Алексей Верт - Создатель балагана

Остров. Огромная пещера страха. Фигура Аполлона, рассматривающая рисунки на стене.

«Игольчатозубая рожа; рука, сжимающая шею маленького человечка; глубокая яма где-то далеко под рожей; колонна с металлической подставкой под факел, которую зачем-то перевернули набок».

Мошенник резко дернул головой в сторону и заметил, что колонна прямо рядом с ним. До нее вполне можно дотянуться рукой. Но сработает ли это?

Ламия резко всхрапнула, Юлиус почувствовал неотвратимость приближающейся смерти, дернулся в сторону и ударил по металлической подставке для факела. Та завалилась на бок. Горло обожгло резкой болью, и тут же раздался скрежет камня, а за ним – громкий крик. Корпс почувствал, что его больше не держат, и постарался – насколько это было возможно – сгруппироваться.

Не получилось.

Резкий удар ребрами о каменный край. Бездна перед глазами. Доносящийся оттуда крик Ламии. Вновь скрежет камня.

Мошенник успел вовремя дернуться в сторону и откатиться. Еще чуть-чуть, и его бы придавило закрывающимися плитами.

Он лежал и смотрел на каменный неровный потолок. Дыхание гулко разносилось по пещере. Юлиусу показалось, что он услышал гадливый и разочарованный смешок смерти.

Однако смеялась вмурованная в стену старуха. Тоненько и пронзительно.

– Герой, – почти визжала она. – Одолел монстра, ну, надо же.

– Замолчи, – Корпс хотел потребовать, но получилась просьба.

Как ни странно, бабка послушалась.

Мошенник встал и огляделся: ребенок все так же лежал на камне, кажется, уснув. Поразительный выдержки и крепости духа малыш. Если бы с Юлиусом происходило нечто подобное, то он наверняка бы кричал, визжал и дрыгал ногами и ручонками. А в царство Морфея еще лет десять боялся бы погружаться – вдруг там прибежище Ламий и прочих отвратительнейших существ?

Пока Корпс размышлял над стойкостью младого поколения, очнулся Гераклид. Он, шатаясь, встал. Огляделся со страхом и затаенной надеждой. По-видимому, не найдя того – а скорее всего «ту» – кого искал, вздохнул и пошатнулся.

– Голова болит, дружок? – поинтересовался Юлиус. – Ничего-ничего. Пускай поболит. Может, шишка большая выскочит. Будет хорошим напоминанием о том, что не следует предавать друга.

– Предавать?! – вскинулся было Аквус, но тут же покраснел. – Да, я – предатель! Детоубийца. Негодяй и опустившийся человек. Мне нет прощения.

На взгляд Юлиуса, это было слишком наигранно. Драма всей жизни Гераклида Аквуса в очередной раз превращалась в третьесортную комедию. Корпс вспомнил, как только что сам собирался выступать перед умершими в подземном царстве, и его передернуло.

«И я туда же, – со злостью подумал мошенник. – Нахватался дурных привычек, как бесплатных угощений на празднестве в честь Олимпийских игр».

Возможно, частично из-за этого Юлиус не продолжил издевательств над Гераклидом, но основной причиной его сдержанности стал шум, раздавшийся со стороны прохода. Кажется, сюда вновь кто-то бежал. И их было много.

Быстро сориентировавшись, мошенник схватил Аквуса и потащил обратно в темноту коридора..

– Куда ты…

– Тихо! Нет, дружок, если ты хочешь еще и предать меня алхимикам, бегущим сюда расправляться с монстром, которого уже нет, тогда говори. Можешь даже кричать и бегать, указывая, где я прячусь. Но если ты притихнешь и будешь делать то, что велят, я буду премного благодарен.

Аквус покорно замолчал. Вид его преисполнился печали и скорби. Все меланхолики мира не смогли бы сейчас превзойти Гераклида в его депрессивной покорности.

Тем временем Юлиус быстро убедился, что младенец находится в безопасности, да еще и там, где не заметить его было бы сложно. Обернувшись к старухе, Юлиус собирался попросить, пригрозить и даже принудить не выдавать их, но та сама заговорщицки подмигнула. Кажется, бабушка была куда более вменяема, чем горе-скульптор, покорно стоявший рядом.

– Сейчас мы спрячемся вот в том углу, – прошептал Корпс, вслушиваясь в нарастающий топот. – Когда вся эта толпа прибежит, бойцы начнут воинственно кричать и подбадривать себя. Тогда мы смешаемся с ними и аккуратно проберемся к выходу. У меня в гильдии осталось одно незавершенное дело, потому стоит воспользоваться неразберихой.

Все произошло так, как и предсказывал Юлиус. Толпа вооруженных людей, громко топая и бряцая оружием, ворвалась в пещеру. Толкая друг друга, они гудели, как пароходы. Возбужденно переговаривались и недоуменно озирались по сторонам.

Возможно, все выглядело бы иначе, будь среди них настоящие воины, а не просто сброд, вооружившийся чем попало, – мошенник заметил кочергу, табурет и множество других вещей, оказавшихся под рукой. Корпс на секунду представил, что стало бы с этим «войском», встреть они Ламию, и ему стало дурно. Большинство толпившихся в проходе были обязаны Юлиусу жизнью, но, как обычно бывает в подобных случаях, не подозревали об этом, так что предъявить счет было некому.

Алхимики замерли, обозревая открывшееся им зрелище: трупы, оторванные части тела, подсыхающие потеки крови на камнях. Следы расправы над предыдущими соперниками монстра. Стоит отметить, что вбежавшие демонстрировали поразительную стойкость духа – сказывалось то, что большинству из них в процессе экспериментов доводилось видеть и не такое. Та же старуха, вмурованная в стену, смотрелась куда страшней.

– Где она? – наконец спросил кто-то смелый.

– Знать бы вообще: кто она? – поддакнули из толпы.

– Чего ради я бросил свои эксперименты? – возмутился еще один голос.

– Меня не предупреждали об учебной тревоге, – расстроенно пробормотал некто.

Именно этот момент младенец счел подходящим для того, чтобы зарыдать. И разом вся толпа замолчала. Под сводами пещеры разносился плач, а люди стояли и смотрели, не предпринимая ничего. Юлиус Корпс уже начал раздумывать: а не стоит ли вмешаться и хоть как-то намекнуть собравшимся, что неплохо бы успокоить ребенка. Но тут подала голос старуха.

– И чего вы встали? – запричитала она. – Дитя плачет. Может, пеленки намочил; может, замерз на холодном полу; а может, молока хочет. Вы так и будете стоять, что ли?

– Мы не знаем, что делать, – озвучил наконец-то кто-то всеобщую проблему.

– Алхимики! – презрительно фыркнула старуха. – Ученые! Разной дуростью маетесь, а за ребенком ухаживать не умеете! Так, ну-ка бегом подбежали и взяли дитя на руки. Простудится еще ненароком. А ведь внук правителя! Если с ним что случиться, с вами поступят еще хуже, чем вы со мной!

Угроза возымела действие. Тут же по пещере прокатился грохот падающего оружия. От этого младенец заплакал еще громче, и с десяток алхимиков бросилось к нему. Правда, поведение их нельзя было назвать образцово-родительским.