Александр Шутрик - Карающая Длань

– Дабы духи, которых по ошибке считают богами, отпустили твою душу без преград, надобно принести им что-то в жертву. Последнюю жертву! Пусть это будет твоя кровь, – проговорил патер и легонько чиркнул по моей ладони ножом. Кровь тут же брызнула из раны, но боли не было.

Подождав, пока каждая из фигурок будет щедро орошена кровью, священник запустил в коробочку руку, и та тотчас залилась белым огнем, после чего шкатулку закрыли.

– Теперь поставь руку сверху и скажи: «Отрекаюсь».

– Отрекаюсь! – Я выполнил то, что от меня требовалось, а когда забрал руку, увидел, что дерево жадно впитывает кровавые следы. Посмотрел на ладонь: к моему удивлению, раны уже не было, и только белая полоска свежей кожицы осталась как напоминание об этом событии.

– Теперь мы можем начать! – возвышенным тоном объявил священник. – Стань на колени!

Когда мои колени уткнулись в холодную доску пола, священнику подали небольшую книгу в черном переплете, обрамленную золотой каймой. Полистав немного желтые страницы, исписанные неизвестными мне тогда письменами (молитвами), святой отец остановился на необходимом месте и поставил книгу мне прямо на голову. Скороговоркой принялся читать молитву, из слов которой вытекало, что теперь моя душа будет защищена от бесов, демонов и прочих злых бестелесных тварей, которыми полон наш грешный мир.

Произнеся «аминь», святой отец закрыл молитвенник и позволил мне встать. Пока я поднимался на ноги, священнику поднесли широкую серебряную чашу, украшенную золотистой виноградной лозой, почти до краев наполненную хрустально-чистой водой.

– Разденься до пояса, – распорядился священник и, повернувшись спиной, поднял чашу у себя над головой. Пока я снимал верхнюю одежду, то есть куртку и легкий свитер, а также тонкую серую рубаху, патер затянул долгую молитву, обращаясь к лику Господнему, который находился над алтарем в дальнем конце церкви, дабы он освятил воду в чаше.

Когда святой отец проговорил последние слова молитвы, все вокруг затаили дыхание, устремив свои взоры к чаше с водой. Долгие несколько минут, показавшиеся мне целой вечностью, во время которой я начал существенно замерзать, ничего не происходило, однако когда священник вновь поднял чашу и опустил, от воды исходило легкую дрожащее сияние – теперь она была уже святая.

– Подойди ко мне и опусти голову, – обратился патер, и я немедленно выполнил просьбу.

Ледяные струи жгутами спускались по шее, спине, груди, под мышками, по животу. Всю голову будто искололо маленькими иголками, но это было скорее немного неприятно, чем больно. Когда последняя капля, будто светящееся зернышко, вылетела из чаши, мне разрешили выпрямиться. В руках священника на тонкой серебряной цепочке покачивался маленький крестик.

– Носи его всегда и везде и по возможности никогда не снимай. Даже в самом безвыходном положении он, как твой верный слуга, напомнит тебе, кто ты есть, укажет путь. – С этими словами святой отец надел на меня крестик.

Далее все тот же служка подал священнику длинную, до самых колен, просторную снежно-белую рубашку, в которую он меня облачил. Сразу стало тепло, хотя там, где кожа была мокрой, ткань тут же неприятно прилипла к телу.

Второй служка, который доселе не принимал ни в чем участия, поднес священнику тонкую кисть и прозрачное глубокое блюдце с маслом желтого цвета, от которого исходил сладковатый аромат.

Макнув кисть в масло, патер подошел ко мне вплотную и нарисовал у меня на лбу крестик. Та же участь ждала мои щеки, а за ними и ладони.

Второй служка подал священнику маленькие ножнички, а сам поджег тонкую свечу, с которой так и остался стоять подле меня. Святой отец в очередной раз попросил меня наклониться и отстриг небольшой клок моих волос, передал их служке, который принялся палить их свечкой. В ноздри тотчас ударил запах горелого, отчего-то напомнив мне о долгожданном цыпленке, – еле слюну смог удержать.

– Таинство почти завершено, – огласил священник после прочтения очередной молитвы. – Однако есть еще кое-что. Так как имя твое языческое, Господу оно неугодно. Поэтому я нарекаю тебя Марком. За стенами храма твои друзья, да и ты сам можешь использовать старое имя, однако помни, когда ты переступаешь порог храма Божьего или же спросит тебя кто-нибудь из Несущих Свет, ты должен помнить, что зовут тебя теперь Марк. И именно с этим именем в своем посмертии ты предстанешь пред Великим Отцом нашим.

Сказав это, священник повернулся ко мне спиной и стал на колени. Остальные, причем все без исключения, последовали его примеру. Я опустился на колени последним. Священник скороговоркой принялся шептать слова заключительной молитвы. Служки и паладины вторили ему как могли. Встать можно было, только когда святой отец перекрестился и сказал «аминь». Остальные все проделали то же самое и только тогда поднялись с колен.

– Теперь ты и твоя душа всецело принадлежите Господу, детьми которого являемся все мы. Помните, что только добро и помощь окружающим, идущая от самого сердца и не ждущая взамен того же, сильнее сближает вас с Богом. – С этими словами патер благословил нас крестным знанием и вместе со служками удалился.

– И что теперь? – повернулся я к паладинам, когда мы оказались на улице.

– Как что? – удивился Юлфен. – Неужели ты не хочешь хорошенько пожрать?

Зима подкралась незаметно. Хотя по календарю осень должна была продлиться еще две недели, да и последние пожухлые и самые упорные листики не опали с оголенных деревьев, в одно прекрасное утро все за окном укрылось ослепительно-белым одеялом.

Впустив в комнату свежий прохладный воздух, я услыхал крики и смех носившейся по улице детворы. Дети радовались, веселились, играли в снежки.

Судя по тому, как на улице многолюдно, я уже проспал утреннюю службу. Вообще ходить каждый день в церковь было необязательно, и все же раз в недельку лорд Хелинг настойчиво рекомендовал делать это.

Должен признаться, моя новая жизнь нравится мне гораздо больше. Да и, как известно, человек – существо, быстро привыкающее ко всему, особенно хорошему. Цивилизованный мир – с новыми технологиями гномов, магией людей и культурой бессмертных вечно молодых эльфов – мертвой хваткой вцепился в меня. Вот если б сейчас предложили мне вернуться на родные острова, даже с комфортом и налегке, – отказался бы, причем не раздумывая и ни о чем не сожалея. Ведь гораздо приятнее просыпаться в теплой постели, а не в холоде, закутавшись в шкуры зверей. А о том, что завтрак уже готов, пока спустишься вниз, так и вообще речи не идет…

Но еда и сон были не единственными вещами, которые так сильно привлекали меня остаться здесь. За два месяца я уже неплохо научился читать и писать на общем языке. Поначалу я никак не смог взять в толк, зачем мне все это? Однако когда книги об истории нашего мира принялись услужливо открывать свои тайны и рассказывать о событиях давно минувших дней, я уже не мог остановиться – каждый день по несколько часов перед сном, пока догорала свеча, я читал-читал-читал и все никак не мог насытиться. Войны тысячелетней давности, канувшие в небытие цивилизации и целые расы, которые сейчас многие люди считают выдумками, манили к себе, и порой, с головой окунувшись в события, описанные синими чернилами на желтой бумаге, мне хотелось самому пуститься в какое-нибудь приключение.