Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!

Дед молча разглядывал ее.

– Говори, – приказал он затем.

– «Выпусти меня», – она вздрогнула, как наяву снова услышав этот голос. – Так он кричал. Прямо у меня в голове.

– Кто? Кристалл?

Если истина кажется слишком невероятной, можно пытаться удержать ее молчанием. Но тогда она разорвет тебя изнутри. Иарра сказала:

– Имир. Я так думаю.

– Вот как? – только и ответил дед.

Он не стал ни спорить, ни высмеивать ее – единственный, кто был достаточно безумен, чтобы понять. Иарра с облегчением рассказала ему все:

– Я не в первый раз его услышала. Это началось, когда я попала к Бездомным, когда ты дал мне тот манускрипт. Меня мучают кошмары, я не могу спать. Я не думала, что это из-за манускрипта, думала, из-за всего, что случилось той ночью, что я слишком напугалась, когда на меня напали, когда я убила человека. Думала, потом успокоюсь и все пройдет. Когда просыпаюсь, я ничего не помню, кроме страха и холода. Но в тот раз, когда у меня ночевала Таша, она меня разбудила, потому что услышала мой крик, – Иарра вздохнула и договорила: – Я кричала «Выпусти меня».

– Почему ты не рассказала мне?

– Не думала, что это важно. Думала, со мной что-то не в так, думала, мне надо лечиться. Не хотела, чтобы ты подумал обо мне… что-нибудь.

– Ты Самурхиль, Иарра. О тебе всегда будут думать «что-нибудь». Привыкай. А теперь расскажи мне, почему ты решила, что это Имир.

– А как еще это все объяснить? Может быть, я сумасшедшая… – она прикусила губу: если они оба здесь сумасшедшие, в этом разговоре нет никакого смысла. – А если нет, в кристалле кто-то живой. Не знаю, как это может быть. Если там Имир… то все сходится. Это все правда. Элетия… Она писала, что он никогда не умрет. Что она обрушила потолок над местом его заключения, и он останется там до конца времен. А здесь как раз такое место, где можно оставаться до конца времен и никто тебя не найдет. И здесь был обрушен потолок. Очень давно. Как раз в те времена.

Дед молчал. Не соглашался, но и не спорил. Огонек лампы в его руке отплясывал свой причудливый танец.

– Вспомни, – добавила Иарра, – мы знали, что эти два текста связаны, летопись и тот манускрипт, не зря Хранители берегли их оба. Так и есть, они об одном и том же. Мне кажется… кажется, ты нашел бессмертие, дед. Только оно уж очень страшное. Не знаю, как ты сможешь им воспользоваться.

Энс Адай наконец заговорил – усталый и разочарованный старик:

– Я не нашел бессмертия. Все, что я сделал – привел собственную внучку прямо в ловушку. Пообещай мне Иарра. Поклянись. Ты никогда сюда не вернешься, не станешь больше ничего искать, не станешь говорить об этом ни с кем, кроме меня, и со мной лучше не говори. Забудь об этом. Кто бы он ни был, человек, бог или демон, он тебя не получит. Тебе ясно?

– Значит, ты мне веришь? Веришь, что я это слышала?

– Разумеется, я тебе верю, Иарра Самурхиль! Что за глупые вопросы? Кто посмеет обвинить мою наследницу во лжи?

– Но как же эссардцы, дед? Если они получат храм…

– Это не твое дело, я сам разберусь. Договора с Эссардом не будет, или я не энс Самурхиль!

Он выглядел свирепее некуда – седая борода торчком, ноздри раздуваются, в глазах пляшущее отражение лампы. Иарра улыбнулась с нежностью, какой не замечала за собой раньше:

– Они тебя не послушают.

– Я сказал, оставь это! – рявкнул старик. – Что непонятного в моих словах?!

– Все понятно.

– Ты отдохнула? Тогда давай выбираться отсюда. Наверху скоро рассвет.

Иарра послушно поднялась. Она не отдохнула, по правде говоря, ничуть. Ноги и руки казались свитыми из веревок, было странно, как ей еще удается стоять. Но Эннуг ее побери, если она позволит себе обессилеть здесь! Дед, скептичный и недоверчивый энс Самурхиль, поверил в ее почти случайную догадку, и с этого момента у Иарры не осталось сомнений. Она узнала, что такое настоящий страх – такой, что нет ни дрожи, ни слез, такой, от которого даже не пытаешься ни убежать, ни позвать на помощь, потому что никто тебе не поможет. Тайна подземелья под храмом Непознаваемого оказалась слишком велика, чтобы где-нибудь в Арше можно было найти от нее спасение. Если бы сейчас над ними обвалился потолок или дверь наружу оказалась заперта, и тогда Иарра не испугалась бы сильнее. И тогда она тоже не позволила бы себе упасть без сил.

Потолок не обвалился, и дверь оказалась открыта. Храм отпустил их – то ли не смог удержать, то ли уже получил все, чего хотел, и потому не удерживал. Когда все трое, Иарра, дед и его кресло, оказались наконец на свободе, энс Адай собственноручно запер дверь и вернул стену на место. В городе трубили рога, приветствуя рассвет и новый день. Иарра долго разглядывала стену, пытаясь на глаз обнаружить место, из которой они только что вышли, но не смогла. Переглянулась с дедом. Слова были не нужны. Они оба желали бы, чтобы сокрытое по ту сторону двери осталось погребенным еще на тысячу лет. И оба знали, что этому не бывать.

Обратный путь проделали в молчании. Наскучившие ожиданием стражники развлекались игрой в кости; поодаль прямо на земле вповалку спали рабы. Иарра с облегченным вздохом устроилась подле деда в носилках и вскоре задремала, убаюканная равномерным покачиванием. Проснулась оттого, что сухие стариковские пальцы неожиданно сдавили ее локоть:

– Я горжусь тобой, Иарра Самурхиль.

– А я тобой, дед, – ответила она. – Кто бы еще смог забраться в подземелье в кресле на колесах?

Усталый надтреснутый смех принес облегчение им обоим.

«Выпусти меня!»

Иарра зажмурилась и затрясла головой, надеясь, что морок исчезнет и она проснется. Открыла глаза. Ничего не изменилось, вокруг по-прежнему было подземелье. Разве она не выбралась отсюда совсем недавно? Она помнила, как вернулась домой, как расторопный Видах увез кресло с усталым энсом, как, еле держась на ногах, добралась до постели… А сейчас это, должно быть, сон. Наверняка сон! И раз так, бояться нечего, она все равно ничего не вспомнит, когда проснется.

Но страх не отступал, наоборот, делался сильнее. Кончики пальцев совершенно заледенели, и холод уже тянулся по рукам выше, расходился по всему телу. Иарра чувствовала, как все медленнее течет по ее жилам холодная кровь, как вязнет, замерзает сердце. Еще немного, и она застынет, превратится в мертвый кусок камня. Станет такой же, как он.

Он лежал прямо перед ней. Кристалл теперь был прозрачным и светился собственным мягким светом. Заключенный внутри мужчина был виден отчетливо, словно Иарра смотрела на него сквозь слой чистой речной воды. Он был неподвижен, как застывшее в янтарной капле насекомое, только глаза жили, и горели безумным огнем, и кричали, снова и снова, так что она слышала этот крик всем телом:

«Выпусти меня! Выпусти меня!»