Екатерина Дей - Амир

– Очень красиво, удивительно, как хасы умели создавать красоту. Амир, прости, я не смогу произнести настоящее название твоего народа.

Он был бледен как полотно, а глаза темнели с каждой минутой.

– Ты помнишь…

– Конечно, все очень красиво, как шатер, вы жили в шатрах?

– Нет. Шатер был только у вождя.

Я кивнула и пошла дальше. Амир никак не направлял меня, шел рядом и наблюдал за мной. Мне стало жарко, и я сняла пальто, он взял его из моих рук, положил на пуфик, и пока я рассматривала инкрустированный столик из камня, пальто непонятным образом исчезло. Как там, в сказке об Аленьком цветочке, надо привыкнуть к таким неожиданностям и не разбрасываться одеждой, может совсем исчезнуть. Перейдя в очередной зал, я остановилась на пороге, все стены украшало оружие: серебряные и золотые сабли, щиты, пики и еще что-то, что мой женский ум определить не смог. В центре стоял стол, старый знакомый, с которым я уже разговаривала. Вокруг него стояли стулья, спинки которых были украшены изображением какой-то хищной птицы, и трон вождя, выделявшийся размерами и золотой птицей. Настоящий тронный зал, олицетворение войны и власти, власти единоличной и непререкаемой. Обойдя стол, я мельком взглянула на Амира и пошла дальше, женщине здесь не место.

И опять остановилась на пороге. Удивительный дом, полный контрастов. Будуар, легкомысленный и яркий, с диванчиками в золотую полоску, на которых в большом количестве лежали подушки и подушечки. Изящные столики на золоченых ножках, зеркала на стенах. Много живых цветов, расставленных повсюду в высоких красивых вазах. Гарем. Я прикрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться и подняла глаза на Амира, он улыбался! Глаза светились смешинкой и легкой иронией, твое место, женщина.

Посмотрев в окно, только чтобы не видеть этой иронии, я увидела море.

– Море!

Амир кивнул и открыл дверь, задрапированную шторой:

– Твоя спальня.

Спальня была чуть меньше тронного зала, и я опять встала на пороге. После будуара мне казалось, что я уже ничему не удивлюсь, но стена вокруг, именно вокруг, полукруглая и совершенно прозрачная, поразила меня. Постояв в изумлении несколько секунд, я маленькими шажками подошла к ней и положила руки на стекло: кругом было море, яркое, сверкающее миллионами бликов, несущее мне навстречу свои волны. Где-то в небесной голубизне сверкало солнце и ласково касалось моего лица. Я бы стояла и стояла, но Амир спросил:

– Ужинать будешь?

Я кивнула головой, но не двинулась с места, он взял меня за руку, отвел от стены, и я увидела постель. Гигантский альков, в котором может поместиться весь гарем. Может, Амир перепутал, хотел гарем сюда перевезти, и кровать не успели поменять? Запнувшись от удивления, я подняла на него глаза и поразилась яркой голубизне, сверкавшей как алмазы. Может это его постель, а я где-то в другом месте буду спать? Но он, же, не спит. Голубизна сверкнула смешинкой, и Амир подхватил меня на руки.

– Четыре пуховых матраса – тебе должно понравиться.

Он уложил меня в центре площади моей постели и отошел. Любуется? Я подвигалась, точно четыре, очень мягко, можно горошину класть. И подушек штук десять, пожалуй, я права, для гарема все было приготовлено. Мне пришлось долго возиться, чтобы слезть с этой постели, Амир не стал помогать, так и стоял. Голубизна сверкала, и губы странно шевелились, словно он что-то говорил про себя. Когда я все-таки смогла встать с постели, рука указала мне на панель:

– Твоя гардеробная. А следующая дверь ведет в бассейн.

Естественно, я пошла смотреть бассейн. Посередине пляжа сверкало голубое озеро, бурлящее как горный поток. Когда я смогла ступить на пляж, то не сразу поняла, что это ковер такой, внешне ничем от песка не отличается. И вид на море во всю стену, и потолок тоже прозрачный, в него еще светили лучи заходящего солнца. Я сразу скинула туфли и прошлась по ковру босиком, Амир решил остановить меня, вдруг сразу брошусь в воду:

– Ты хотела поужинать. Правая панель.

Кивнув, я естественно коснулась левой панели, и передо мной открылся потайной ход. Каменные ступеньки и вспыхнувшие факела не испугали меня, я восхищенно вздохнула, и услышала над ухом пояснение Амира:

– Выход в море.

– Можно сразу… из спальни…

– Вода еще холодная. Дверью на выходе управляю я.

Я кисло взглянула на него и вздохнула, температуру воды в море он будет определять по правилам своей арифметики. Безропотно я закрыла дверцу и коснулась указанной правой панели, понятно, раздевалка для сборной по плаванию. Чтобы я уже никуда не свернула, Амир подхватил меня на руки и вынес в спальню.

– А туфли?

Их было много, всяких разных на косых полочках, одежды тоже. Амир усадил меня на пуфик и вопросительно посмотрел в ожидании указаний. Растерявшись от такого изобилия, я куда-то махнула рукой, и мне подали мягкие кожаные тапочки с украшением в виде цветка. Расхохотавшись, я подала ногу, надевай сам, вдруг и тапочки жать будут.

Что-то у него связано с женскими ножками, какая-то история, и она бередит его душу. Амир страшно побледнел, глаза почернели мгновенно, а руки окаменели, он замер с тапочками в руках и меня не видел. Королева. Только она имеет для него такое значение. Я выскочила из гардеробной, руки дрожали и на глазах появились слезы, настроение мгновенно рухнуло в черную бездну. Спрятаться было негде, только в постели, что я и сделала, улеглась на краешке, забралась под одеяло и закрыла голову подушкой.

Попытки Амира снять с меня подушку я решительно пресекала, хваталась за нее обеими руками, ему бы пришлось ее поднимать вместе со мной. И организм отреагировал на жестокую обиду, я заледенела, теперь даже если бы и хотела, то отпустить подушку уже не могла. Коснувшись моих рук, он почувствовал холод, сразу скинул одеяло, лег рядом и обнял меня вместе с подушкой, прижатой к лицу, горячий поток энергии жаром полыхнул по всему телу. Согревшись, я с трудом разжала пальцы, и Амир убрал подушку.

– Прости.

– Уходи.

– Ты должна знать.

– Не хочу ничего знать, уходи.

Но он лишь сильнее прижал меня к себе и заговорил:

– Королева приняла на себя болезнь Мари, при которой кровь не сворачивается, у королевы кровоточили ноги. Несколько дней она теряла свою кровь, прежде чем я смог ей помочь.

– Почему?

– Глеб мне не доверял.

– Муж?

– Да. Я был враг. И она страдала из-за меня.

Вот что он вспомнил, моя вытянутая нога ассоциировалась у него с ножкой королевы.

– Ты вылечила своей энергией мальчика с подобной болезнью.

– И что?

– Я понял, что и у тебя может такое произойти. Завтра Вито тебя обследует.

Он помолчал, отпустил меня и приподнял платье, скажем так, значительно выше колен, провел рукой, но тела не коснулся, а я кожей почувствовала горячий поток энергии от его ладоней.