ОЛ - Первые боги

В ответ Мал рассказал о поисках Священной обители, куда он стремится, чтобы так же получить благодатное исцеление не только всего мира, но и своей души и стал ждать, что скажет Лия об услышанном. Амазонка неожиданно надолго задумалась и вновь заговорила с Малом лишь перед тем, как настало время разойтись по разным половинам дворца:

– Как только я встретила тебя, то сразу увидела боль в твоей холодной, как лед, душе, но и моя душа не знает ни радости, ни горя, ни страсти, ни отчаяния, ни любви, ни ненависти, и лишь страх потерять саму себя властен над ней. Теперь я знаю, к чему ты стремишься: к тому же, к чему и я, но мне неведомо, что может нам помочь.

На следующий день Мал отправился на пристань. Гавань была заполнена кораблями, но «Гора» среди них не было. Мал разузнал, что Аузахет совсем недавно приказал поднять паруса и отчалил от берега. Пока Мал наблюдал за тем, как к берегу пристает двухмачтовое торговое венецианское судно, вокруг него возникла давка. Люди, стоящие поблизости, вдруг отхлынули от пристани и с воплями бросились прочь.

– Что случилось? – спросил Мал у тех, кто бежал ему навстречу.

– Венецианец привез чуму! – выкрикнул один из них.

– Всем разойтись по домам и не высовываться, – донесся до Мала приказ невидимого ему человека.

Набережная опустела прямо на глазах. В тридцати шагах Мал увидел скорчившееся на земле тело. Полагаясь на свою неуязвимость, принц подошел поближе и разглядел обессиленного молодого араба. Тот стонал, от него исходил острый запах пота и мокрой шерсти. Оголенный живот был покрыт багровыми пятнами, а на суставах набухли темно-коричневые гнойники.

– Господин вы совершает глупость! – Мала окликнул человек, судя по голосу, тот самый, что разгонял всех по домам, – прошу вас, уходите! Ему никто больше не поможет!

Мал подчинился и вернулся в замок Матары и Гатары. К тому времени весть о чуме разнеслась по городу. Звонари били в колокола, барабанщики стучали в барабаны, раздавался раскатистый гул мощной трубы. Численность стражи была удвоена. Испуганные и подавленные обитатели замка устремились в самое дальнее крыло.

За ужином Матара скупо пояснила:

– Городские ворота закрыты. Всем, кто оказались за городскими стенами, придется ждать, пока не закончится чума. Те, чьи дома находятся за пределами города, так же не смогут попасть в них в ближайшие дни. Мы среди тех, кто дает им пристанище, так что привыкайте к новому порядку, принц.

Заметив досаду на лице Мала, Сейт-Акх приободрил его:

– Все идет так, как должно быть.

– Но ведь болезнь унесет не одну жизнь, – заметил Мал, и добавил про себя, – как мы сможем после этого рассчитывать на поддержку нибурцев?

– Умрут те, кто должен умереть, – невозмутимо отвечал жрец.

– Болезнь косит всех без разбора, – возразил Мал, – хотя мне и приходилось слышать, что чума избирает сильных телом, а тщедушных обходит стороной.

– Ты заблуждаешься, Змеиный князь. Те, что ты называешь болезнями, такие же существа, как боги и люди. Они живут между миром богов и миром людей в доме, прочно запертом на двенадцать замков. Ключи от них хранятся у бога Сетха, и когда солнечные боги гневаются, они распоряжаются отпустить болезнь в мир людей, чтобы те образумились. Тогда Сетх отпирает двери и выпускает призванную богами болезнь. Но та поражает только тех, кто провинился. Когда же к людям возвращается разум, Сетх препровождает болезнь обратно и прочно запирает за ней двери.

– От чумы вымирают до последнего человека города и села – неужели их жители все до одного ступили на путь греха и порока?

– Если болезнь выбрала их, стало быть, они согрешили, – жрец покачал головой. – Боги не желают человеку зла и не заставляют его принимать опрометчивые решения, они ведут его подобно мудрым родителям, держа при этом за руку, не позволяя свернуть туда, где его поджидает опасность. Иногда дети своевольничают и убегают от родителей. Они лишаются крова и родительской опеки, предают забвению их наставления, сбиваются в стаю и устанавливают между собой волчьи законы. Так возникают целые города, и даже государства. Когда боги видят, что люди отвернулась от истины, они пытаются образумить их с помощью болезней. Но если людские грехи переполняют чашу терпения богов, те могут безжалостно стереть с лица земли города и страны, дабы уберечь человеческий род от заражения пороком.

Мал вспомнил легенду о Содоме и Гомморе и больше не стал спорить со жрецом.

Город, захваченный чумой, безмолвствовал. Ежедневно взбираясь на стены замка, Мал долго наблюдал опустевшие площади и улицы, по котором лишь иногда проезжала одинокая повозка, везущая тела умерших. Ее сопровождали люди в черных масках, закутанные с головы до ног в темные промасленные балахоны. Мал так же мог видеть всполохи пламени, колышущиеся за пределами города, и пожирающие зачумленные трупы, огненные отблески на поверхности воды и густые клубы ядовитого дыма, поднимающиеся к безучастно взирающему на город небу. Мал в очередной раз убеждался в стойкости нибурцев. Ему было с чем сравнивать. Когда на родине Мала свирепствовала чума, ее тоже лечили с помощью огня, но в его пасть кидали не только мертвых, но и живых, и город звенел от нескончаемых человеческих воплей. Тех, кто сопротивлялся, добивали теми же крючьями, которыми стаскивали тела мертвых.

Спустя две недели чума потеряла власть над городом. В египетском замке обошлось без жертв. Из послания, принесенного почтовым голубем, Матара узнала, что болезни не удалось проникнуть во вторые врата, но зато в пределах первых врат от чумы умерли сотни нибурцев. Больше всех пострадал арабский замок – из тех, кто жил там, спаслось всего несколько человек. Как стало известно из письма, команда венецианского корабля состояла из арабов. Они захватили судно в надежде продать товар в Нибуре. Но чума настигла их и лишила не только прибыли от награбленного имущества, но и жизни, отправив на тот свет как пиратов, так и тех, кто не побоялся их приютить. Правители города наказывали горожанам не покидать свои дома еще три недели.

Все эти дни Мал провел в разлуке с Лией. В момент тревоги она вместе с Гатарой оказалась в университетском кольце города. Лишенный возможности видеться и разговаривать с ней, а так же проводить утренние часы в храме, прогуливаться по городу, слушать лютневую музыку, упражняться в воинских искусствах Мал довольствовался тем, что имел. С утра он молился, затем находил воинов среди обитателей замка и в течение дня совершенствовался в умении владеть мечом, а по вечерам слушал музыку, исполняемую на египетских систрах, флейтах, трещотках и колокольчиках. Тем временем вокруг кипела жизнь. Нибурские ремесленники, оказавшиеся взаперти, плотничали, ковали железо, ткали, шили платья, а воины без устали готовились к будущим сражениям, и Мал понимал, что все они укрылись за воротами замка Матары и Гатары не случайно, а потому, что подчинили жизнь египетским обычаям.