Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Тень дракона

– Во-во. Сами и виноваты.

– Но не сами же братья убивают этих болтунов.

– Да уж конечно! – Воскликнул Воля. – Итальянца, к примеру, своего герцог здесь оставил, а он, болтают, ловок до таких дел…

– Прямо слов нет, до чего ловок… – Скептически протянул хозяин. – Сам в Гранствилле, а убивает здесь…

– Я слыхал, – Воля почти лег грудью на стойку, понизив голос, – про некоего Ангела…

– Что именно?

– Что он ловкач из ловкачей, а дорожка за ним кровавая такая тянется, что в кромешной тьме с повязкой на глазах не собьешься.

– И он тоже с братьями связан?

Воля не ответил, только изобразил пальцами какую-то фигуру, потом постучал указательным пальцем себе по носу. Трактирщик кивнул, прекрасно поняв его пантомиму, и перевел взгляд на молодого священника, который вошел минуту назад, занял угловой столик и смиренно ждал, когда на него обратят внимание, перебирая коралловые четки.

– Добрый день, святой отец. – Подошел к нему трактирщик, которого звали Августом. – Не желаете ли мясного пирога? день нынче скоромный.

– Пожалуй, можно и пирог. – Благосклонно произнес священник, и взглянул Августу прямо в глаза. Он был молод, не старше тридцати, и, как и Август, был миловиден, но нейтрален, не приметен ничем, кроме глаз. Встретившись с ним взглядом, Август весь внутренне подобрался. Хищник учуял хищника, убийца столкнулся на узкой дорожке с убийцей. Фигурально выражаясь, они ощетинились, принюхиваясь друг к другу.

– У вас хорошие пироги. – Мягким, "пасторским" голосом произнес священник. – И замечательное жизненное кредо. С таким кредо вы имеете отличные шансы на долгую жизнь. А не знаком ли вам…эээ… чадо, – некий Серый Дюк?

– Впервые слышу. – Искренне ответил Август, он же – Серый Дюк, король всех воров Элиота и Элодиса.

– Что ж, это тоже хорошо. Богоугодные знакомства – еще один залог долгой жизни.

– А вам, падре, не знаком ли некий Ангел?

– Увы. – Вздохнул Лодовико дель Фьоре, он же Ангел. – Ангелы далеки от грешной земли, обитают в горних высях, иже еси на небеси, и лично знать их даже мне не доводилось.

– Жаль. – Август поставил перед священником мясной пирог, тарелку сухариков, сырную нарезку и кувшин с вином. – А как вам думается, отче, что сказали бы друг другу Серый Дюк и Ангел, ежели бы встретились?

– Понятия не имею. Откуда нам, порядочным людям, знать, что творится в голове у грешников? – Лодо делал вид, будто не замечает, как переглядываются остальные немногочисленные посетители трактира, вооруженные кастетами, доминиканскими свинцовыми дубинками и прочим неприметным, но смертоносным оружием. Он был уверен, что положит их всех прежде, чем они успеют дернуться. Он даже точно знал уже, как. Да и хозяина Лодо не опасался. Тот был, словно тертый, битый, прошедший огонь и воду бродячий пес, вожак песьей стаи, хитрый, опасный, виртуоз выживания. Но – пес. А Лодо был волком-одиночкой. Не рождаются на свет псы, способные в бою один на один одолеть волка. Не существует их в природе.

– Но я слышал кое-что из вашего разговора… – Продолжил он мягко, как и положено священнику. – О клевете на сильных мира сего, и о расплате за эту клевету. Хлоринги молоды и только-только вступили в игру… Но они богаты, сильны и безжалостны. Воистину, безумие движет теми, кто пытается идти против такого тандема: силы и золота. Зато выигрывает тот, кто становится на правильную сторону…

– И помогает, чем может? – Чуть прищурился Август.

– А уж если помогает, чем может, – ласково улыбнулся Лодо, наливая недрогнувшей рукой вино в бокал, – то и вовсе обретает немало выгод… и не только материальных. Считай это моей проповедью, чадо.

