Ксения Медведевич - Кладезь бездны

Трусливо заверещав, конница руала прыснула врассыпную: крики и треск деревянных щитов слышались совсем близко. Видимо, на подмогу ломилась Движущаяся гвардия, а кто же еще.

…Разогнав свистопляску вокруг Тахирова отряда, джунгары принялись придирчиво оглядывать воинов. Чего надо-то?..

– Эй-эй, павлин! Где твой командир? Повелитель спрашивает! Эй-эй!.. слышь, павлин-мавлин, где Тахир ибн аль-Хусайн?

Ах да, знамя-то упало. И шлем на нем помяли, он взял обычный, с перышком.

– Я Тахир ибн аль-Хусайн, – лениво отозвался парс, сдвигая с головы мокрую от пота подшлемную повязку. – Если Тарик желает меня видеть, пусть идет сюда сам.

Придерживая плечо, парс встал. Подъехавший совсем близко нерегиль, не снимая с лица платка, смотрел и накручивал на руку поводья. Сиглави понурился, опустив морду к истоптанной траве, – устал к вечеру.

– Ты украл у меня победу, – громко сказал Тахир. – Я не просил тебя о помощи. Ты украл мою победу.

Тарик сдвинул с губ грязную, бывшую в начале дня белой, тряпку. И сказал:

– Тахир. Я видал, конечно, придурков. Но таких как ты – не видал.

На парсе тут же повисли воины, не давая броситься на врага. Бессильно дрыгаясь в их стальных объятиях, Тахир наблюдал, как самийа разворачивает коня и уезжает прочь.

Ночь

– …Налить? – спросил Намайо.

– Нет, – честно ответил Тарег.

Пустая чернота над головой текла в ветреном молчании. Крохотные звездочки казались мелкими-мелкими гвоздиками в головокружительно высокой крыше.

– К нам гости! – тихо сказал подкравшийся Нуаду.

– Кого несут тролли… – пробормотал нерегиль на своем языке.

– А? – откликнулся лаонец.

– Кто? – поинтересовался Тарег на ашшари.

– Тахир ибн аль-Хусайн, – улыбнулся Нуаду.

– Да ну…

Поворочавшись на попонах, Тарег все ж таки приподнялся и оперся спиной о жесткий изгиб седла.

– Мир вам от Всевышнего! – Парсы выступили из ветреной темноты на свет.

В отблесках костра медно блеснул кувшин, который Тахир поднял высоко, всем на обозрение: я, мол, с миром и с выпивкой. Пришел он лишь с одним спутником – высоким жилистым парсом с длинными вислыми усами и таким же длинным воинским чубом на бритой смуглой голове. Оба без кольчуг, безоружные, в широких длинных рубашках на широкие штаны. И в туфлях на босу ногу. По-домашнему. Безобидно.

– Садись, раз пришел, Тахир. – И нерегиль махнул, чтобы гостям подтащили к костру ковер.

– Я пришел выпить за твое здоровье, – без обиняков начал парс, усевшись и выставив перед собой кувшин. – И попросить прощения за то, что сказал вечером. Да буду я жертвой за тебя, Тарик, ты спас мне жизнь, и я должен тебе – отныне и до самой смерти.

Блеснув перстнями-печатками на тонких смуглых пальцах, ибн аль-Хусайн приложил руку к груди и склонил голову.

– Я принимаю твои извинения, Тахир, – так же коротко ответил нерегиль.

Парс стал разливать по пиалам.

– Набид , – усмехнулся он прозрачной светлой струйке, пускавшей веселые пузырьки на дне посудин.

– Финиковое вино, – пояснил Намайо остальным.

– Почему вы не делаете вина из винограда? – подивился Нуаду.

– Набид играет в чаше, а потом в голове, – засмеялся Тахир и залпом опрокинул пиалу.

Вино и впрямь оказалось приятным на вкус – умеренно-сладким и освежающим.

