Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения

— Сохраняй её, пока не узнаешь исход сражения.

— Как же ты будешь сражаться без щита, шлема, Эрл? — задала девушка больше всего беспокоящий её вопрос.

— Не бойся, Ойси. У меня есть кольчуга, уже неплохо. Щит и шлем, конечно, не помешали бы. Но где их взять? Посмотри, многие ополченцы экипированы ещё хуже. У меня есть копьё и меч, ими я неплохо владею, а они вооружены кто чем, и вовсе не похожи на воинов. Все они, за редким исключением, крестьяне и горожане.

— Я вижу, какое у них оружие, — вздохнула девушка. — Но я не за них беспокоюсь, а за тебя, понимаешь? Говорила же: давай, продадим лошадь, чтобы купить необходимые доспехи. Почему ты отказался?

— Потому что тебе может пригодиться лошадь.

— Что ты хочешь сказать этим, Эрл?

— То, что мы можем не победить в этом сражении. Тогда энгорты придут сюда. Тебе понадобится лошадь, чтобы спастись.

— Почему у тебя такие плохие предчувствия, Эрл?

— Потому что в этом войске очень мало воинов, сама видишь. Храбрецов полно, но против энгортов — смелых, дисциплинированных и искусных в бою этого недостаточно. Наместник привёл мало воинов, а аджерóнской коннице я не верю вообще. Рисковать своими жизнями за него и за Колмадор они не станут.

Эрл вздохнул.

Затрубили трубы и зазвучали рога, зовущие к выступлению.

— Мне пора, Ойси, — сказал юноша.

— Возвращайся с победой, Эрл. Я буду ждать тебя здесь.

Юноша пошёл не оглядываясь. А Ойси смотрела вслед без слёз, но сердце её предчувствовало беду, особенно после слов Эрла о плохой готовности войска колмадорийцев и о том, что ей может понадобиться лошадь. Она ещё долго держала в поле зрения сначала его фигуру, потом копьё, потеряв, в конце концов, из виду в частоколе других копий и поднявшейся пыли.

Войско вышли провожать и другие люди из местных жителей и из тех, кто пришёл с ополченцами, оставшись в обозе. Мимо шли и шли ополченцы, скакала конница, ржали лошади, бряцала амуниция, слышался топот копыт и тысяч ног пеших.

Дозорные из передовых отрядов постоянно докладывали наместнику о том, как ведут себя энгорты. Первый день перехода прошёл без особых происшествий, если не считать нескольких стычек с такими же дозорами врага.

О том, что на помощь осаждённому Тафакору идёт войско, энгорты, конечно же, уже давно знали.

Ночь провели, не разбивая лагерь, остановившись в открытом поле. Эрл всё больше и больше убеждался в отсутствии у наместника таланта военачальника.

Тот, окружённый придворной знатью, ставшей таковой из бывших рыбаков, надменно выслушивал доклады подчинённых ему военачальников. Они говорили, что если на такой незащищённый лагерь ночью нападут энгорты, — беды не миновать. Наместник важно кивал и отпускал от себя умудрённых опытом воинов, не давая никаких конкретных указаний, увлекаясь разговорами с приближёнными.

Более разумные нижестоящие военачальники сделали всё, чтобы максимально обезопасить отдыхающее войско: вместо обычных дозоров выставили усиленные караулы, разбив на четыре стражи — то есть каждая стража бодрствовала по два часа. Им приказали не смыкать глаз, а всех всадников в войске заставили не снимать с лошадей сёдел.

Ночь прошла спокойно, с рассветом все вновь тронулись в путь, выслав вперёд уже усиленные дозоры, так как до Тафакора оставался один переход.

Обширная холмистая пустошь, раскинувшаяся между осаждённым городом и приближающимся войском, стала местом встречи двух армий, закованных в железо. Ожидавшие армию Колмадора энгорты заняли наиболее удобную для себя позицию, построив легионы в нешироком распадке между двух невысоких холмов. Распадок от холмов неспешно спускался вниз. Тем самым энгорты выбрали очень удачное место: теперь войско неприятеля вынуждено будет идти вверх, что очень неудобно для сохранения линии строя. Только единый строй выдерживает удары копий. Только в строю можно надёжно укрыться щитами от туч стрел, сыплющихся смертельным тяжёлым градом. Если строй рассыпался, если потеряно плечо соседа, значит дело плохо. Очень сложно построиться в момент атаки, когда каждый открыт с боков, когда противник идёт сплошной стеной, ощетинившись длинными острыми копьями. В одиночку напора не сдержать, остатки строя вообще рушатся, начинается неорганизованное отступление, а по сути бегство, означающее только одно: сражение проиграно. Тут уже каждый думает о себе, о своей жизни, о том, как спастись от безжалостных преследователей, убивающих и убивающих всех, кого настигнут, а настигают они почти каждого…

Походная колонна колмадорийцев начала разворачиваться в боевой порядок — длинные сплошные пешие шеренги глубиной в двадцать пять шеренг с конницей на обоих флангах. Каждый воин был вооружён круглым щитом и копьём — сариссой. Только первые пять рядов выставляли копья вперёд, остальные держали их вверх над плечами впереди стоящих тяжеловооружённых воинов — гоплитов, защищённых крепкими латами, круглыми щитами, держащимися на локтевом сгибе левой руки, так как сариссу приходилось удерживать двумя руками. Задача остальных заключалась в создании давления. При такой силе и массе удар фаланги был страшен. Она сметала противника с места, растаптывая его. Недостаток же заключался в том, что фаланга была малоподвижна, не могла быстро переменить фронт перед лицом неприятеля, и была малопригодна для рукопашных схваток.

Построение энгортов осуществлялось легионами, состоящими из тяжёлой и лёгкой пехоты в крепких доспехах, с прямоугольными выгнутыми щитами, вооружёнными копьями, дротиками и короткими мечами. Кавалерия, также облачённая в доспехи, имеющая круглые щиты, была вооружена дротиками и мечами.

Легион насчитывал примерно триста кавалеристов, остальную численность до пяти тысяч составляла пехота, поделённая на располагающиеся в шахматном порядке манипулы по сто воинов в каждой. Недостатком легиона являлась слабость против удара всей фаланги. Преимуществом была манёвренность, способность сражаться на пересечённой местности и в лесу.

Так как Эрл не входил в состав приведённой наместником гвардии, то ему, как и многим другим добровольцам, места в фаланге не нашлось. В их задачу входило прикрытие строя фалангистов: стрельба из луков, метание дротиков, копий, камней из пращей. После этого основной строй фаланги должен был доделать начатое. А уцелевшие воины из прикрытия отходили на фланги.

Построившись в боевой порядок, фаланга и ополченцы двинулись на сближение с врагом. Мерно забухали большие барабаны. Их низкий гул, нагнетая обстановку, поплыл над пустошью, заставляя сердца биться учащённее, тревожнее. Топот десятков тысяч ног и сотен копыт, ржание лошадей, бряцание амуниции, дыхание воинов, а потом и их дружные выкрики, слившиеся в один мощный рёв: «Арх!!! Арх!!! Арх!!!», наполнили местность сгустившимся ощущением скорой кровопролитной резни.