Юрий Погуляй - Компас черного капитана

– А Фадар… – тихо спросил Фарри.

– Через лигу высажу обоих, – фыркнул Эльм.

Я ткнул ему в спину дулом дальнобоя, сделав это быстрее, чем подумав:

– Освободи их.

Тот словно окаменел, повернулся.

– Ты знаешь. Я выстрелю. Я выстрелил в Фадара, хотя он мне нравится гораздо больше, Эльм… – Меня распирали злость и обида. – Останови корабль!

– Щенок…

– Мы договаривались, – напомнил я ему.

Дверь распахнулась, и Эльм, не глядя на пленников, рыкнул:

– Выметайтесь.

Первым на снег вышел Эккер, помог спуститься корчащемуся от боли Фадару.

– Ты поплатишься за это, собачий сын, – процедил силач.

Кораблик вновь тронулся в путь, оставляя позади себя лишившееся топлива военное судно. Магия шамана превратила энгу в воду, и теперь, чтобы двигатели титана вновь завелись, им потребуется слить все, пока оно не замерзло, и приготовить новый лед.

Эккер будет стараться, чтобы все произошло как можно быстрее, и чтобы капитан Бурген нагнал нас на дороге в Шапку.

Я смотрел в спину Эльма и боялся того, что он сделает за то, как я собирался поступить. Кораблик торопливо хрустел льдом, держась в стороне от колеи, Фарри забился в угол и с видом побитой собаки смотрел в окошко.

Я отставил дальнобой в сторону, и в тот же миг Эльм развернулся и здоровой рукой врезал мне в челюсть, отправив в темноту. Но за миг до этого я услышал вопль Фарри:

– НЕТ!

Когда я очнулся – не спешил открывать глаз, медленно проверяя, все ли со мною в порядке. Лежать было холодно, во рту царил привкус соли. Кровь запеклась на губах, и в ушах звенело. Я осторожно прошелся по зубам, обнаружив, что один из них шатается так, что из-за любого случайного движения он попросту вывалится изо рта.

– Эльм, он ведь спас тебе жизнь, – напористо говорил Фарри. Его голос с трудом пробивался сквозь дымку в голове. – Что, если он теперь дураком навсегда останется?

– Не боись, собачий выкормыш, не останется. У него там кость одна. Я себе руку рассадил об этого поганца, и теперь у меня болят обе, – ворчал здоровяк. – Крепкая башка у придурка.

Я решил еще немного побыть без сознания.

– Я считаю, что он прав, – бурчал Фарри. – Этот Фадар – очень хороший человек. Добрый. И рыбаки нам помогали.

– Тот, кто тебе рукав разодрал, – тоже добрый был?

В Эльме чувствовалась вина за содеянное, и это меня обрадовало. Значит, не так страшно будет «приходить в себя». Вызвать гнев силача еще раз – перспектива удручающая.

– Он угрожал мне оружием.

– Но ты нарушил уговор!

– Это я слышу от гильдейца-воришки? – хмыкнул Эльм.

Фарри обиженно засопел.

– Ладно, – примиряюще протянул здоровяк. – Извини. Не твоя вина. Это собачья жизнь виновата. Парнек дурной, но честный. Сразу видно – деревенщина.

Этот человек убил двоих рыбаков без всякого зазрения совести. Но сейчас он искренне сожалел о том, что сказал Фарри про его прошлое.

Я чувствовал, как потряхивает кораблик, проламывающийся сквозь лед и наносы. Голова раскалывалась от боли. Перед глазами плыло, и у горла стоял противный комок, отчего я балансировал на грани тошноты. В кабине пахло энгу.

– Если бы ты тогда не уговорил меня идти в деревню, ничего бы этого не было, – вдруг буркнул Фарри.

