Антон Краснов - Наследник. Поход по зову крови

Повар Жи-Ру не только отлично выпил и закусил, но успел накормить своими яствами и попотчевать отменными наливками всех присутствующих на борту судна. Поэтому настроение у него было отменным, а голос, побасовевший от сытости, громким и просто завораживающим многочисленных слушателей. О том, что об ордене Рамоникейя из Черной Токопильи лучше не рассуждать вслух, никто не думал: да кто будет контролировать соблюдение Иерархии знаний тайных и явных тут, на борту брига «Летучий»?.. Здесь все свои.

По крайней мере, так полагал и барон Армин, и его словоохотливый повар. Никого не смущало присутствие на борту Ариолана Бэйла, последовавшего в Сеймор вместе с будущим родственником.

Впрочем, никого – это, наверно, не совсем так. Себастьян тоже слушал россказни плута Жи-Ру. Однако он не присутствовал на шканцах, где ораторствовал повар: слова долетали через открытое окно маленькой каюты. Помимо воспитанника барона Армина, в ней расположились Ржига и двое однокашников Ариолана Бэйла по Школе Пятого окна, но сейчас все они находились на открытом воздухе – впитывали соленый морской ветер и не менее специфичные и остро приправленные байки повара Жи-Ру.

– Предрассветные братья смертельно опасны даже тогда, когда в их руках нет и вязальной спицы, а ты находишься от них на расстоянии, скажем, тридцать или даже сорок шагов. Казалось бы, что он может сделать тебе, если у него нет ни боевого «серпантина», ни сабли, ни кинжала, ни даже маленького метательного ножа, которым можно вспороть горло, отстоя на те самые сорок шагов?

– И что он может сделать?

– А вот на этот случай у них есть так называемый метод розового льда. Он работает, когда поблизости от брата ордена Рамоникейя есть открытый источник воды, к которому он может прикоснуться раскрытой ладонью. Этим источником может быть и большой водоем, скажем, река или море, в которое мы сейчас вышли, или совсем маленький – ну, вроде бочки или даже ведра с водой. Токопилец бьет раскрытой ладонью по поверхности воды так, что взлетает маленький водяной столбик. Это все, что надо. Из этого-то столбика, который мгновенно замерзает, Предрассветный брат извлекает кусок льда – тонкую, прочную, острую, как стилет, сосульку. Ею он может воспользоваться и как метательным кинжалом, и как простым ножом. Очень холодное оружие…

– Это как же так? Вода мгновенно замерзает? Даже если на улице стоит дикая жара? – спросила белокурая девушка по имени Танита из Школы Пятого окна. Та самая, что накануне ночью приязненно рассматривала Себастьяна в шатре с серыми жерланами. На лице сидящего неподалеку Ариолана Бэйла промелькнула усмешка. Повар Жи-Ру сокрушенно развел руками: мол, ничего не поделаешь, температурный режим никак не влияет на исход фокуса.

– Это особый лед, специфический, – играя сочными интонациями, проговорил рассказчик. – У него розовый оттенок, отсюда и название. Кроме того, обычный лед не имеет запаха, а от этого, как говорят, исходит сильный запах – то ли резеды, то ли… э-э-э… жимолости.

– Резеды?

– Да, это такое растение, из которого делают эфирные масла, – охотно дал справку Жи-Ру. – Нежный и сладкий запах. Правда, для иных он может оказаться последним, что чувствуешь в жизни…

Тут вмешался Ариолан Бэйл, по лицу которого до этого момента нельзя было понять, вслушивается ли он в речь баронского повара или сосредоточен исключительно на видах живописнейшего побережья, вдоль которого шел сейчас «Летучий».

– Уважаемый Жи-Ру, вы так убедительно все рассказываете, что мне тут, часом, подумалось: а уж не из ордена ли вы Рамоникейя? – с совершенно серьезным лицом проговорил он.

Жи-Ру расхохотался:

– Я могу с такой же убедительностью рассказать вам про мифических чудовищ и про Великих Маннитов, которые производили их на свет в результате противоестественных колдовских опытов! Неужели в таком случае вы, мастер Ариолан Бэйл, скажете, что я имею отношение к Маннитам, бесследно исчезнувшим с лица земли две тысячи лет назад?

– Ему просто нравится рассказывать, – с оттенком гордости за своего кулинара отозвался барон Армин. – Он у меня не только повелитель желудков и властелин соусов, но и заклинатель человеческих душ. Лет пять назад проезжал важный чиновник из столицы, который сочинил несколько гимнов лично для короля. Так даже та важная шишка нашего Жи-Ру заслушивалась! Предлагал выписать его в столицу вместе с байками и рецептами, большие деньжищи предлагал!

– Да, любезный Армин, у вас действительно много замечательного. Особенно люди. Я уж не говорю про вашу дочь… Вот повар, да и ваш воспитанник показался мне интересным человеком.

– Воспитанник? – Армин несколько раз пошевелил нижней челюстью справа налево, как будто у него онемели скулы. – Вы знакомы с Себастьяном, мастер Ариолан Бэйл?

– Ну, он не представился…

Повисла пауза. Сидящий у окна каюты Себастьян, не видимый никем из участников этой беседы, сжался и замер. Отстраненный, с едва уловимой иронией звучный голос Ариолана Бэйла показался ему тем ударом колокола, что ставит на дыбы всю прежнюю жизнь и не оставляет надежды когда-нибудь все вернуть.

А на горизонте уже вырисовывались массивные башни и маяки Сейморского порта.

Себастьян не любил больших портовых городов. Ты еще не успел сойти с борта корабля и прыгнуть на сходни, ведущие на пристань, а в нос уже густо, нагло, неудержимо шибают запахи просмоленных канатов, сырой и жареной, свежей и тухлой рыбы. Бьет болотистым запахом ила, идущим от давно бывших в воде (без очистки корпуса) кораблей и рыбацких фелюк…

Здесь пахло дымом и кислой брагой, разило сырой нефтью и яркими, дикими, как пестрая праздничная рубаха брешака, ароматами пряностей. «Летучий» прошел в узкий пролив меж двух огромных каменных башен, охраняющих вход в гавань, и медленно прошествовал вдоль нескончаемого ряда кораблей, с палуб которых летели звуки судового колокола, гортанные крики боцманов. На шкафуте огромного неуклюжего брига лысые бородатые люди в темно-синих рубахах, собравшись в кружок, то ли читали молитву, то ли пели заунывную, на двух нотах, морскую песню. На пирсах кишел народ. Кого тут только не было: матросы, торговцы, стражники, женщины в передничках, женщины без передничков, женщины в головных накидках и женщины с лицом открытым и наглым, с натертыми маслом плечами и задорно блестящими глазами. Огромный пузатый чиновник, похожий на ожившую винную бочку, взимал с прибывших в порт Сеймора подати. Он морщил губы и сочно ударял по бумаге круглой промасленной печатью в такой же жирной, круглой, увесистой промасленной руке.

У главной пристани стояли в ряд шесть огромных галеонов королевского флота. Лес мачт с зарифленными парусами вздымался в дымное, подтекающее зеленью небо. По сигналу начальника подбежавшей портовой стражи «Летучий» приткнулся под бочок одного из этих внушительных кораблей, водоизмещением превышавшего бриг барона Армина и Ариолана Бэйла раз в десять. Матросы отдавали швартовы. Только тут Себастьян вышел из каюты и тотчас же столкнулся лицом к лицу с красноречивым мастером Бэйлом.