Александр Аршуков - Когда Жребий падёт на тебя

Теперь она спит, каким-то причудливым образом свернувшись в своём кресле калачиком, положив голову мне на бедро. Вероятно, она нашла самый удобный способ расположиться в этих креслах. Я давно бы встал, если бы не она. Пусть спит ребёнок. Пусть набирается сил. С её травмой нужен покой. И теперь он ей снится. Хорошо, что уговорил её принять обезболивающее.

Урбанистический пейзаж за окном сменился лесополосой, разделяющей районы города. Все эти одинаковые кирпичные и панельные дома, унылые и серые витрины, нелепые и неграмотные рекламы, наконец, сменились приятной зеленью, немного тронутой жёлтой осенней проседью. Как же приятно отсутствие людей! Уже не так мучает неудобство позы, то ли привык, то ли успокоил вид природы. Я пристально всматриваюсь в сливающееся мелькание листвы, и внимание иногда выхватывает фотографически точные фрагменты: вот похожее на крокодила бревно выглядывает из придорожных кустов, вот неизвестно откуда взявшаяся курица улепётывает из-под колёс, а вот в рамке веток квадрат неба, уже остывающего и не летне-голубого, а более глубокого, осеннего цвета. Словно в небо добавили каплю синих чернил. Вдруг в свежий ветерок из по-летнему раскрытых окон агрессивно вплетается нотка отвратительного запаха средневекового города: мы подъезжаем к мосту через реку, рядом с которым находятся очистные сооружения. Вся канализация стекает туда. Все, кого я вижу, морщат носы, слышатся щелчки закрываемых форточек. Человек за своё недолгое существование так успел загадить окружающую среду, что уже вряд ли получит здоровых потомков. Бесы одержат верх. Как смертельные вирусы. Вот как, всего лишь неприятный запах может вызвать мрачные образы.

Зашевелилась Алиса. Проснулась.

– Я долго спала? – лицо со сна вовсе детское. В нашей паре проглядывает нечто набоковское.

– Минут двадцать, – я чувствую, как в моё бедро начинает поступать кровь. Пытаюсь расправить затёкшие плечи.

– Фу! Что за запах? – Со сна Алиса говорит излишне громко. – У кого-то расстройство желудка?

– Сейчас пройдёт, – говорю, и замечаю, как на лицах попутчиков расцветают улыбки. Вот что может заставить их развеселиться – дерьмо.

– А что все окна закрыты? – Алиса вертит непонимающей головой. – Может, открыть окна?

– Тогда ещё больше вонять будет, – встревает пассажир напротив, – это же очистные.

Хвала водителю, мы быстро проехали неудобную зону. Теперь мы въезжаем в другой район города. Перед нами длинный проспект, и через десять минут мы будем на месте. Из рюкзака Алисы слышен стук колёс по рельсам. Рингтон.

– Сообщение. – Алиса вытаскивает мобильник, смотрит в него, улыбается. – Ванечка, умница. Прислал ММС. Я там, пишет.

Она показывает фотографию. На ней крупно супермаркет с вывеской и микрорайон, вдалеке несколько многоэтажных людских муравейников. За ними – лес. Там Иван ждёт нас.

Через несколько минут приходит ещё сообщение: край дома, детская площадка и тропинка, уходящая в заросли кустарника. Да, Иван – молодец, я бы не додумался до ММС. На остановке входит беременная женщина, и я с огромным удовольствием уступаю ей место и расправляю замлевшее тело. Снова стук колёс. Алиса смотрит и показывает мне большой палец.

Когда мы вышли на конечной, Алиса предъявляет мне изображение ММС: широкая просека уходит вдаль, по ней – вереница решетчатых гигантов, держащих на плечах струны линии электропередач.

– А твой Иван соображает, – Алиса показывает первое изображение на вытянутой руке, словно прицеливается, и там я вижу маленькую копию того, что за телефоном. Супермаркет в десяти метрах и микрорайон в отдалении.

– Да, он умный парень, – говорю. – Зайдём в супермаркет? Нужно купить продуктов в дорогу.

– Зачем ты будешь всё это тащить на себе? Ведь вдоль трассы полно всяких кафешек. Деньги. Всё что нужно в путешествии. К тому же Иван взял пиццу. Всё схвачено.

Мы пошли к микрорайону и лесу. Это хорошо, что всё схвачено. Деньги. Всё обеспечивал Иван. Все деньги у него.

– Тебе не больно?

– Вроде нет. Саднит чуть-чуть.

– Давай твой рюкзак мне.

– Он не тяжёлый.

– Не в весе дело. Лямки на плечах. Они создают напряжение. Оно не заметно, но постоянно. У тебя перелом ребра, и мышцы вокруг повреждены, а тут это напряжение. Отсюда и боль.

– Нет, правда, всё нормально.

Упрямая.

– Смотри сама.

– Иван говорил, что ты помог ему справиться с героином.

– Это было.

– Как ты это можешь? Лечить людей?

– Не знаю, как. Я вижу, что тебе стало лучше, но воспаление ещё есть.

– Как ты это видишь?

– Как сказать? С чем сравнить? Вот! Знаешь три-дэ картинки?

– Да. Мне нравятся.

– Чтобы увидеть стереоизображение нужно смотреть за картинку и менять фокус.

– А я обычно отвожу картинку… но … да, ты прав, смотришь куда-то за изображение.

– Вот и я так же смотрю на тебя и меняю фокус восприятия, не спрашивай меня: как. Как птицы поют? Как мы дышим? Мы же не задумываемся о том, чтобы вдохнуть и выдохнуть.

– Интересно. Я вот, например, могу карты угадывать. И тоже не задумывалась, как это я могу? А когда ты про три-дэ картинки сказал, меня озарило: я видела их отражение на любой поверхности, будь то стол, лицо игрока, его глаза или рубашка колоды. Я вспомнила, что мысленно вижу зеркальное отражение на любой поверхности, даже в воздухе. Глаза остаются на месте, а в мозгу что-то ощутимо ворочается.

У меня тоже самое, но глаза приходится скашивать. Интересно: зная, как это работает на своём примере и по отчётам Алисы, можно овладеть этим искусством? Очень интересно. Спасибо, Всевышний, что ты подарил мне встречу с ней.

– Забавно, – говорит она и улыбается, – ты заставил меня понять мой фокус с картами. А я ведь этого не замечала. И, правда, как дышишь.

Улыбка ей идёт. Очень приятно видеть улыбку. За нею можно спрятать что угодно. Если уметь. Но Алисе прятать нечего, она действительно рада своему открытию.

– А ты не помнишь, как твой дар проявился? – спрашивает Алиса.

– Бабуля помогла.

– И как?

– В транс вводила, пить что-то давала. Подсказала как-то в этом трансе. Всё на уровне ощущений. Было светло, тепло и очень высоко: захватывало дух.

– Ты летал?

– Возможно. Ощущение невесомости, как в скоростном лифте.

– Ты катался в скоростном лифте?

– В госпитале.

– Эта твоя рана. Ты после неё стал таким?

– Да. Сразу как пришёл в себя. Видимо, расфокусировка зрения после комы позволила увидеть бесов.

– И ты не помнишь того, что было с тобой до травмы?

– Нет. Только универсальные знания, умения и навыки, ну, может, ещё рукопашка. Ничего, связанного с моей личностью.

– А как ты можешь говорить, что ты увидел бесов после комы?

– Потому что так и было.