Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!

Римуш молчал. Иарра чувствовала его равномерное дыхание и успела уже подумать, что он заснул, когда наконец услышала:

– Я не могу тебе сказать, нельзя. Больше не спрашивай.

«Больше не спрашивай» – это был решительный отказ, но Иарра все же попробовала еще раз:

– Это он постучался к тебе тогда, в дождь?

– Я сказал – нет!

В первый раз Римуш повысил на нее голос. Иарра отодвинулась и лежала молча, глядя, как он нависает над ней в темноте. Он не выдержал первым, обнял ее, виноватый и испуганный:

– Прости меня. Не уходи!

Он был большой и теплый, надежный. Иарра прижалась к нему и закрыла глаза.

– Не уйду.

Она не была бы Самурхиль, если бы отступилась, если бы позволила себе успокоиться и ни о чем не думать. Не получив ответа у Римуша, Иарра принялась за его сестру. Надо отдать должное Таше: секреты брата она хранила преданно. Вытянуть из нее не удалось ничего, и тогда не осталось другого выхода, кроме как прибегнуть к магии.

Казалось не очень-то честным проникать в мысли той, с кем договорились считаться сестрами, подглядывать за ее сокровенным. Иарра не сразу решилась. Но холодная близость Бессмертных тревожила ее день ото дня сильнее, и все чаше вспоминалось предупреждение Имира: «ты еще не встречала настоящего зла». Какое зло могли принести Бессмертные, не считая того, что уже было сделано? Благодаря им Бездомные получили свободу, стали равноправными гражданами Арша. Что бы там ни думали остальные Высшие, это все-таки справедливо.

Но подобные рассуждения не успокаивали, наоборот. Раз проявившись, магические чувства усиливались даже вопреки ее желанию, заглушить их было не проще, чем остановить хлещущую в пробоину воду. И эти чувства кричали об опасности. В позапрошлой жизни, той, где она была Ладой, у нее был особенный дар предвидеть будущее. Может ли бы быть так, чтобы теперь эта способность вернулась? Лада молчала, но Элетия нехотя согласилась: может быть. В конце концов, если верить Имиру, они трое на самом деле были одним человеком.

Иарра заглянула в Ташин разум в тихий послеполуденный час, когда Римуша не было дома, а они вдвоем занимались самым женским из дел: перебирали наряды. Новое положение и богатство избавило Ташу от унизительных одежд Бездомной. Теперь ее шкафы ломились от дорогих одеяний всех покроев и расцветок, от удобной обуви, от шитых золотом плащей и накидок, украшений для волос и тела – Иарра не хотела даже думать, сколько из этого куплено, а сколько просто принесено ей в подарок послушными грабителями Римуша. Как и ее брат, Таша не очень-то умела все это носить. Иарра взялась научить ее. Они добрых два часа провели перед зеркалом, примеряя одно за другим, рассматривая сочетания цветов и материалов, надевая и снимая украшения, и устали так, словно все это время занимались тяжелой работой. Наконец Таша со смехом повалилась на кровать. Иарра подумала и упала рядом.

– Никогда еще не уставала одеваться, – призналась Бездомная. – А теперь еще все это убирать!

Иарра оглядела разноцветные горы одежды на стульях, на кровати и даже на полу. Пожала плечами:

– Пусть слуги убирают.

– Ох, правда, – Таша засмеялась. – Я все еще не привыкла!

Иарра улыбнулась и закрыла глаза.

– Римуш ночью спать не дает? – понимающе спросила Таша.

– Угу, – пробормотала Иарра. – Таша… помнишь, ты сказала, что Римуш запрещает молиться? Почему?

Бездомная неловко помолчала, затем предложила:

– Спроси его.

– Не могу, – Иарра улыбнулась, не открывая глаз. – Мне-то он ничего не запрещает!

– Он тебя любит.

– Наверно, – согласилась Иарра. – Но все-таки, почему?

– Ну, потому что… потому что ему помогает другой бог.

– Какой?

– Другой. Иарра, не спрашивай меня, я все равно не скажу, пока он не разрешит! Спроси его. Он для тебя что хочешь сделает!

– Я ведь почти догадалась, – прошептала Иарра. – Почти поймала, но понять не могу. Это, наверно, из богов Эссарда. Он, наверно, оттуда, ваш Исхфан. И он умеет превращать людей в Бессмертных… ну конечно! Это он, а не Римуш, да?

Таша молчала. Иарра открыла глаза как раз вовремя, чтобы поймать короткую улыбку – одобрительную, надо полагать.

– Я все равно ничего не скажу.

– Хотя бы намекни, ошибаюсь я или нет.

Теперь Таша улыбалась во весь рот:

– Нет.

– Не ошибаюсь? Или не намекнешь?

– Нет, и все.

– Ну, ладно.

Иарра опять зажмурилась и быстро, пока не замучила совесть, мысленно потянулась к Таше. Проникла в ее разум – теперь это уже не казалось трудным. Огляделась. Какое же здесь все… настоящее! Ни капли притворства, словно в разуме маленького ребенка. Таша не носила масок. Она любила Римуша и доверяла ему безоглядно, как истинно верующие доверяют своим богам. Возникни случай, и она без колебаний отдала бы за брата жизнь. И не за него одного – Иарра увидела светящийся золотом образ молодого парня с треугольной татуировкой Свободного, ничем не примечательного, но Таша любила его так чисто и искренне, что у Иарры захватило дух. Это было слишком похоже на другое сильное чувство, на то, чего она не желала ни знать, ни помнить, и она поспешно отвернулась. И увидела себя.

Таша не лгала, говоря, что молилась за нее во время восстания. Провались все к Эннугу, Таша вообще не умела лгать! Ее привязанность была такой же искренней, как и ее недоверие прежде и как ее сестринская любовь теперь, когда Иарра стала частью ее семьи. Нет, это решительно невозможно, быть настолько чистой, настолько беззащитной перед другими людьми! Иарра почувствовала, что краснеет от стыда. Казалось бы, она ни в чем не обманывала Ташу и не собиралась делать этого впредь, но… и сказать, что ее намерения всегда были чисты, положа руку на сердце, не могла.

Она двинулась глубже, от чувств и образов к воспоминаниям. В них было нелегко разобраться. У магов в мире Лады это считалось пустячным делом, и Лада могла бы помочь, если бы только бросила обижаться. Но у этого слепка памяти был на редкость упрямый характер.

«Вот, смотри, – подсказала Элетия, не такая несносная. – Здесь. И здесь».

Следуя ее указаниям, Иарра одно за другим вылавливала из мешанины Ташиных воспоминаний нужные: новый знакомец Римуша, родом издалека, по-аршски говорит с трудом, шепелявя и пришептывая – Таше неоткуда было этого знать, но Иарра сразу определила эссардский акцент. Удивительный рассказ брата, рассказ, которому Таша поначалу не поверила, но со временем она убедилась. Воспоминания были скомканы и отрывисты, Иарра понимала не больше половины того, что видела. Да и Таша не старалась особенно вникать, она только наблюдала – и чем больше наблюдала, тем больше верила и восхищалась своим братом.

Он научился говорить, обращаясь к сердцам Бездомных. Его слова были в новинку для них; мало-помалу он завоевывал уважение своих людей, пока наконец в него не поверили все, даже самые острожные. Он дождался, чтобы Бездомные сами избрали его вождем. Только убедившись в собственной власти, он начал подготавливать восстание.