Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!

Но истинные Самурхиль даже богов поминают не иначе, как с ироничной усмешкой, где уж тут размышлять о живой воле древних храмов! Все, что ей оставалось – зябко передернуть плечами, хотя воздух не был холодным, и от нагретых за день кирпичей исходило тепло, и, прихватив кресло, вновь отправиться наверх.

Здесь звезды казались еще ближе – чуть зазевайся, и вдохнешь какую-нибудь из них. Повернувшись лицом к городу, можно было увидеть огни Белого квартала и блестящую в отражениях звезд ленту реки. Привычный мир отсюда выглядел изображенной на холсте фантазией художника. Иарра отвернулась от него, чтобы помочь деду забраться в кресло.

– С задней стороны платформы, – сказал энс. – Ты помнишь, что делать?

– Да.

Каждая из боковых сторон нижней платформы была достаточно широка, чтобы проехать в ряд паре колесниц. Толкая перед собой кресло, Иарра обогнула угол второй платформы и очутилась с задней, обращенной к городским вратам, ее стороны.

Оставив кресло, подошла с стене. Три широких углубления справа и слева, одно посередине – напротив, с лицевой стороны, в этом месте лестница. Здесь же… Иарра коснулась стены руками, зашарила, как слепая. Ей не нужен был древний пергамент, изображение отпечаталось в мозгу огненными линями. Вот они, третий ряд справа и третий слева, легкий, еле заметный изначально и вдобавок сглаженный временем рисунок букв. Иарра надавила на них ладонями. Ничего не произошло. Тогда она нажала сильнее. Дедовский взгляд сверлил ей спину, но Иарра уже не помнила о нем, она была как пьяная, она больше не принадлежала самой себе. Влечение, ощутимое раньше, стало невыносимым. Когда кирпичи под ее ладонями поддались и ушли внутрь, и между ними проступило очертание двери, Иарра вскрикнула и, шарахнувшись прочь, упала на колени. Скрючилась, обхватив себя за плечи. Зубы выбивали торопливую дробь.

– Что с тобой? – спросил дед.

От его голоса стало легче – она все еще здесь, она не сошла с ума и не переселилась вглубь ночного кошмара. Иарра обернулась к нему и вдруг всхлипнула.

– Струсила, – сказала она честно.

– Не пойдешь?

Она зажмурилась и набрала полную грудь воздуха:

– Пойду.

За дверью резко уходили вниз ступени лестницы. Спрятав ключ – вопреки опасениям, дверь открылась легко, железные части замка оказались в отличном состоянии – Иарра вернулась к деду.

Он уже зажег лампу. Ярко освещенное лицо в глубоких морщинах, нетерпеливый огонь в глазах, седые волосы и решительно торчащая борода – энс Адай вполне мог бы сойти за древнее, заплутавшее в здешних камнях и сошедшее с ума от старости божество.

– Я могу спуститься одна и посмотреть, – предложила Иарра. – А потом вернуться за тобой. Мы не знаем, что там дальше…

– Не глупи, – оборвал дед. – Тебе и так придется возвращаться за креслом. А что там дальше, мы оба читали.

– А если ход не сохранился?

– Все сохранилось. Они об этом позаботились. Тебе не удержать меня, Иарра Самурхиль!

– Вижу, – вздохнула она. – Ладно, пошли. Давай я возьму лампу.

Она взяла лампу и повесила сумку на плечо. Дед поднялся, ухватившись за ее руку – казалось, нетерпение прибавило ему сил. Шагая в открытый проем, Иарра на мгновение задохнулась от дурного предчувствия, которое тут же померкло, смешавшись с вихрем мыслей и чувств, в которых она уже не надеялась разобраться.

Лестница оказалась круче и уже той, что вела сюда с земли. Огонек лампы ненадолго возвращал краски древним облицованным кирпичами стенам, но темнота, царившая здесь веками, тут же поглощала их вновь. Иарра приготовилась было спускаться бесконечно, потерять представление о времени, остаться в темноте, когда в лампе закончится масло, умереть от жажды, когда опустеет фляга… но лестница закончилась раньше, чем она успела по-настоящему испугаться. Впереди потянулся широкий, постепенно уходящий вниз ход. Иарра подняла повыше лампу, и сводчатый потолок оживили рассеянные пятна света и тени. Здесь было прохладно и сухо. И совершенно пусто.

– Ты был прав. Кресло нам пригодится.

Дед закряхтел, тяжело усаживаясь на пол в двух шагах от лестницы. Прислонился к стене и только тогда выпустил Иаррину руку.

– Иди. Я подожду.

– Я оставлю тебе лампу.

– И будешь карабкаться в темноте?

Их голоса отскакивали от стен шепчущим эхом. Иарра пожала плечами:

– Лучше карабкаться в темноте, чем сидеть здесь одному в темноте. А с креслом мне лампа только помешает.

Дед не стал спорить. Оставив ему лампу и сумку, Иарра пошла обратно. Огонек за ее спиной разгонял темноту – пять, семь, десять ступеней, прежде чем лампа осталась далеко внизу и темнота победила. Иарра закрыла глаза: так легче идти на ощупь, не напрягаешься, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Если бы хоть кто-то узнал, чем она здесь занимается, да еще в компании с немощным стариком… Одно слово – Самурхиль! Она усмехнулась, закусив нижнюю губу. Надо быть Самурхиль, чтобы попирать приличия, открыто занимаясь поиском бессмертия, забираясь ночью в древние подземелья или вводя Бездомную в дом самого энса, и надо быть вдвойне Самурхиль, чтобы находить во всем этом удовольствие. Они с дедом и вправду родственные души.

Огонек лампы встретил ее возвращение застенчивым танцем, а дед – облегченным ворчанием. Не слишком-то уютно ему было сидеть здесь, наедине с тайнами и призраками прошлого, хотя энс Адай никогда в жизни не признался бы, что напуган.

Через минуту кресло уже катилось навстречу неизвестности, а светлый круг от лампы в дедовских руках, качаясь, бежал впереди. Коридор изгибался, спускаясь все ниже. Его стены и потолок, опиравшийся на ровные ряды колонн, были такими гладкими, словно их выложили кирпичами совсем недавно, а не пару тысячелетий назад.

Несколько раз в стенах открывались проходы в комнаты, просторные, но совершенно пустые. Ни паутины, ни следа змей или мышей, никаких других обычных обитателей заброшенных помещений. Заглянув туда мельком, Иарра с дедом продолжали путь. Их цель лежала дальше – или, напомнила она себе, не существовала вовсе. Они ведь так и не решили, что именно собираются здесь найти.

Потом застывшей сохранности подземелья пришел конец. Иарра остановилась у края расчищенного завала. Справа темнел засыпанный ход на поверхность, слева вдоль стены были сложены в груды разбитые кирпичи. Дальше вновь тянулся коридор, укрепленный деревянными распорками, каменными блоками и остатками колонн. Вид его не внушал доверия. При мысли, что вдруг обрушится потолок и они останутся погребенными под всей этой толщей, Иарра с трудом удержалась от крика. «Выпусти меня!» – что, если это было предчувствие?

– Вперед, осторожно, – скомандовал дед.

Его голос слегка дрогнул, но и только. Уверенности энса Адая вполне хватало на них двоих. Иарра послушно покатила кресло вперед. Теперь это оказалось не так легко – колеса вязли в земле, натыкались на разбитые кирпичи и подскакивали на мелком каменном мусоре. Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух, а один раз – чтобы убрать с дороги сваленные в кучу кирки и лопаты. Наверно, их приготовили, чтобы унести, но забыли.