Сергей Гвоздев - Последний демон рая. Книга 2. Магия Ночи ночей

Грабитель резко остановился. Постоял секунду. Потом посмотрел на свои руки, развернулся, забрал нож, при этом сильно толкнув в грудь К-Кэна. Тот картинно отшатнулся, ойкнул и упал на пол, стараясь падать натурально. Это добавило ему ещё два синяка. Он застонал и притворился, что потерял сознание, даже язык вывалил изо рта для убедительности. Хорёк-Убийца вышел, недовольно ворча и грозно озираясь через плечо, выпячивая челюсть. Челюсть, однако, от этого не становилась больше, оставаясь невзрачной и слабой. А зубы редкими и жёлтыми.

К-Кэн вздохнул, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться ему в спину, и прошептал:

– Да, плохи наши дела! Ох, как плохи, если уже такой «лихой парень» до нас добрался. Что у них тут, на Дне, более представительного никого не отыскалось?

Скоро со стороны конюшни раздался стук, грохот опрокинутого ведра, лопат, вопли, стоны. А потом в таверну ввалился сам грабитель, зажимая разбитый лоб и держась за ушибленное плечо.

Но уже без ножей.

С опаской оглядываясь через плечо назад, на конюшню, он торопливо вытащил из-за голенища сапога третий клинок, на этот раз кинжал. Потом грозно уставился на Ан-ньи и К-Кэна, которые как ни в чём не бывало чинно допивали чай. К-Кэн повернул к нему голову и вполне учтиво осведомился:

– Что-то не заладилось с конинкой, приятель?

– Молчать, деревенщина! – завопил Хорёк, размазывая кровь и наставляя на К-Кэна остриё кинжала. – Гони гроши! А твою жирную тёлку-Кошку заберу с собой и попользую по-всякому!

Ан-ньи подскочила и с возмущённым восклицанием выплеснула ему в лицо горячий чай. И хорошо попала ногой с размаха Хорьку между ног. Убийца только охнул и рухнул на пол, выронив кинжал, который покатился под ноги К-Кэну.

К-Кэн поморщился, поднимая оружие и вертя его между пальцев:

– Ну, зачем ты его так грубо, Ан-ньи? Он ведь как-никак сам «Ночной Убийца»! Ему от наших коней досталось немало, а тут и ты ещё со своей агрессией. Да и по семейным драгоценностям попала… Мне и самому даже больно стало.

Ан-ньи громко заявила, уперев кулаки в бока и умело пиная распростёртого Хорька, приговаривая:

– Я тебе никакая не «тёлка», приятель!

К-Кэн добавил, когда она притомилась:

– Вот-вот. А ещё он назвал тебя «жирной Кошкой»…

– Ах так?! Тогда уж получи до полного оргазма ещё! И ещё. И ещё…

Ан-ньи подскочила и принялась за стонущего убийцу с новыми силами. В конце концов, она вывихнула о него стопу и повалилась, устав, на табурет. Вытерла пот и допила чай.

К-Кэн обречённо вздохнул, одарил её укоризненным взглядом и неохотно поднялся. Подойдя к незадачливому стонущему «убийце», присел, поднатужился и, взяв того в охапку, выбросил за высокий порог. После чего окатил ведром воды и, щедро поколачивая палкой, прогнал до мостика на виду у вечерних зевак, нищих, брави, матросов, дуэлянтов и калек.

Потом развернулся и вернулся за стол, где они продолжили ужин:

– Ты тоже заметила, что от крови его татуировки расплылись и поплыли? – рассмеялся он.

– Ещё бы! – всё ещё горячилась Ан-ньи. – И ещё этот наглец назвал меня…

В этот момент через открытое окно что-то влетело и покатилось по столу. Докатившись до ужинающих, оно почти упало на колени Ан-ньи. Но словно передумав, качнулось назад и остановилось.