– Не нуди, сопляк. Я много для тебя сделал, ты мог бы сделать кое-что и для меня. Или забыл, как тебя донимали братья Ускланы? Или скучаешь по тому толстому факиру, что все норовил пристроиться к тебе, а? – зло процедил Эльм. – Кто их всех отвадил, а? Или мне нужно было позволить им издеваться над тобой? Считай, что это расплата.

– Вы и правда убили кого-то в деревне? – просипел я, отказавшись от маскировки. – Вы действительно…

– А, собачья вонючка очнулась, – вспыхнул злостью Эльм. – Фарри, держи штурвал прямо, я потолкую с собачьим сыном.

Идти в тесной кабинке было недалеко, уже через секунду силач навис надо мной. От него пахло грязью, потом и кровью.

– Ты слишком болтлив, собачий хрен, – процедил он. Изо рта у него сочилась вонь, и меня замутило еще больше. – Слишком болтлив, запомни это.

– Что вы делали в деревне? – не сдался я.

– Не твое дело, собачья жизнь!

– Что вы делали…

Он ударил меня ногой в живот, оберегая кулаки. Я шумно выдохнул от неожиданной боли.

– Не твое собачье дело!

– Что вы…

Он ударил меня еще раз. И еще. Я попытался защититься, откатиться в сторону, но уперся в стену, а здоровяк поднялся во весь рост и саданул мне по ребрам ногой в тяжелом ботинке.

Я взвыл.

– Эльм! – Фарри бросил штурвал и кинулся мне на помощь. Он повис на своем товарище, стараясь оттянуть его в сторону. Но это было бесполезно. Бой шаркуна с ледовым медведем.

– Закрой свой поганый рот! – заорал Эльм и еще раз меня ударил, а затем нехотя отступил прочь, словно не замечая колотившего его по спине приятеля.

– Слышишь? – Силач смотрел разъяренным зверем. – Никогда не спрашивай второй раз, если я не ответил тебе!!! Так что заткни свой собачий рот!

– Что… вы… делали…

Он рыкнул, рванулся вперед, и его нога врезалась мне в голову. Стало тепло, темно, и в том мире не было боли.

Когда я очнулся в следующий раз, в рубке царила тишина. Двигатель ледохода не работал, но страшное понимание пришло позже. После того как хлопнула дверь и снаружи повеяло холодом.

– Очнулся? – очень спокойно спросил Эльм. – Вовремя.

Я не стал повторять того вопроса, который так его разъярил. Мне было страшно, и все тело нещадно болело от побоев.

– Я немного погорячился, собачий сын. Извини.

У меня не было сил ему отвечать.

– «Пальцы» не выдержали. Гусеницу сорвало, растянуло и вдавило в лед. Мы везунчики, собачья жизнь. Дальше опять идем пешком. Так что поднимайся. Фарри все подготовил. Я полагаю, что до Шапки осталось не больше двадцати собачьих лиг. Завтра уже будем в тепле.

Я с трудом выбрался из рубки ледохода. Снаружи сверкало солнце, вдаль шли путевые столбы, а снег сиял и резал глаза. Очков на сей раз на всех не хватило. Фарри нашел только две пары, одну из которых сразу забрал Эльм. Вторую мы с рыжеволосым мальчишкой использовали по очереди.

Здесь вновь было холодно и дул ветер. После рубки ледохода, хоть и не отапливаемой, мороз казался чудовищным. От него сразу задубела кожа на лице.

Эльм натянул на голову белую вязаную шапку, с прорезями для глаз. Дальнобой висел у него на плече. Раненую руку он обмотал шарфами, отчего казалось, будто у него там припрятан молот.

– Ну что, мальцы. Время пеших прогулок. Не отстаем, не разбредаемся. Фарри, поглядывай назад. Баки военных кораблей заполнить непросто, но я уверен, что собачий шаман работал день и ночь, чтобы заправить их. Но все же пока они сольют испорченное топливо, если оно не промерзло, пока зачаруют новое. Надеюсь, что все будет хорошо. Но жизнь собачья, как вам известно. Ты – наши глаза, Фарри.