Екатерина Дей - Амир

– Ты так можешь убить?

– Да.

– И все боевики так могут?

– Да.

Вот откуда у меня каждый раз возникало чувство опасности, когда я их видела, я чувствовала эту энергию. Но с Амиром у меня не было этого ощущения опасности.

– А у Амира какие способности?

– Он сильнее нас всех.

И опять ясно, это все, что он скажет о способностях своего вождя. Но боевой настрой еще меня не покинул, и я озвучила вопрос, который не решалась задать Амиру.

– Донорская кровь чем-то отличается от … живого человека?

Алекс подготовился, ничего не изменилось в выражении лица, может, только ресницы чуть дрогнули.

– Человек с кровью отдает свою жизнь и энергию. Донорской крови нужно больше.

– Всю жизнь… убивать?

– Полное насыщение дает только убийство жертвы.

Я сжалась всем телом и низко опустила голову, чтобы не видеть ничего. Зачем задала этот вопрос, еще даже не начала понимать Амира, а уже опять ненавижу всех. Алекс не сказал ни слова, когда я встала и ушла к себе в комнату, шел рядом и молчал.

Пролежав до вечера без единой мысли, я только покачала головой, когда Алекс пришел пригласить меня в столовую.

– Рина…

– Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Он постоял минуту, подошел к постели и встал на колени передо мной. Я закрыла лицо ладонями и простонала:

– Уходи, я прошу тебя, уходи.

– Тебя здесь никто не тронет.

– Я не боюсь.

– Не боишься.

– Амир сказал, что чувствует мою кровь, ты тоже чувствуешь?

– Да.

– Как?

– Движение по сосудам. Запах.

– Моя кровь пахнет?

– Мы чувствуем кровь за километры. Амир твою чувствует везде.

– И сейчас?

– Да.

– Вот ты перешел на донорскую кровь, что для тебя изменилось?

Я спрашивала, закрыв глаза ладонями, не могла смотреть на Алекса. Это его сущность, он как тигр, родился таким, ведь тигр не виноват, что не может питаться листиками салата и бананами. И не его вина, что я оказалась тем ягненком, который для него пища.

– Я стал думать иначе. Когда смог думать.

– Как это?

– Во время перехода на донорскую кровь мы теряем рассудок, превращаемся в животное.

– Это больно?

– Мы не чувствуем боль.

Тут уже я не выдержала и открыла глаза.

– Совсем?

– Ощущения при ранении есть, но это не та боль, что чувствует человек. Мы чувствуем лишь степень повреждения организма.

– То есть ты сломаешь руку и не почувствуешь?

– Я знаю время ее восстановления.

Поднявшись с подушек, я удивленно посмотрела на него. Он опустил глаза и вздохнул.

– Хочешь, покажу?

– Хочу.

Алекс встал с колен, отошел к двери, снял пиджак и закатал рукав. Какая, однако, рука оказалась, с нее скульптуру можно лепить, какое тело скрыто за одеждой, можно представить по этим мышцам. Он быстро взглянул на меня и резко ударил другой рукой по локтевому суставу, рука сразу повисла, разломившись на две части. Я охнула и закрыла ладошкой рот, чтобы не закричать. Но произошло странное, через минуту он поднял поврежденную руку, как будто она не висела только что, как сломанная ветка, пошевелил пальцами. Когда он подошел ко мне и продемонстрировал совершенно здоровую руку, я непроизвольно отодвинулась от него и смогла лишь прошептать:

– Ты совсем ничего не почувствовал?

– Как треснула кость. Но сломать мне кости может только такой как я, и естественно тот, кто сильнее.

И сразу возникла картинка, разорванные части тел у стены.

– Значит те, кто… охрану…

– Они были сильнее.

И весь комментарий, Алекс поправил рукав, сходил за пиджаком, брошенным у двери.

– Ты будешь ужинать?

– Да.

Пока я ела, Алекс, устроившийся на диване недалеко от стола, странно смотрел на меня и опускал взгляд каждый раз, когда я поднимала на него глаза.

– Ты о чем-то хочешь спросить меня?

– Да.

Он медленно встал, казалось, что он выигрывает время, чтобы сформулировать свой вопрос. Наливая мне сок в золотой стакан, он все же его задал:

– Рина, я видел все записи, ты перенесла столько боли, мне никогда не узнать, что это… каково это… умирая, я лишь начал ощущать слабость в своем теле. Ты ни разу не вспомнила, ни слова упрека. Почему?

– Не знаю. Алекс, я, правда, не знаю. На самом деле у меня не было никаких мыслей, что кто-то в этом может быть виноват. Произошло и произошло. Вот если бы Амир меня предупредил, что я у тебя буду жизнь забирать, и ты так будешь мучиться, то кто знает, может, я бы и извела его обвинениями. Поэтому ему повезло, что ничего не успел сказать.

Я рассмеялась и выпила весь стакан сока, какая вкуснота, я скоро буду как большой апельсин. Алекс тоже улыбнулся, как-то облегченно вздохнул. Чтобы уйти от этой темы, я попросила:

– Расскажи мне о себе.

А вот это оказался тот вопрос, который Алекс не ожидал. Глаза сразу изменились, потемнели, и он склонил голову. Я одумалась, увидев такую реакцию, вот зачем спросила, может ему тяжело вспоминать свою жизнь, кто знает, какой она была:

– Не хочешь – не рассказывай, мне просто интересно, можем поговорить о чем-нибудь другом.

– Я родился в семье богатого промышленного магната в Америке.

Он как бы решился на что-то в одно мгновение, лицо стало маской, только глаза блеснули холодным светом, от которого у меня занемели руки.

– Это было время, когда делали миллионы на нефти, золотодобыче и развитии дорог. Мой отец владел предприятиями и приисками, нашей семье принадлежали земли индейцев, на которых строили дороги. Когда по приказу отца сожгли несколько поселений индейцев для того, чтобы построить очередную дорогу, вождь одного из племен проклял его и послал своего воина. Он обратил меня.

Только чтобы разжать онемевшие от ужаса губы, я тихо спросила:

– Среди них такие тоже есть?

– Мы есть везде. Воин похитил меня и обратил, бросил на улице в другом городе.

– Сколько тебе было лет?

– Пять.

– Такой маленький?

– Голод крови быстро научил меня выживать. А потом я осознал свою силу. Через год меня нашел Амир и привез в свой клан.

Я смотрела на него и даже не пыталась представить, как выживал маленький мальчик из богатой семьи на улице города, которого в один момент превратили в монстра.

– Но твой отец… он же должен был тебя искать…

– Он меня нашел.

Алекс на мгновение опустил глаза, но ничего не изменилось в маске лица.

– Нашел… но почему…

– Такой, каким стал я, не может быть ему сыном.

– Не понимаю. Алекс, я не понимаю, ты же его сын, его кровь, какой бы ни был, маленький мальчик, да хоть какой! Вы ничем внешне не отличаетесь от людей, у тебя же не выросли рога на носу, да и с ними, какая разница, он же богатый человек, мог спрятать тебя, иногда показывать, что ты есть, но сам, как он мог!

От возмущения я махала руками, даже стукнула кулаком по столу.