Ксения Медведевич - Кладезь бездны

Мастер Вэй Юй щурил на солнце узенькие глазки и улыбался в сторону стен Хаджара. А как же, теперь взять чуть ниже, и пролом будет на высоте человеческого роста. Манджаник поменьше – тот, что собирали при штурме Хисн-аль-Бара, – бил по северным воротам карматской столицы. Две метательные машины-аррада обстреливали камнями верх стен, то и дело сбивая кого-то из защитников. Пыль и каменные осколки взметывались фонтанами, все орали: кто от боли, кто от радости.

Штурм, кстати, начался с того, что под одобрительные возгласы верующих через стену в Хаджар перебросили всех пойманных карматских лазутчиков. Тарик лично распорядился, ага.

Абид крутился поблизости. Наутро он выполз из шатра, где ночевал вместе с почтенным муллой, и решил, что все-таки нуждается в серебре госпожи Нум. И теперь, пересилив страх перед нерегилем, бедуин подлез прямо к смоленым треногам, на которых лежала мачта осадной машины.

Тех, кого через стену кидали, ему было почему-то жалко. Они так орали, пока летели, – долго, пронзительно. И когда протяжный крик замолкал, Абиду становилось не по себе – хотя звука удара он не слышал, конечно, за таким-то шумом вокруг себя.

Тарик – кстати, в обычной своей черной джуббе, – гарцевал у всех на виду, размахивая плеткой и выкрикивая оскорбления. Карматы со стен отвечали тем же, даже успели небольшую аррада наладить, закидав веером камней носящихся у самого вала джунгар. Потом карматский камнемет разнесли в щепки здоровенным булыжником, который пустил манджаник.

А потом Абиду знакомый гулямчонок шепнул, что, мол, большое орудие под западными башнями собирают, – и они рванули туда. И вовремя, слава Всевышнему, ибо карматы пошли из северных ворот на вылазку и порубали несметное число народу. Манджаник хотели спалить, но не сумели, пара зажигательных стрел в него вонзилась, но их быстро потушили. Хорошо, что его, Абида, там не было – затоптали бы.

Так что сейчас юноша прыгал от радости рядом с малым манджаником. Мачта орудия тренькнула, как огромная струна, и с натужным скрипом взмыла вверх – шшшшууу-уух!..

Бабах!.. Пролом брызнул камнями и пылью, все снова запрыгали, и тут Абида дернули за полу бурнуса:

– Эй-эй, молодой господин, эй!

Мордашка гулямчонка пошла черными разводами от пота и пыли, помады на губах почти не осталось. Абид на всякий случай выдернул одежду из пальчиков с накрашенными ногтями: мало ли, что люди подумают, говорят, в городах таких мальчиков называют бириш и берут в харимы! Тьфу, гадость! В стойбищах за такое забивали камнями! Чего только не придумают люди в городах!

– Чего тебе? – прокричал Абид сквозь вопли, скрип и грохот.

– В ворота! В ворота прорвались! – радостно заорал малец. – Наши вошли в город! Господин Ястреб возглавил атаку!

Абид искренне заметался: куда бежать? В город? Или все-таки в лагерь к госпоже Нум с известиями? Или все-таки в город? За известия из города ведь больше заплатят! Но в городе – там же страшно! Но ведь и заплатят больше!

А потом его осенило:

– Слышь, ты! Как тебя?

– Али!

А что, какое еще имя могло быть у мальчишки-невольника из Ханатты? Их так пачками называли, когда начинали распродавать караван…

– Слышь, Али! Ты, это, давай в город! Я тебе дам аж два дирхема!

Гулямчонок просиял.

– А потом дуй в лагерь! А я – сразу к госпоже!

– Дирхем сейчас! – пискнул мелкий наглец и даже протянул ручку ковшиком.

Абид плюнул и, стараясь не касаться накрашенных ногтей, спихнул в потную ладошку монету. И со всех ног, так, что бурнус развевался крыльями, побежал в главный лагерь: госпожа Нум наверняка заждалась от него известий.

– …Берегись! Берегись! Лезе-ееееет!..

Дэв и вправду лез – напролом. И размахивал здоровенной дубиной. Его отпихивали кольями – выломали в соседнем дворе из загородки птичника, – а дэв лупасил дубиной и ломал палки, как прутики.

И ревел, ревел, натужно и хрипло. Хунайн думал, что пора и оглохнуть, хоть уши отдохнут.

Чудище размахнулось, и на каида навалились отпрянувшие от удара. Рев, треск.

– Пихай его, пихай!..

Дэв перегораживал узкий проулок между слепыми толстыми заборами. Глина уже обвалилась, открывая пятна тростниковой обрешетки: чудище долбило по чему ни попадя, дувалам тоже изрядно досталось.

Сзади раздался тоненький визг – и следом вопль ужаса. Орал Рафик. Хунайн с трудом развернулся в общей свалке: дэв ревел и пер, строй перед ним смешался, и люди глупо барахтались тесной толпой, – и посмотрел назад.

С крыши на кого-то прыгнула гула. Когтя кольчужный загривок воина, она вертелась вместе с орущим человеком, подвывала и разевала красный зубастый рот. Кто-то изловчился и треснул булавой по плоской серой башке. Гула утробно хрюкнула и обмякла.

– Навались! На колья навались!..

В проулок с гулким топотом ворвались конные – джунгары, из «диких», в малахаях и перетянутых кожаными лентами ватных халатах. Завидев дэва, степняки придержали лошадок и взялись за луки.

Джунгары задорно визжали, тренькала спускаемая тетива. Дэв мгновенно стал похож на ветку сосны – отовсюду в нем торчали стрелы-иголки. В правый глаз легло сразу две. С глохнущим стоном чудище осело наземь. Степняки нетерпеливо покрикивали: вперед, мол, вперед, чего встали, вперед!

О Всевышний, когда ж это кончится… Сколько еще и куда идти?

Четвертый дэв на их пути, а гул они и считать бросили. Людей тоже достаточно попалось – в хороших длинных кольчугах, даже в двойных шли сукины дети, откуда у них столько денег, у этих карматов, семьсот дирхам кольчуга стоит, у Хунайна сроду столько не было, вон панцирь кожаный только с пластинами…

В просвете переулка появился конный знаменосец – парс, не иначе, конь в тяжелой чешуйчатой попоне- муджаффаф . Флаг на копье оказался радостно зеленым. Странно, зеленых флагов среди сигнальных Хунайн не помнил. Джунгары заорали на разные голоса, зашикали стрелы, конь под знаменосцем попятился, кивая башкой в железном налобнике. Что за?..

В переулок между стенами дувалов и стременами парса протискивались люди – о Всевышний, это ж карматы, и парс никакой не парс, вон у них зеленые тюрбаны поверх шлемов наверчены…

– За щиты! – проорал – в который раз! – Хунайн команду своему изрядно поредевшему отряду.

Перед штурмом ему дали под начало двадцать три человека. Сейчас за ним шла едва ли половина.

Зеленоголовые орали и размахивали мечами, топала коняга, она ж нас подавит, скотина, не хуже дэва…

Джунгары спешивались и разбирали уцелевшие колья.

– За щиты! Прикрыть лучников! – крикнул Хунайн.

Когда ж это кончится… Сколько и куда им идти по этим проулкам и улочкам…

Главный лагерь, полдень