Татьяна Бочкова - Обратная сторона луны

Семь лет в военных лагерях, семь лет в поисках мечты. И вот она – его любимая девушка, его находка. Всего несколько счастливых минут на перроне. И снова разлука. Чудовищная разлука, боль и страдания. Ради этих нескольких минут, что она целовала его, обнимала и говорила, что любит. Она видела счастье в его глазах. Настоящее, неподдельное счастье. Смотрел ли на нее хоть кто-то с таким обожанием? Она уже не помнит…

За окном пролетали унылые осенние пейзажи, кое-где запорошенные первым снегом. Леса и поля бескрайней России. Какая же она огромная, наша страна, но как в ней мало места, чтобы спрятаться небольшой волколачьей деревушке. Если бы их не нашли, все сейчас было бы по-другому.

Между деревьев за окном Ольге померещился волк, потом еще один, и еще. Она задрожала, вспомнив, как изгибалось тело Макса, когда он переворачивался в зверя. Как раздувались ноздри и свирепели глаза. Как ломались ноги и вставали дыбом волосы на спине. Как серебрилась волчья шерсть, и как однажды дикое животное вильнуло хвостом. Мурашки побежали у Ольги по спине, когда в ее голове воскресли прежние чувства: страх вперемешку со страстью. Она была в купе совсем одна, но краска все равно залила ее лицо, когда она вспомнила, как сильно хотела зарыться лицом в эту жесткую шерсть, подставить обнаженное тело и позволить зверю терзать себя, пока искра блаженства не накроет ее с головой. Иногда их секс с Максом был настолько диким, что она отчетливо слышала его рычание, и сама вторила ему при каждом толчке. Маленькую комнатушку в старой колокольне они разносили в пух и прах, катаясь, как животные, по полу в своих сексуальных плясках.

Ольга вцепилась руками в кожаную обивку дорого купе и почувствовала, как ногти, не выдержав напора, затрещали, впиваясь в упругую ткань. Она сильно смутилась, осознав, как выглядит: грудь неистово вздымается, голова запрокинута, и сухие губы нервно глотают воздух. Она даже услышала собственный голос – стон наслаждения сорвался с ее уст. Внизу живота бурлила жизнь, и даже джинсы стали влажными.

Ольга не на шутку возбудилась, прогоняя в голове картинки своей прошлой жизни. Ей стало жутко неловко, она снова зарделась и поспешила сменить белье и штаны. Такого с ней еще не случалось. Никогда.

Закончив с переодеваниями и убедившись, что двери ее купе плотно закрыты, Оля расправила постель, выключила свет и постаралась уснуть. Воображение играло с ней, не давая расслабиться, снова и снова возвращая ее в заброшенную колокольню, на пол заваленный шкурами, в объятия сильного мужчины. Его лицо, глаза, губы – все стало таким настоящим. Таким близким, что казалось – протяни руку, и ты снова будешь с ним. Ее всегда обдавало жаром от прикосновений к Максиму. Температура его тела была выше человеческой, и Ольге каждый раз казалось, что она может обжечься. Зато когда было холодно, Макс служил ей личным обогревателем, «грелкой во весь рост», как сам он шутил не единожды.

Они были такими разными: Ольга – профессорская дочь, выращенная в достатке и окутанная светскими манерами и барскими замашками. Любимица одноклассников, распустившаяся роза. Она была такой сильной, уверенной в себе и, порою, даже наглой. Но она превратилась в маленькую плаксу, оказавшись в плену мороза, в незнакомом месте, среди чужих людей. И она смогла воспарять духом только благодаря нему, в пещере, именуемой ласточкиным гнездом. Тогда она поняла, как сильно умеет любить, и чем она может пожертвовать ради счастья быть с любимым. Максим же всю жизнь провел особняком и чурался всякого общения даже в их маленькой социальной группе. В деревне он знал каждого и про каждого, но сам всегда оставался загадкой. Сильный и выносливый, ему были чужды романтические мысли. Он наизусть знал историю Веры и Богдана, его мать тоже не искала любви, потеряв супруга. И быть одиночкой для него было так естественно. Пока он не понял, как сильно умеет любить, и чем он может пожертвовать ради счастья быть с любимой. Нарушение волчьих обетов, обманное кровосмешение, раскрытие тайн и несвойственные ему героические поступки. Он превратился в зверя, охраняющего свою добычу. И он уже не был волком-одиночкой. Он стал ручным, домашним. И он так быстро исчез из ее жизни, что Оля так и не смогла разгадать всех его загадок, до конца понять его суть, его человечность.

Сама того не осознавая, Ольга стала мысленно сравнивать своего возлюбленного со своим мужем. И последний безоговорочно проигрывал. И Оля снова и снова возвращалась в волколачью деревню в объятия Максима. Может это близость тех мест, ее стремительное движение туда, сделали картинки в ее голове такими реалистичными. А может, она наконец-то осознала, что ее мечта вернуться, стала такой осуществимой, и у нее снова появилась цель в жизни. Так или иначе, но впервые за долгое время Ольга уснула с улыбкой на лице.

Проводницы фирменных вагонов ничем не отличаются от других работниц железной дороги. Стук в дверь и громкое «Сдаем белье» вырвало Ольгу из объятий Морфея слишком резко. Но и это не испортило ей настроения. Она всю ночь провела с любимым человеком, сладко спала и видела чудесные сны. До места назначения осталось совсем чуть-чуть. Пересадка на автобус, пара часов по горным дорогам и… Оля не верила своему счастью: она снова увидит лес и горы, пройдется по местам, где когда-то играла в снежки и строила крепость с Максом. От предвкушения живот сводило судорогами, ладошки потели, и голова буквально шла кругом.

Очереди в кассу за билетами на автобус не было. Отправление не задержали. Все складывалось удачно, и Ольга с легкой душой села в почти пустой «пазик», чтобы отправиться навстречу судьбе. Ее радостные ожидания немного смутили разговоры соседей. Две женщины нескромно обсуждали местных аборигенов.

– Я слышала, что они обычные сатанисты, а никакие ни староверы, – убеждала подругу одна из дам, – с чего бы еще у них на площади стояла непонятная колокольня и ритуальный круг? По любому, совершали там жертвоприношения. А то и людей жрали!

– Глупости ты говоришь. Это обычное лобное место, какие были во всех старых деревнях, я видела фотографии, – отвечала ей соседка.

– Обычные люди не бросаются с голыми руками на солдат с автоматами. Говорили, что они кусались, и что силища у них была нечеловеческая.

– Ага, – усмехнулась менее радикально настроенная женщина в соболиной шапке, – пара чудиков утверждало, что люди превращались в волков и убегали в лес.

– А ты будто не слышала, что эти леса кишат волками?!

– Как и любые другие дикие леса.

– Почему ты не веришь? – надулась женщина, на голове которой красовалась спортивная шапочка, так нелепо смотрящаяся с ярким макияжем.

– Чему верить-то? Слухам и сплетням? В поселке осталось с десяток несчастных женщин, которые пережили страшный пожар, потеряли своих мужей и сыновей. Им положено быть немножко странными. И нечего к ним цепляться и придумывать страшные истории. Что-то я не припомню, чтобы хоть одна из них в полнолуние выла на луну.