Александр Шутрик - Карающая Длань

В конюшне его поджидал неприятный сюрприз. Стоило подойти к верному Завету, как тот, открыв глаза, угрожающе приподнял верхнюю губу, заржал. Ударив несколько раз копытом в пол, конь начал опасливо пятиться.

Удивленный паладин протянул было руку, но зубы лошади тотчас клацнули в опасной близости от пальцев.

– Да что с тобой?

Он сделал еще одну попытку приблизиться, но конь всем своим видом показал, что этого не стоит делать. Когда животину начала бить крупная дрожь, Грехем решил отойти.

– Ты тоже начинаешь сходить с ума? Неужели это заразно?

Грехем решил попытать удачу с другой лошадью – та же реакция. Животные просто не подпускали его к себе. Они его боялись. Но почему?!

– А, ладно! – махнул рукой паладин. – Прогуляюсь на своих двух.

Он вышел из конюшни, по дороге до калитки размышляя о странном поведении животных, но, оказавшись на пустынной улице, выбросил все мысли из головы.

Воин прошел несколько шагов и замер. Обернулся.

«И что я делаю? Куда иду?» – мелькнула мысль. Он недолго покрутился на одном месте. Однако стоило постоять несколько минут, как холод тут как тут подобрался к пальцам ног.

Паладин махнул на все рукой и просто пошел прямо. Он не задавался никакой целью, ни о чем не думал – наугад брел себе вперед. Изредка ему казалось, что за спиной кто-то есть. Он оборачивался и, как всегда, – никого не было. Он списал все на переутомление и паранойю и упорно продолжал идти.

Так, не думая ни о чем конкретном, Грехем миновал стены Второго кольца. Внешний город спал. Да и какой нормальный человек в такой мороз посреди ночи выберется на улицу? Так что можно было не бояться встречи со стражниками. Хотя чего ему бояться-то, паладину?

Грехем шел долго. Даже когда на его пути снег подымался почти до колен, он исступленно пер вперед, не обращая ни на что внимания. В первую очередь – на снег, набившийся в обувь.

Площадь Стихий, возведенная первым поколением гильдии магов столицы, внезапно вынырнула из-за угла. Паладин опомнился, только когда подошел к белой чаше фонтана, обод которого был украшен небольшими статуэтками птичек. Они выглядели настолько реалистичными, что казалось, в следующий миг сорвутся в небо и стайкой улетят вдаль.

Опершись на заснеженный обод фонтана, воин несколько раз мотнул головой, словно прогоняя наваждение.

«Это ж сколько я бродил, что меня так далеко занесло?»

Удивляться действительно было чему. Площадь Стихий – это ж почти другой конец города. Всего через несколько улиц начинается набережная Селны, а за рекой – Пирсы.

«И что дальше?»

Воин тупо уставился на трехэтажный дом с запертыми ставнями, заснеженной кровлей и полутораметровыми сугробами перед ним.

«Что я делаю? Нормальные люди досматривают седьмой сон, а я тут прогулки ночные устраиваю. Идиот! Да и оделся, будто на дворе бабье лето».

Пока он стоял и размышлял непонятно о чем, мороз всерьез взялся за его ноги. Чтоб хоть немного согреться, пришлось хорошенько потоптаться на месте. Паладин, уже решивший было возвращаться домой, вспомнил, что как раз совсем неподалеку, на набережной, есть таверна.

«Уж лучше там отогреюсь!» С этой мыслью он выбрал нужное направление – глухую узкую улочку, на которую не то что ночью, днем не рискнет зайти простой мирный горожанин.

Но Грехем не боялся возможных грабителей. Пусть из оружия он захватил с собой только парочку кинжалов, для опытного воина этого вполне хватит, чтоб отбиться от любителей легкого заработка.

– И почему меч не взял? Совсем на меня не похоже… – сказал он сам себе.

Как он и предполагал, по пути до самой набережной ему не встретился ни один человек. Но все-таки единственное живое существо попалось на его пути. Зарывшаяся в груды каких-то обломков шавка принялась громко брехать на воина, но стоило ему только подойти поближе и шикнуть, как животина забилась поглубже в свое неказистое убежище и жалобно заскулила.

Паладин тотчас понял: животное его боится! Почему?!

Он вспомнил непонятное поведение Завета и других лошадей. На душе стало как-то паскудно.

«Все этот чертов ритуал! Я не должен был в нем участвовать! – Грехем с ненавистью подумал о мэтре Файве. – Всегда знал – не стоит доверяться этим придуркам из Башни!»

Паладин поймал себя на мысли, что представляет, каким способом разделается с чародеем. Руки до белизны сжали шершавые рукояти ножей.

В очередной раз одернув себя и прогнав злые помыслы, он наконец-то вышел на просторную улицу, с которой открывался завораживающий вид на заиндевевшую у берегов реку. Грехем никогда не был романтиком, поэтому его не особо впечатлил открывшийся вид, и он быстрым шагом двинулся к таверне, чья вывеска виднелась вдали.

Над двухстворчатой дверью была приколочена доска с весьма очевидным названием: «У реки». А из-за самих дверей доносились пьяные вопли и смех – в подобных заведениях людно бывает круглосуточно.

Прежде чем зайти внутрь, воин огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним действительно никто не следит, потянул на себя дверь.

Внутри оказалось людно и душно. Табачный едкий дым стоял столбом, в ноздри ударил стойкий запах дешевого пойла. Со всех сторон раздавались смех и пьяная брань, а одна компания и вовсе распевала какую-то веселую песню.

К удивлению самого паладина, среди людей ему стало как-то легче. Захотелось выпить. Он уверенно подошел к стойке и бросил трактирщику несколько монет.

– Налейте мне самое лучше, что есть! – сказал небрежно и двинулся к длинному общему столу.

На подсевшего мужчину никто из соседей не обратил внимания. У собравшейся здесь публики были дела поважнее: лапать хихикающих молоденьких официанток и поглощать дешевое пиво из деревянных кружек.

С каждой минутой, проведенной в теплом помещении, Грехему нравилось все больше. Наверное, впервые в жизни его не раздражала собравшаяся в таверне пьянь, непристойные песенки и чушь, которую несли самые нетрезвые из посетителей.

Вскоре грудастая официантка в заляпанной блузе поставила перед паладином бутылку, от которой несло чем-то отвратительным. Воин поблагодарил девицу и пообещал разыскать ее немного позже – уж очень заинтересовался тем, что открывал глубокий вырез ее блузы, ну и приятная мордашка тоже дело не последнее.

Грехем сделал всего несколько глотков, и настроение вмиг испортилось. Внезапная вспышка ярости накатила мощной волной. Он и не заметил, как до хруста сжал в руке деревянную кружку. Захотелось разбить бутылку с этим дерьмом об голову трактирщика.

Как только злая мысль посетила голову, он в тот же момент взял бутыль за горлышко и, опрокинув стул, двинулся к стойке. И он бы точно сделал задуманное, если б на полпути ему под руку не подвернулась молоденькая девица – та самая, что принесла паладину заказ.