– Рассказывают, что халиф Харун ар-Рашид лишь единожды выказал опьянение набидом – когда не смог написать ответные стихи своей любимой невольнице. Та упрекнула его за невежливость, и халифу пришлось позвать Абу Нуваса, дабы тот составил ответные бейты, – покивал Тахир в свою пустую чашку.

– Это очень интересно, о Абу Сулейман, – вежливо сказал Тарег, вертя между пальцев свою пиалу. – Но ты же не дворцовые сплетни нам пришел пересказывать. Говори, что хотел сказать, я не обижусь.

Парс смущенно хмыкнул, опасливо покосившись в ответ:

– Ты и вправду читаешь мысли, о самийа!

– Читаю, – честно признался Тарег.

– Тогда скажу как есть, – посерьезнел Тахир и отставил пиалу. – Я полагаю, что ты действуешь неверно. Ты ждешь, когда карматы предпримут действия – и отвечаешь. Ты как хвост, а с их численным преимуществом и с нашими потерями нужно быть головой.

– Навяжи врагу свою тактику – и получишь преимущество в стратегии, – пробормотал Меамори по-аураннски у нерегиля за спиной.

– Что? – переспросил Тахир.

– Но-Нейи перевел на свой язык твои слова, о Тахир, – серьезно отозвался нерегиль. – Прямо перед твоим приходом Меамори говорил то же самое – но по-аураннски. «Не будь хвостом, будь головой» – хорошее выражение. И меткое.

– Не моё, – честно признался Тахир. – Дед написал. В трактате по военному искусству.

– Твой дед был мудрым человеком и умелым полководцем, – кивнул нерегиль. – Он знал, что говорил. Что ты предлагаешь?

– Нам нужно уничтожить тяжелую кавалерию, – четко проговорил парс. – Уже второй день она высовывается, как железная клешня, и берет нас за горло.

– Согласен, – снова кивнул Тарик. – И как же ты хочешь осуществить свое намерение, о Тахир?

В ответ парс хмыкнул:

– Как бы ни хотел, ты меня все равно не послушаешь. Потому что ты мне не веришь. Не доверяешь. И считаешь врагом.

Тарик слабо улыбнулся и взъерошил волосы.

– Так что ничего я тебе предлагать не буду, – хлопнул по коленям Тахир. – Но скажу вот что: сегодня многие погибли. Нас очень мало – по сравнению с ними. Нужно атаковать. По всему строю. Если в такую атаку пойдут карматы – перекинут наши порядки.

– Согласен, – коротко кивнул Тарег.

– Так вот, с тяжелыми лошадями управляйся, как решишь, – внятно – для всех – выговорил парс. – А пехоту я вперед двину – чтобы у врагов прибавилось работы. И убавилось времени глядеть назад – что там поделывает их конница.

– Хорошие слова, о Тахир, – тихо откликнулся нерегиль.

Парс еще раз кивнул, снова хлопнул себя по коленям – ну все, мол, что тут еще скажешь, – подхватил кувшин и встал:

– Оставайся с миром…

– Ты тоже, – уже глубоко из собственных мыслей отозвался нерегиль.

Некоторое время все сидели очень тихо. Тарег, не мигая, глядел в пламя костра. Потом встряхнул головой и обернулся к Меамори:

– Так. Ну и что за приятную неожиданность ты припас для меня?

Аураннец расплылся в совершенно кошачьей улыбке:

– Ты не поверишь, князь! У нас – перебежчик!

– Да ты что? – усмехнулся Тарег. – Давай сюда этого храбреца, Меамори.

– Не храбреца, – приглашающе помахивая рукой своим воинам, продолжил радоваться аураннец. – Истового богомольца и глубоко верующего человека.

– Я люблю таких, – покивал Тарег.

– Уверовал прямо на поле боя – вот как бывает, – пояснил Меамори. – Прям закричал: я уверовал! Ведите, ведите меня к вашему предводителю, я раскаялся в своих заблуждениях и обратился к истине, а в доказательство сослужу вам службу прям в дружбу!