Сергей Малицкий - Тень Лучезарного

– Почему такой худой? – спросила Кама.

– Так он трубы чистит, что на этом заработаешь? – пожала плечами Процелла.

– Хорошо заработаешь, – не согласился Эм. – Но я их чищу и в замке, а здесь они длинные. Цепью да грузом не везде доберешься, так что приходится сохранять худобу. Для дела. Найду другую работу – потолстею.

– Ты его ко мне на прокорм привела? – спросила Кама, взглянув на Процеллу.

– Это он самый, – прошептала та. – Мудрец!

– Мудрец? – удивилась Кама. – В двадцать два года видом на шестнадцать? И в чем же его мудрость?

– Какой я мудрец? – замялся парень. – Вот отец у меня был мудрец, а я разве мудрец?

– У меня одна долинка была на примете, – рассказала Процелла. – Все хорошо, только прохода в нее не находилось. Скала там торчала на другом берегу пропасти. А можно было и овец пасти, и деревеньку поставить на полсотни дворов. А мост – не перекинешь толком. Долбить надо. А это на все лето работы. Я стала собирать работников. Вроде него. Какие летом трубы? Не скажу, что он был очень рад. Но уже через день на том самом месте случился камнепад. Скала с изрядным куском берега обрушилась. Мало того, что и мост не нужен стал, присыпало ущелье, так и озерцо образовалось. Просочится, конечно, вода, но когда еще. И сильно громыхнуло. Старожилы говорят, что никогда такого грохота не было. Стекла вылетели в избах в ближней деревеньке. А до нее лига. Обвалы кое-где приключились, но никто не пострадал, к счастью. А в долинке той деревня. Второй год уже.

– А я тут при чем? – недоуменно переставил лестницу под другую руку парень.

– Ты единственный, кто не пришел на начало работ, – улыбнулась Процелла. – Никто не знал, что долбить уже ничего не надо.

– Я проспал! – надул губы парень. Надул и щелкнул пальцами. Легко, еле заметно, но послал и Процелле, и Каме наговор лености и спокойствия.

– А? – развела руками Процелла. – Вот он всегда так. И ведь скажет, что и знать ничего не знает.

– А мы сейчас посмотрим, – щелкнула в ответ пальцами Кама, отправляя парню наговор на болтливость. На болтливость, да с небольшим довеском. С небольшим, но с искрами. Станешь заговаривать зубы, пальцы начнут искрить.

Так и вышло. Искры посыпались из рук умельца, но и тогда ничего не нашел лучше, как в одной руке образовать пригоршню воды и плеснуть на другую. Сгоряча и забыл о болтливости:

– А это у каждого трубочиста. Наговор на воду от зубов должен отскакивать! Мало ли, уголек какой где, или сажа загорится!

– Ну конечно, – протянула Кама, – заговор, который и я не знаю, тот, что известен только в ордене Воды, да и то по силам самому магистру или его первым помощникам, вовсю в пользовании у обычных трубочистов. Когда призрак к тебе приходил?

Осекся парень, огляделся с тоской, прошептал:

– Давно уже. Недели две или три как. Только он не совсем призрак. Появлялся и исчезал как призрак, а когда говорил со мной, половицы скрипели.

– Что говорил? – спросила Кама.

– Сказал, что ищут меня здесь, – побледнел Эм. – Везде искали, но нигде не нашли, теперь ищут здесь. Посланники Храма Света. Которые отца моего убили.

– Горшки с магией, что сэнмурвов у крепости Соболн отпугивают, твой отец делал на заказ? – спросила Кама.

– Мой, – вовсе затосковал Эм. – Только туда и делал. По старой дружбе одному тамошнему проводнику. Только нет там никакой магии. И состав простой, из тех, что для шутих да для фейерверков в замысел идет на празднества всякие, разве только чуть точнее надо части отмерять. И второй состав, что мой отец придумал, тоже – простой. Есть хитрости, но не магической породы. Ну, еще для блеску он тоже кое-что добавлял в смесь. Опасное это дело. Можно самому размазаться по стенам и потолку. Если потолок не сорвет.

– Но ты это дело знаешь? – уточнила Кама. – Отчего в действие приходит состав? От удара или от вскрытия?

– От вскрытия, – вздохнул Эм. – Если б от удара, всех носильщиков поразрывало бы давно. Да и что их было? Ну и что теперь? Кому хуже от того, что я проход в долину проделал?

– Что сказал тебе призрак? – спросила Кама.

– Сказал, что придет дева, которая края силы не знает, мокроту может щелчком пальцев зажечь, и что она меня сбережет, но и я помочь ей должен, – прошептал парень.

– Намочи! – подбросила платок Кама, а когда парень щелкнул пальцами и обратил его в мокрую тряпку, ответила таким же щелчком. Плюхнувшийся на пол платок запылал.

– Вот так вот, – вовсе отставил в сторону лестницу Эм.

– Из-за горшков отца убили? – поинтересовалась Кама.

– Нет, – вздохнул парень. – По пьяному делу сболтнул где-то, что может мурса развоплотить. А то и акса. А в Эрсет языки короткие, зато уши как лоханки. Пришли за ним. Он сначала отбивался, дал мне с братом улизнуть, потом сжег себя с домом. Мать тоже погибла. Брат не дошел до Анкиды. В дороге наткнулся на дозор. Так что… из-за ерунды.

– Действительно, – вздохнула Кама. – Кто не знает ведьминых колец? Только что от них толку? Чтобы мурса ими изгнать – нужно много силы. Сколько у меня. А чтобы развоплотить… Тут самому нужно быть или аксом, или магистром ордена.

– Ерунда – эти кольца, – поморщился парень. – Есть средство и проще, и заковыристей. Чего его жечь кольцами, если его можно схлопнуть?

– Как это схлопнуть? – не поняла Кама.

– Да обратить его же силу на него самого, – поморщился Эм, – только чуть изменить. Это долго рассказывать, хотя делать быстро. Но силенка нужна, да. И умение. Я вот знаю как, да умения не хватает. Ты бы смогла…

– Вот что, – сказала тогда Кама, – получишь от меня пергамент и изложишь все ясно и в подробностях. А чтобы у меня сердце за тебя не болело, поживешь пока в довольствии, но в высокой башне, откуда ходу тебе до разбора твоей опасности – не будет. Понял?

Эм понял и без разговоров отправился туда, куда его повела Процелла, а теперь Орс беспокоится, что еще за странный подопечный у него появился, который только и делает, что пергаменты да самсумскую бумагу расчерчивает и рунами покрывает. Нет, успокоила она Орса, не нужно оберегать Процеллу от черноволосого лаэта, хотя мозги ему вправить было бы нелишне. Но то, что он корябает на пергаментах – очень важно, и ни к кому в руки, кроме как к самой Каме, это попасть не должно.

– А ты не думала, – спросил тогда Орс, – что вот эти лазутчики, которых Син заклинал бояться, не за Процеллой и не этим чудаком посланы, а за тобой самой? Что у тебя за охрана? Касасам? Да, лучше и не найти. Но так он не сам тебя пасет, приставляет кого-то, о ком ты и сама не всегда знаешь. А кто с тобою рядом будет всегда?

– Ингера и Ви, – сказала Кама.

– Ингера хороша, – сказал Орс, сдвинув брови. – Толк будет. А уж о Ви и говорить нечего. Но смотри, выпадет счастливый случай, уведет она его у тебя. Красоты в ней твоей нет, но уж больно ты сама черную воду в холодной реке напоминаешь. В дрожь бросает всякого почти. Боятся тебя в Лаписе. Любят, но боятся.