нет, – злобно хмыкнул я, покачав головой, – Я сам знаю, что для меня лучше. Спасибо за заботу, но можешь засунуть ее, и этот мешочек себе в… как это называется на Ашаханском?

– Ты пожалеешь, жнец, – холодно проговорил неизвестный, поднимаясь из-за стола и подбирая деньги, – Мы не прощаем оскорблений и отказов. Все дороги рано или поздно пересекаются. Запомни это.

– Запомню, – согласился я, – Обязательно запомню.

Что-то многовато стало здесь советчиков и учителей. Сперва Ганлиндис, теперь этот тип. Тонгенен нравился мне все меньше и меньше. В голосе неизвестного звучало уже не предостережение, а откровенная угроза. Этот высокий должно быть, опасный противник, который без колебаний может воткнуть и нож в спину, в темном переулке. Я кивнул, хмуро наблюдая за тем, как высокая сутулая фигура неслышно проходит мимо столов и исчезает за дверью. Вечер становился все отвратительнее и отвратительнее. Я процедил проклятие сквозь зубы, потянулся к кружке пива, но там уже успели утопиться несколько мух.

Я скрежетнул зубами и начал застегивать куртку.

На ночь ворота города запирались и открывались только с первыми лучами солнца, поэтому от идеи покинуть это дрянное место прямо сейчас пришлось отказаться. Черт его знает, какие идеи опять взбредут в голову известным лицам в Тонгенене, а что важнее, чего они захотят от меня. Жнецов часто, увы, слишком часто, принимают совсем не за тех. Для большинства обывателей, далеких от политики и религии, нет никакой разницы между лицензированным умертвителем, действующим от лица Церкви Атеизма, и пользующимся ее неприкосновенностью перед законом за отнятие жизни, и обычным наемным убийцей, устраняющим нежелательных людей за денежное вознаграждение. Конечно, так стало уже сейчас, последние сотни две лет. Раньше жнецы могли позволить себе и такие приработки, но Церковь быстро взяла дело в свои руки.

Довольно широко известны и те случаи, когда в древности жнецы убивали значимых политиков, вырезали целые гарнизоны и расправлялись даже с правителями. К примеру, тогдашний король Альфред Плешивый был прирезан именно жнецом два с половиной века назад во время приема у брадобрея. Но много воды утекло с тех пор, и Церковь ограничила жнецов в их возможностях.

Однако, подобная трансформация коснулась далеко не всех. В каждом королевстве и каждой стране, есть свои Церкви и Храмы Атеизма. Равновесие нужно соблюдать повсеместно, поэтому еще с начала веков, князья церкви основали свои оплоты по всему миру. Такие же жнецы, как я, орудовали и в Ашахане, расположившемся за гибельной пустыней, только там их именовали камалами. В Кальтберге их называли лагастами. В Южной Вербе – могильщиками. В Ортиарне – криомами.

В Ортиарне, жнецы активно участвуют в политической жизни и даже выступают личной гвардией тамошнего правителя. В Кальтберге являются элитарной кастой, единственно правящей в этой страной, а в Ашахане – находятся на одном уровне с городскими сумасшедшими. Культурное разделение перед Церковью всегда было громадным. Именно поэтому, в Ортиарне, к примеру, жнец вполне может заработать на жизнь выкашивая несчастных на заказ, а в Кальтберге такое событие карается смертной казнью. В Аинарде убийство на заказ, чаще всего, приводит несчастных жнецов в Эонар. Нашу тюрьму без стражи и дверей. Никогда не видел жнеца, который бы смог рассказать о своем заточении. Потому что обратно, они уже не выходят. Или выходят, но не они.

Я шел быстро, пребывая в самом мрачном расположении духа, перебегая улицы и сворачивая на перекрестках, в надежде найти хоть какой-нибудь приличный трактир или таверну, где можно было бы снять комнату на ночь. Оставаться в «Каменном брюхе» небыло никакого желания, поэтому я упорно шагал вперед, уныло вглядываясь в разномастные, но такие одинаковые вывески. Сувениры, мечи, лекарства, экзотические звери, одежда и обувь – все, что угодно, кроме самых обычных кроватей. Несколько раз я спросил дорогу у случайных редких прохожих, и мне стало известно, что только «Каменное брюхо» и главная таверна города «Корабль пустыни» принимают гостей и постояльцев ночью накануне праздника. Возвращаться назад не хотелось ни в коем случае, поэтому я начинал уже понемногу ненавидеть Тонгенен, когда вышел на центральную улицу, плохо освещенную тусклым светом гаснущих фонарей.

Эту улицу расчистили к предстоящей ярмарке, развесили гирлянды из цветов, перекрасили заборы и даже убрали мусор и следы пребывания плабесов, не смотря на то, что в городе эти следы попадались на каждом шагу. Поэтому группу из четырех человек я заметил сразу же. Они стояли в свете одинокого факела, одетые в кожаные жилетки, высокие сапоги и черные штаны с множеством карманов. Наголо бритые головы с уродливыми узорами татуировок, они никак не вязались со жнецами и я оглядел сборище с безопасного расстояния, но не замедлил шага. Рядом с бандитами стоял пустой экипаж, запряженный уродливой горбатой скотиной, которая тупо смотрела в мою сторону. Я прищурил глаза и послал плабеса к черту.