Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Тень дракона

– Ох, че-о-орт… – Марк ослабил ворот, провел мокрой пятерней по лицу. Думай, Хант, думай! Эти сведения стоят целое состояние. И существо, которое прикидывается графиней Июсской, тоже стоит состояние… черт, да больше, чем любое состояние!

– Думай, думай! – Он постучал себя кулаком по лбу. Как срубить бабло наверняка? Ведьме все сказать за бабки? А если она, узнав от него все, что нужно, его просто заколдует, как в тот раз, и сама заберет себе девку, а он сдохнет ни за что?.. Пригрозить его высочеству, что если он не заплатит, о лавви станет известно всем, и пусть тогда охраняют свое сокровище, если смогут?.. Продать сведения врагам Хлорингов? далвеганцу, например?

– Ох, черт! – Повторил он. А может, похитить лавви самому и там уже решить, как распорядиться таким призом?..

– Думай, думай! – Почти просяще пригрозил он себе. Ясно одно: на него свалилась нежданная, гигантская, прямо-таки космическая удача. И от того, как он распорядится тем, что знает, зависит его дальнейшая жизнь. Или смерть.

Хозяин Лосиного Угла явился с рассказом о том, что город и особенно окрестности осаждают какие-то неведомые твари, которые убивают людей и скот. Округа охвачена ужасом, стражники и кнехты графа ничего сделать не могут. Что делать?

– Все просто. – Сказала Барр, стоя позади Драйвера, который сам ничего не понял. – Я могу вас избавить от этих тварей, но за это придется платить. По пять дукатов с рыцарей, по дукату с цеховых мастеров, по десять талеров с лавочников и корчмарей, и по талеру с дыма.

– Помилуйте, барон! – Изумился граф, обращаясь к Драйверу, – откуда такие деньги?! И за что?! Ведь год неурожайный, бедствия одно за другим, люди последний кусок доедают…

– Жить захотят – найдут деньги. – Равнодушно ответила Барр. Граф по-прежнему избегал смотреть на нее, обращаясь к Драйверу, который ерзал в своем кресле, стоявшем в приемной, пусть и не такой огромной и роскошной, как приемная принца Элодисского, но тоже достойной – кучу золота в свое время в нее вбухал! В целом повторив обстановку и стиль приемной в Золотой Башне.

– Из камня крови не выжать. – Сказал решительно граф. – Что-то мы, конечно, выделить сможем, но эти суммы – это же… смешно!

– Смотри, не умри от смеха, Этельберт. – Сказала Барр, глядя на него в упор, так, что ему пришлось перевести на нее взгляд, и поежиться. – У тебя есть время, подумай. Послушай, о чем говорят людишки в корчмах… Поинтересуйся, что там, с Майским Деревом? И после этого вернись, и мы обсудим суммы. А уж смеясь, или нет, это вопрос десятый.

– Хм… – Значительно кашлянул Драйвер. – Согласен. Это и есть мой вердикт, граф. Подумай, и вернись с окончательным ответом…

И, как только тот ушел, со злости громче обычного гремя шпорами, повернулся к Барр:

– Сандра, объяснись, что ты имеешь в виду?

– Только то, дорогой, – промурлыкала она своим как бы утомленным голосом, звучавшим почти нежно, когда она обращалась к нему, – что время нищеты кончилось. И пришло время собирать камни, время процветания и реванша. Только и всего. Доверься мне. Разве я когда-нибудь тебя подводила?

Драйвер подумал мельком про оставленного по ее требованию в живых Гора, но не напомнил. Суммы, озвученные ведьмой, прозвучали до того заманчиво, что он воспрял духом и встрепенулся, предпочтя думать о том, как они заживут, если все сработает. Что именно "все", Драйвер решил не думать. Не его это дело. Ведьме лучше знать.

Фон Берг, Венгерт и пара десятков конных кнехтов гнали лошадей вдоль русла мелкой каменистой речушки, текущей в неширокой лощине, мало, кому известной из-за своей укромности. Этой лощиной пользовались в основном пастухи и охотники, да те, кому не хотелось лишний раз мозолить глаза путникам на главных дорогах. Дожди превращали тропу вдоль речушки в болото, и пока этого не произошло, беглецы торопили шпорами, плетями и матюгами храпящих коней, пока шум яростной битвы не стих, и они не оказались надежно укрыты от любой погони расстоянием и кустами. Только тогда Венгерт придержал покрытого потом коня и обратился к Фон Бергу:

– Эй, Герб! Куда мы?

Они оба видели, как погиб их друг Андерс, и пребывали в шоке.

– В Дракенфельд. – Сказал Герберт фон Берг. – У меня семья там.

– Думаешь, отобьешься, или отсидишься?

– Соберу все, что можно, и рвану в Далвеган. Сулстады меня Хлорингам не выдадут, враги моих врагов…

– Не успеешь. – Отрезал Венгерт.

– А что ты предлагаешь?

– В Блэксван, к Элоизе. Она не выдаст. А Хлоринги к ней не пойдут, не сейчас… И к тому же, она графа, вроде как, спасла.

– И всю жизнь у нее отсиживаться?!

– Почему всю жизнь?.. Переждем, пока Хлоринги и их прихвостни лютуют, и свалим в твой Далвеган. На службу к Сулстадам.

– У меня семья! – Повысил голос фон Берг. Надо же! Еще сегодня утром он был лучшим другом почти что герцога и потенциального короля, владельцем богатого междуреченского города и окрестных сел и угодий, и вот – он беглец, которого если еще не объявили мятежником, то вот-вот объявят, и тогда ему хана. Он пока что никак не мог сообразить, откуда взялись эльфы и англичане, а главное – руссы, да еще в таком количестве, и почему граф Валенский, который должен был находиться в крепости, оказался снаружи?.. Да и не важно сейчас это было. Важно было то, что дом, в который он стремился сейчас всем существом своим, и в самом деле мог стать для него смертельной ловушкой. Но там оставались жена Миранда, которой он чаще всего просто пренебрегал, дочки Ники и Анни, сын, наследник, гордость и надежда, десятилетний Андерс, крестник покойного друга, а главное – старики-родители, да и теща тоже… Все они, если его объявят мятежником, отправятся навеки в монастыри на Севере, где людей-то в окрестностях нет, одни волки и медведи. А его любимый город станет добычей Хлорингов и будет ими пожалован какому-нибудь схизматику, который даже нордского языка не знает!

Остатки совести, мужества, сыновьих и родительских чувств гнали его в Дракенфельд. Попытаться успеть собрать все самое ценное, что можно унести, собрать семью, погрузиться на какой-никакой корабль, идущий по Лав вниз, к Фьяллару, и скрыться в Далвегане. Спасти родителей от горя и позора, а детей – от вечного заточения, – вот, что он обязан был попытаться сделать. И внутренне именно к этому фон Берг и склонялся, но, как всегда, стоило последнему оставшемуся в живых другу надавить, напирая на то, что уже слишком поздно, опасно, да и бессмысленно, и фон Берг сдулся, поворотив коня в направлении Блэксвана и своей судьбы. Черпая при этом какие-то странные крохи утешения в мыслях о том, что ему следовало сделать, прежде чем отправляться с Андерсом на Кальтенштайн: отправить семью к сестре тещи в Нью-Нэш, собрать и отправить вместе с ними фамильные ценности и дорогие вещи…