Галина Романова - Серебряный Рыцарь

– Это она? – замирая от недоброго предчувствия, промолвила Тара.

– Она. А что?

– Я с нею тоже однажды разговаривала, – помрачнела девушка, мысленно возвращаясь к событиям почти тринадцатилетней давности. – Я тогда только-только сбежала из монастыря. Ну, когда я узнала, что всех девочек, которых не удочерят до определенного возраста, обязательно стригут в монахини. А мне в монашки не хотелось! Вот я и удрала. А чего делать – не знала. На улицах спала, в мусоре копалась, чтоб еду добыть. Однажды меня так избили – думала, на месте помру. Совсем уже решила шлюхой стать, так мне сказали, что «мамка» нужна. Иначе конкурентки живо прирежут. Сказали, вот у Мариль в трактире «На рогах» девочки нужны.

– И ты… пошла?

– Мм, – кивнула Тара. – Только она меня не приняла. Сказала – некрасивая я. И худая. А я к тому времени несколько недель нормально не ела ничего. Да еще мелкая была. Мне в шестнадцать лет никто больше двенадцати не давал. Я ей говорю: мне семнадцатый год. А она мне – врешь! И выгнала. Не знаю, что бы со мной было, если бы я там осталась.

– Мы бы никогда не встретились. – Карадор потерся щекой о ее макушку. – Или встретились, но… не как отец и дочь. Я же с эльфийками дела почти не имел – наши леди знаешь какие строгие! Чуть за ручку подержал – считай, в любви признался. Поцеловал – пообещал жениться. А уж если переспал, тогда вообще кошмар! Только шлюхи и спасали…

– А я – спала, – вспомнила Тара. – Много раз. В нашей «стае» я была общей. Только сама выбирала, когда и с кем. Ты меня ненавидеть должен!

– За что? За то, что ты есть? – Он взял в ладони ее лицо. – Или за то, что все-таки сейчас меня ножом пырнешь в благодарность за твое зачатие? Ты мне нравишься. Если бы можно было все переиграть, я бы ничего менять не стал. Кроме одного: я должен был как следует поговорить с Мариль девять лет назад. И начать искать тебя сразу, не ждать столько времени!

Он сказал это таким тоном, что девушка разжала пальцы. Нож, который она сжимала в руке, со звоном упал на пол, а «охотница» обхватила эльфа за пояс двумя руками и заплакала снова, уткнувшись лицом ему в плечо.

Через ее голову Карадор заметил остановившегося в дверях Фейлинора. Судя по выражению лица, молодой Наместник слышал если не все, то половину.

– Слышь, подруга… ой, то есть дочка. Тут этот пришел, твой! – Эльф слегка встряхнул прильнувшую к нему «охотницу».

– Нет-нет! – затрясла та головой. – Не хочу! Скажи ему, что…

– Иди сюда, – зверским шепотом окликнул один Наместник другого. – Она по тебе вся исстрадалась!

– Но, – Фейлинор сделал робкий шаг, – она же…

– Выпендривается! Что я, девчонок не знаю?

Тара рванулась прочь, но ее крепко схватили за запястье. Вырваться не получилось – хватка у весельчака и шутника оказалась железной.

– В общем, так, – распорядился он, подтаскивая молодых друг к другу. – Ты падаешь перед нею на колени и говоришь все эти красивые слова о любви. А ты стоишь, слушаешь, киваешь, а потом вы целуетесь и живете долго и счастливо. Все понятно или повторить?

– А ты… вы? – На него уставились две пары глаз.

– А я пошел думать. У меня два дела «висят»! Мне некогда!

Две пары глаз внимательно смотрели ему вслед.

Но далеко уйти ему не дали. Стуча посохом, дорогу эльфу решительно заступила Видящая.

– Если вы намерены прочесть мне лекцию о моих родительских обязанностях и всем таком прочем, то должен предупредить… – начал было Карадор, но волшебница взмахнула рукой, отметая его слова.

– Я только что разговаривала с этим юношей, Льором. Конечно, он мне ничего не сказал, но…

– Но кто дал вам право проводить допрос потерпевшего без письменного разрешения следователя? – мгновенно ощетинился эльф.

– Я его не допрашивала. Я осматривала его ноги. И просто интересовалась как врач, что он чувствовал в тот момент, когда встал… ну помните?

– Ага.

– Так вот, он так старательно уходил от ответов, что я заподозрила неладное и решила… в общем, я немного нарушила врачебную этику, запрещающую вмешательство в разум пациента без его на то согласия. В конце концов, я еще немного и некромант, а представителям этой профессии подобное разрешение не требуется. В общем, я обнаружила там следы чужого присутствия. Он все время думает о ком-то еще. То есть избегает думать. И я склонна подозревать, что это и есть та самая Видящая, которая…

– Понял. Что вы предлагаете?

– Вы ведь подозреваете меня. Я знаю, как доказать вам, что непричастна к последним событиям, и заодно могу указать на подозреваемого.

– Ага, – хищно потер руки Карадор. – И какие у нас планы?

– Для начала надо поговорить с Льором…

Драур был жив! Вот это новость!

Первые несколько минут лорд Лоредар сидел неподвижно, переваривая полученную информацию. Но это было невероятно! Как такое могло случиться? Без искры Фрозинтар не протянул бы и нескольких минут, а она погасла – он сам видел это. Флакон разбился, а его сохранность была непременным условием ее существования. Что же произошло? Или опять вмешался случай? Нет, второй раз это просто невозможно! И что теперь делать? Каким-то образом научившись существовать без искры, драур ускользнет от хозяина. Что же делать? Как заманить его в ловушку?

Бывший советник долго сидел у стола, прикидывая так и эдак.

Не придумав ничего и только заработав головную боль, лорд Лоредар встал и вышел из своей комнаты. После отъезда дочери он крайне редко покидал четыре стены – не только потому, что работа занимала все его мысли и отнимала много времени. Просто остальные Видящие с неудовольствием восприняли появление в стенах Обители мужчины. Лишь то, что он как-то связан с одной из них, служило оправданием. Немногие были сильнее бывшего советника в магии, но объединенными усилиями эти женщины запросто могли бы его прикончить. Вот лорд Лоредар и старался не мозолить им глаза. Не забывают пригласить в общий зал дважды в день на трапезу – и довольно.

Был вечер. Обитель рано отходила ко сну, после раннего ужина все расползались по своим кельям и почти не общались друг с другом. Зато и вставали волшебницы с первыми лучами солнца и сразу принимались за дела. Утром им полагалось только по кружке травяного чая с куском хлеба и предлагалось терпеть до обеда, который был сытным и обильным, хотя и однообразным – каша, тушеные овощи, лепешки с ягодами, вареные яйца. На ужин – суп, холодный летом и горячий зимой, и остатки обеденной трапезы.

Сейчас башня, где разместились беглые волшебницы, казалась пустой – все сидели по своим кельям. Из ближайшей слышался шепот и постанывания – эти две женщины часто бегали друг к другу в гости и не всегда за тем, чтобы посудачить о погоде. Обычно воздержание давалось бывшему советнику легко, но сейчас, когда он – один мужчина на полдесятка одиноких женщин, это представлялось каким-то диким.