Алексей Верт - Создатель балагана

– Пеленки сухие, – отрапортовал один. – Стало быть, мы не можем утверждать, что естественный процесс вывода излишней влаги из организма произошел.

– Я бы не стал с такой уверенностью это говорить, – заметил второй. – Возможно, влага испарилась, но мочевина оставила свой характерный запах, который и раздражает младенца. Принюхайтесь, уважаемый, вы ничего не чувствуете?

– Нет, поверьте, я достаточно часто использовал мочевину в своих опытах и непременно бы ее опознал.

Глядя на это представление, Юлиус покачал головой.

– Алхимики! – повторил он интонации старухи. – Пойдем, дружок Гераклид. Думаю, даже ты справился бы с этим лучше. Ребенок в безопасности, хотя этим людям определенно следует отрываться от своих колб хотя бы иногда. Я даже не уверен, что хоть один из них вообще представляет, как люди появляются на свет!

С этими словами мошенник принялся проталкиваться сквозь неровный строй алхимиков, выставив объемного Аквуса в качестве тарана. Его план работал на все сто: ученые, и по совместительству – храбрые войны, приготовившись ко встрече с неизвестным чудовищем, не ожидали встретить здесь врагов в человеческом обличии, и поэтому не обратили внимания на Юлиуса и Геракида. Очень удобно. Пару десятков «извините», «простите», «можно пройти» и, конечно, коронное «ой, поглядите, а что это там старуха делает?», произнесенные тихим голосом – и друзья оказались около входа в коридор, ведущий, как надеялся мошенник, прямиком в подземелья гильдии.

Юлиус вытащил из кармана алхимические очки и нацепил их на нос. Сидели они криво – из-за погнувшейся оправы, одна из дужек была отломана, а по правому стеклу змеилась трещина, однако функциональность ничуть не утеряли. Придерживая их пальцем, Корпс чуть ли не бегом устремился по указателям, таща за собой тоскующего Гераклида.

Несмотря на то, что путь к обиталищу алхимиков был не самым приятным – к примеру, выбоины в полу и выступы на потолке отнюдь не добавляли скорости и удобства к передвижению, да ещё постоянно приходилось быть начеку, обходя ловушки – Гераклид не заводил вечную песню о тяготах и лишениях. Даже растянувшись во весь рост после встречи с особенно глубокой ямой. Даже набив симметричные шишки над правым и левым глазом. Видимо, глубоко погрузился в рефлексию о своем предательстве. «Или о прекрасной ипостаси Ламии», – подумал мошенник и невольно усмехнулся. Несмотря на то, что смерть только что прошуршала совсем близко, и в лицо Юлиусу вполне ощутимо повеяло ветром с Елисейских полей, привычка относиться ко всему легко и весело брала верх. Или… в последнее время с ним подобное происходило так часто, что уже не осталось сил реагировать должным образом.

Когда пол в коридоре выровнялся, а потолок стал выше, мошенник понял, что они наконец-то выбрались в главные ходы гильдии. Дорога до архива всплыла в памяти, и через несколько минут они уже стояли у потайной двери. Юлиус отворил вход в архив и скользнул внутрь, поманив пальцем Гераклида.

В приемной было пусто, пахло пылью и химией.

«Подумать только. Я был здесь всего полдня назад – сколько часов прошло? шесть, семь, пусть даже десять? – но кажется, будто полжизни миновало», – Юлиус задумчиво замер, оглядываясь по сторонам, но решил не увлекаться философскими рассуждениями. Не время. Он прислонил Гераклида к стене возле двери и устремился на поиски документа. Аквус тем временем съехал на пол, уселся и схватился за голову жестом трагическим, будто Медея, только что убившая своих детей.

Мошенник сдвинул в сторону деревянную створку, разделяющую приемную и собственно хранилище документов, а затем мысленно выругался. Коротко. Чтобы не терять время. Хотя открывшееся зрелище стоило, пожалуй, более красочной фразы, чем банальное «Орк побери!». Полки громоздились до потолка, занимали три стены из четырех и были забиты бумагами, склянками и книгами вперемешку. Мало того, бумаги лежали на столе, на двух стульях и на полу – веером. Юлиус нагнулся и прочитал: «Счет от гильдии инженеров за май…», «Законопроект по защите права алхимиков на вскрытие мертвецов», «Письмо любимой Далиле. Здравствуй, моя нимфочка, пишет тебе…» Да уж, документы здесь были отсортированы из рук вон плохо. Точнее, вообще никак.

В такой ситуации искать генеральный план можно было до второго пришествия титанов. Или – что более вероятно – до прихода в архив какого-нибудь ответственного алхимика, после того как суета вокруг «морского чудовища» прекратится. «Будет очень смешно провалить задание именно на последнем, самом простом отрезке, – подумал Юлиус. – Прорваться через сотни врагов и преград для того, чтобы меня одолели книжные полки».

В зашифрованных бумагах ордена кочегаров упоминалось точное место хранения генерального плана. А также код, с помощью которого будет открыт ларец.

Однако действительность – как это обычно бывает – не совпадала с тем, «как должно быть». В углу архива, под шкафом, и в самом деле виднелся искомый ларец. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что крышка отсутствует, внутри лежат поздравительная карточка и початая бутылка вина, а генерального плана…

– Нет, – выдохнул Юлиус и сжал зубы.

На книжных полках рядом с полуистлевшими бумагами извивались черви. В носу свербело от запаха пыли и тлена. За стеной издевательски вздыхало и ворочалось море. А в соседней комнате начинал горестно подвывать Гераклид.

В такие минуты Корпсу очень часто хотелось думать о прекрасном. Возможно, то была защитная реакция организма на абсолютно неприглядную действительность, которая окружала мошенника; а возможно, внутри Юлиуса прятался поэт. Очень хорошо, надо сказать, прятался. Других вольностей себе не позволял и в подобие Аквуса не превращал, за что ему честь и хвала.

Именно поэтому мошенник мысленно попытался придать этой затхлой пещерной комнате – как же его затиранили эти пещеры за время путешествий! – вид цветущего луга. Черви превратились в бабочек. Горы свитков – в кусты, траву и деревья. Воздух наполнился прекрасным ароматом. Свежий ветер пронесся и придал бодрости. Скулеж Гераклида сменился птичьим пением.

«Хорошо-то как, – подумал Корпс. – Сейчас успокоюсь, наберусь сил и опять искать этот треклятый свиток»,

Однако отдохнуть в полной мере не получилось. Цветущий луг вспучился. Куски дерна полетели в разные стороны, а из образовавшейся дыры выглянул кто-то очень милый, весьма знакомый и прелестно подслеповато щурящийся.

– Александр!

Крот довольно пискнул и тут же попросился к Юлиусу на ручки.

Самонаваждение кончилось, но в воздухе по-прежнему было свежо, а давешние черви куда-то подевались. Мошенник придирчиво изучил лапки крота – они были в сырой земле, но, между тем, никакой дыры в полу не было. Да и под ногами был твердый камень, который так легко не пророешь. Если только у Александра не стальные когти, хотя и с ними все надо еще постараться.