Ан-ньи всплеснула руками от неожиданности, её глаза расширились, и она почти завизжала:

– А-а-а-а-! О-о-о-о! Великая Кошка! Да это голова «убийцы»!? – ужаснулась она, вскакивая и опрокидывая чашку.

К-Кэн быстро нагнулся, протянул руку и ловко словил чашку, не дав глиняной посуде разбиться.

– И это ещё не всё, – прислушался он, нащупывая на столе рукоять кинжала Хорька.

В дверь тихо постучали несколько раз. И в помещение вошли несколько бродяг, вытирая от крови широкие мачете, больше смахивающие на короткие сабли. Самый старый, длинный и тощий, клан Волка, сипло осведомился, даже ни разу не выругавшись:

– Слышали, однако, что тут охрана требуется? Мы можем…

– Вы приняты! – тут же торопливо заверил их К-Кэн, поднимая ладони. – Нет проблем!

Ан-ньи не в состоянии оторвать взгляда от головы, которая уставилась на неё с укоризной открытыми глазами, зачастила:

– Да-да-да! Можете заступать на дежурство прямо сейчас. Соорудите себе шалаш или будку с той стороны железного мостика. И пропускать только приличных посетителей! Никаких попрошаек и немытых оборванцев. Из местных только тех детей, которые приходили днём.

– Однако, деньги на доски и прочее там… – криво ухмыльнулся и протянул грязную ладонь старый Волк.

Ан-ньи на правах хозяйки сыпанула ему в ладонь медных монет и брезгливо, одним пальчиком, отодвинула немытую, дурно пахнувшую руку от себя:

– Это вам на приличную одежду: плащи, обувь и дубинки. И чтоб были чистыми! И, если можно, без этих, как их… жмуриков!

Волк отправились к дверям, криво ухмыляясь.

К-Кэн махнув рукой вслед:

– Да, и уберите, наконец, эту мерзкую голову! – возмутился он. – Хозяйке не нравятся предметы, пачкающие помещение!

Троица угрюмо кивнула косматыми, давно не мытыми головами и растворилась в сумерках, небрежно унося под мышкой с собой зловещий трофей. К-Кэн сходил к коням, задал им овса, похвалил, собрал оружие Хорька:

– Будем собирать коллекцию трофеев, – заявил он, втыкая ножи и кинжал в широкую доску над стойкой. – Что-то мне подсказывает, что скоро их станет больше. Гораздо больше… Кстати, знаешь три заповеди для выживания на Дне? Нас в детстве «просветили» беспризорники-нищие.

– Что-то типа «будь кровожадным, очень кровожадным и совсем-совсем кровожадным»?

К-Кэн рассмеялся:

– Почти угадала. Первая заповедь гласит: никому никогда и нигде не верь. Вторая: всегда помни, где находится твой нож и держи на нём руку. И третья: если в ком-то или чём-то сомневаешься, то вспомни первую заповедь.

Ан-ньи согласилась:

– Запомнила и трепещу от твоей мудрости, великий учитель!

Они рассмеялись, расслабились и занялись делом. Ан-ньи, растопырив ладони, прощупывала двойные стены и наносила мелом метки. К-Кэн заклинивал камнями скрытые двери, заложил подозрительные ходы, уходящие куда-то глубоко в тьму-тьмущую толщи скалы. Через несколько часов нелёгкой работы они перекрыли в двух местах тайные туннели, а заодно получили поверхностное понятие о целой сети ходов вдоль стен наверху, в подвале и под подвалом. Как минимум – этого было достаточно, чтобы более-менее спокойно провести ночь, не вскакивая при каждом шорохе…

Крыса.

Вечер уже вступил в свои права, едва кавалькада Магистра и его монахов-телохранителей, подъехали к заброшенной церкви, которая совсем недавно была постоялым двором. После того, как его слуга, Красавчик, убил владельца, не составило большого труда купить по дешёвке старое каменное строение и объявить его ещё одним зданием Красной церкви. А в действительности это место стало его пятнадцатой резиденцией.