– Благодарю. – Август нагнул голову. – Благословите, отче.

– Благослови тебя, Господь. – Согласно осенил его крестным знамением Лодо.

– Ваше высочество! – Алиса, заявившись к принцу Элодисскому в неурочный час, выглядела такой взволнованной, что он тот час же отослал всех, даже Тиберия, и велел ей говорить. Он грешным делом испугался, не получила ли Алиса каких страшных известий от Гэбриэла, и протянул Алисе руку:

– Что стряслось, девочка моя?

– Мне очень страшно, батюшка! – Призналась Алиса. – Речь об Иво и этой девушке, которую он берет в жены…

– Я слышал об этом. А сегодня мне донесли, что эта девушка, которую он осмелился привести прямо к тебе, отнюдь не…

– Эта девушка – с Красной Скалы! – Перебила его Алиса. – Ее сделали такой, жестоко над нею издеваясь! Ее били, запугивали! Она не виновата! Ей всего тринадцать лет, батюшка! Она всех и всего боится, она даже разговаривать боится!

– Я понимаю. – Чуть смягчился его высочество. – И мне жаль это погибшее дитя. Но для всех людей в Элодисе она – блудница, а закон к блудницам суров.

– Я знаю! – Алиса прижала к груди кулачки. – Я все понимаю, и думаю, что ради нее же самой ей бы быть где-то в уединенном месте, не на виду у людей, не здесь… Я не знала всего, когда Иво привел ее, он мне ничего не сказал… Он… он поступает ужасно! намерения у него добрые и благородные, он хочет ее спасти и исцелить, но это так жестоко: держать ее при себе и заставлять слышать проклятия и обвинения, и бояться расправы – а она ужасно, ужасно боится, батюшка! Если бы Гэбриэл был здесь, он все сделал бы правильно, я уверена в этом. Но его нет! Он защитил бы их обоих, я знаю, знаю! Ведь он любит Иво, и все те, кто, как и он, страдали на Красной Скале, для него дороги…

– Я понял тебя. – Нахмурился принц. – Ты, как верная невеста, пытаешься защитить то, что дорого твоему возлюбленному. Ты права: Гэйб дорожит этим юношей, он его друг. Что он задумал?

– Он повел Клэр в Гранствилл. В собор!

– безумец! – Принц встал. – Или хуже того: провокатор! Ты права: если произойдет катастрофа, Гэйб не простит этого ни нам, ни жителям Гранствилла. Я не рискну даже предполагать, во что выльется его гнев, но в истории нашей семьи уже был случай, когда Хлоринг уничтожил целый город из-за своей женщины. – Он громко позвал Тиберия и велел седлать коней. – Необходимо любой ценой помешать этому Иво наделать глупостей. Мы немедленно едем в город. И почему Гэйб не забрал этого Иво с собой?!

Иво был полон священного рвения отстоять честь Клэр и заступиться за нее – как он это понимал. Что при этом думает сама девушка, что происходит в ее измученном сердце, он не думал – не по злобе, не из черствости, а просто потому, что такой он и был: искренний, добросердечный, по-своему благородный, он жил в собственном мире и заменял чувства и мысли других людей своими представлениями о том, какими они должны быть. Другими словами, он сам выдумывал их себе, а сталкиваясь с несоответствиями, оскорблялся и разочаровывался. Как оскорбился сейчас, столкнувшись с людской несправедливостью и предвзятостью в адрес Клэр. Несправедливость и жестокость жгли ему сердце, и Иво был полон готовности сразиться за честь этой несчастной девочки со всем миром разом, пренебрегая всей его жестокостью и предвзятостью. И пусть Клэр увидит, на что он готов ради нее! Иво искренне считал, что его благородство и верность тронут сердце девочки и исцелят его. Почему нет-то?! Она будет полна благодарности и любви, он – верности и заботы. И все у них сложится хорошо. Чем не идеальная семья?