Лана Ежова - Тень ее высочества

– Порой надежда – это все, что удерживает нас на краю.

Некромантка задумчиво склонила голову. Мужчина в зеркале часто сбивал ее с толку, порой она не понимала, когда он серьезен, а когда насмехается.

– Ладно, буду прощаться. Спасибо, милая, не буду мешать тебе. – Принц послал девушке воздушный поцелуй и, дождавшись от нее прощального кивка, разорвал связь.

Когда остаточная магия впиталась в серебристую поверхность зеркала, ночной король Лула передернул плечами. Лавиния Эспинс заставляла его нервничать. В этой девушке чувствовалась какая-то сумасшедшинка. Одни глаза чего стоили – порой искрящиеся весельем, порой неживые, затянутые инистой синевой. «Одержимая» – вот какое слово емко характеризовало магессу. Ради помощи в поиске пропавшего учителя она буквально заложила Эвгусту свою душу. По первому слову проклятого мага она создавала мерзких тварей и творила смертельную волшбу.

– Ильма, – негромко позвал принц.

Верная служанка тенью скользнула в комнату.

У Зоора имелось предостаточно преданных людей, готовых выполнить любые его приказы в знак искренней благодарности за все то, что покровитель делал для них. Но только Ильма могла умереть за него просто потому, что он ее об этом попросил бы. И принц ценил ее верность превыше талантов других слуг.

Девушка ждала приказаний в почтительном молчании. По обыкновению правую половину ее лица завешивала пелена густых волос, которые служили щитом, за которым прятались шрамы, полученные ею во время служения богине Любви. Если бы не Зоор, девушка потеряла бы не только красоту, но и жизнь. Впрочем, за нее она больше и не держалась.

– Распорядись приготовить комнаты для гостей. Также подбери девушек, которые скрасят их одиночество в течение одной ночи.

– Не ошибусь, если предположу, что речь идет о двух пустынниках, засевших перед дворцом?

– Да, Ильма, ты проницательна, как всегда. Отдай девушкам распоряжение, чтобы они не упускали своих подопечных из вида ни на одно мгновение – мне не нужны соглядатаи в собственном доме.

– Будет исполнено, ваше высочество.

Через полчаса Зоор принял Эспинсов и туманно пообещал, что попытается достать приглашение на Призрачные торги. Попытается лишь благодаря тому, что они – побратимы его младшего любимого братика.

Утром следующего дня принц достал из тайника артефакт, создающий магические печати, и изготовил для Карима с Лавджоем одноразовые пропуски. Подождав еще пару часов, чтобы не вызывать подозрений, вручил их гостям. Пустынники внимательно выслушали правила поведения на торгах и, поблагодарив, в свою очередь пообещали принцу оказать услугу. Зоор отнекивался недолго, для вида, а потом с удовольствием принял щедрое предложение.

Распрощавшись с друзьями Искандера, Зоор до вечера пребывал в хорошем настроении: он заполучил в должники не только брата, но и магов уровня фиолетового луча, оказав им пустячную, не стоящую особых усилий услугу. Искандер, сам того не зная, обратился по адресу: если кто и мог достать приглашения на Призрачные торги, то только тот, кто их проводил в последнее время, – сам распорядитель.

Лапимар, Лулианское королевство,

50-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Ноги по колено тонут в молочном тумане. Едва заметный ветерок шевелит распущенные волосы. Высокая влажность воздуха капельками воды оседает на горячих щеках. Над головой мягко сияют крупные звезды, и этот свет раздражает слезящиеся глаза.

Я плачу? Да. Я плачу…

Почему?

Я в отчаянии – выхода нет…

Помню, меня пытались в чем-то убедить. Убедить с помощью боли. Пытки – последний довод, который применили, перед тем как я потеряла сознание.

– Я спасу тебя. Если ты захочешь.

Туман расступается перед ним. Он. Снова он… Высокая, чуть сгорбленная фигура в неизменно черном плаще. И уже привычная ритуальная маска некроманта.

– И какова плата? Ты ведь ничего не делаешь просто так.

В иллюзорном мире грез боль отступила – и можно позволить себе насмешничать. Осознаю, что и во сне ему хватит могущества, дабы навредить мне, но мне не страшно. За себя мне не страшно. Разве можно бояться того, кто столько раз спасал от смерти?

– Бескорыстие для глупцов. Я помогу, если согласишься добровольно войти в ряды моих союзников.

– Тебе нужна настоящая принцесса Мариэлла?

– И ты можешь привести меня к ней.

Туман редеет – и с ним пропадает чувство оглушающей тишины. Мы стоим на берегу странного озера. Звезды, словно захлебнувшись в темноте, не отражались на водной поверхности.

– Зачем мое согласие, когда ты можешь заставить?

– Мои последователи идут за мной по своей воле.

– Если я нужна тебе, почему не вернул раньше? Ведь татуировка… мотылек позволяет следить за моим перемещением?

– Не только. Считай, что он позволяет находиться рядом.

Я жду. Мой выбор очевиден, его легко принять, зная, что впечатление о существе под страшной маской – сплошной обман.

– Ты согласна?

– Нет. Мне не грозит смерть, а боль можно перетерпеть.

Он делает шаг в мою сторону. Оказавшись на расстоянии ладони, медленно проводит кончиками пальцев по моему лицу.

Этого нет. Это выверт измученного сознания. Всего лишь сон…

Но необоснованный страх вырывается из-под контроля – и я поспешно отступаю назад. Нет, как бы хорошо он ко мне ни относился, что бы ни пообещал, я никогда не забуду, как хладнокровно растерзал четверых повстанцев возле храма Судьбы. И никогда не прощу заразительный ужас в их умирающих глазах, их кровь на моем лице, ее вкус на моих губах.

Никогда…

– Я так и думал. – Его тяжелый вздох, и моя паника: он читает мысли?! – Знал, что мое предложение покажется недостаточно соблазнительным. Что ж, увеличим ставки. Ты хотела найти родителей? Я помогу.

Неверие, удивление, радость, восторг, благодарность… Столько чувств сразу! Я узнаю имена родителей? И, возможно, обниму мать? Мать, преда… Да, мать, предавшую меня, бросившую на ступенях храма Судьбы. И воспоминание о ее бесчестном поступке заморозило радость надежды.

– Нет. Я хочу вернуться. Отпусти меня.

– Как скажешь, принцесса. Только помни: я приду, если позовешь…

И он растворяется в молочном тумане, который поднимается глухой стеной.

Я снова ничего не вижу. Туман сменяется тьмой…

Ледяная вода вернула в реальность.

Тот же каменный пол, тот же полумрак подвала, исполнявшего роль пыточной. И тот же столб, к поперечной перекладине которого подвесили мое измученное тело. Руки еще не успели выйти из суставов, но это всецело моя заслуга, а не милость палача…

– Подумала, многоликая? – Агграсский работорговец спокойно наблюдал, как помощник отвязывал веревки, и, усадив меня в полуобморочном состоянии в кресло, окатил еще одним ведром обжигающе-холодной воды. – Тебя оставят в покое, если согласишься. Что скажешь?