Владимир Маягин - Три Меченосца

– Ты предлагаешь, чтобы я отправил навстречу врагу смертников и отрезал им путь к отступлению? Как я могу такое сделать?

– Никого оправлять не надо, – сказал Ноккагар. – Они пойдут за королем, пойдут за тобой хоть в самое пекло Старого Солнца.

Алморкад замолчал на время.

– Я поведу их в бой, если так будет нужно, – произнес он. – Но не разумнее ли сохранить жизни воинов, закрепившись в стенах Рамэнии?

– В стенах? В каких стенах? – Ноккагар многозначительно окинул взором уничтоженные башни и укрепления твердыни. – К тому же, нас достаточно много, чтобы принять открытый бой. Неразумно сидеть в осаде с таким количеством воинов внутри. Я уже говорил тебе, что, если враги возьмут крепость в кольцо, выйти мы уже вряд ли сможем, и тогда твари Мрака отправят огромную часть полчищ в Великий Эфтур. Этого нельзя допустить.

– Наверное, ты прав, Ноккагар. Что ж, мы будем биться, и путь к отступлению нам не нужен, ибо отступать уже некуда. У нас лишь одна дорога – та, что ведет на поле брани.

Солнца в этот день эрварейны не увидели. Чернеющее на глазах небо вещало, что в скором времени все решится. После полудня по приказанию короля Алморкада все женщины, дети и старики покинули полуразрушенную крепость и в сопровождении нескольких военных отрядов отправились на север в Великий Эфтур. Правительница Рамэнии Нэвилиарат наотрез отказалась оставлять свой дом, невзирая на все убеждения Алморкада, и заявила о решении принимать участие в битве. «Хорош ли тот правитель, который бежит из стен вверенного ему города?» – говорила она.

Властители стран Гэмдровса собирали знамена на равнинах Мотвэля. Седовласый Алнайта и молодой Врантур уже начали смотр своих воинов, которые колоннами выстроились по направлению к мосту. К знамени золотой звезды стекались многочисленные полки Заморья; Эривейх непрестанно отдавал громкие приказания каждому вновь прибывающему строю.

Из-под сломанной арки ворот Рамэнии неспешной вереницей двигались маги. Ноккагар не досчитался одного тригорца. Вирридон пропал. Но его не беспокоило это. Исчезнувший маг предупреждал его, что уедет. Ноккагар не понимал, что творилось с ним, но и не хотел пытаться понять это сейчас.

На другом берегу реки по велению Алморкада ставились лагерные шатры. Там руководил Горм. Владыка морян выглядел не хуже чем до боя с афройнцами, свои раны он скрыл под кольчугой. Все его воины уже были с ним. Там же был Гихдолт вместе с остальными горцами Драконьего Перевала. Лагерь рос на глазах.

Очень скоро у Красной Реки построилось и конное воинство Эфоссора под началом Алморкада. Стража Рамэнии собралась отдельным строем с Нэвилиарат во главе. Облаченная в доспехи правительница сидела верхом на белоснежном жеребце в ожидании приказов короля.

К вечеру огромный военный лагерь сил Света разбился на южном побережье реки. Повсюду были расставлены дозоры. У самого берега наладчики Рамэнии устанавливали вывезенные из крепости камнеметы.

А вскоре и дело, о котором просил магов Алморкад, было сделано. Прикосновения нескольких посохов Тригорья пустили трещины по всей поверхности моста, каменная кладка зашевелилась и стала осыпаться. В конце концов ослабшее сооружение с грохотом рухнуло в воды реки Доласкэн, и она навеки поглотила его обломки. Южный проход в пределы королевства был теперь закрыт. Мужи Рамэнии со страхом смотрели на содеянное магами. Всю свою жизнь они знали этот мост, и вот – его больше нет. А родное королевство стало будто недосягаемым: они видели его, но ступить на его землю было теперь невозможно.

Однако каждый понимал, что отсутствие переправы станет залогом хоть какой-то безопасности для жен и детей, которые ушли в Великий Эфтур. Посему решение короля все сочли правильным.

Похожие на руины очертания Рамэнии мрачным видом угнетали людей. Но то, что виделось на юге, было еще менее приятно. Зло приближалось с каждым часом.

Новый день с утра и до позднего вечера также прошел в подготовке к предстоящей встрече врага. Тяжелая туча нависала уже над головами, застилая половину небосвода. Властители собрались на совет в большом шатре и долгое время обсуждали военные дела, отдавали распоряжения полководцам и военачальникам. Надежды на помощь из Антшины угасали: лишь молчание приносил ветер востока. Ночью начался сильный ливень. Его холодные крупные капли с монотонным шумом разбивались о твердую почву, стучали по доспехам и шлемам дозорных, реками стекали с шатров.

Роковой час настал ранним утром следующих суток. Маги предвидели это, и войска выстроились боевыми порядками еще до предполагаемого восхода.

Дождь и не думал кончаться. Копыта лошадей вязли в размытой земле. А сама земля дрожала и гудела все сильнее. Звук этот повергал многих в ужас. Но все стояли, хоть страх перед неизвестностью нещадно сдавливал сердца. И вдруг на какое-то время все стихло.

Ноккагар усиленно всматривался в южную сторону. Волосы мокрой бороды слиплись, а мантия отяжелела от дождя, но он не думал ни о мокрой одежде, ни о холоде, что пробирал до самых костей. Через завесу дождя он увидел, как над гребнем взгорий возникла большая сгорбленная фигура. Она была довольно далеко, но то был явно малфрун. Он стоял на вершине гребня с видом победителя. Маг словно почувствовал его взгляд, который буквально впился в ряды защитников Гэмдровса. «Где же Колдуны Дардола? – подумал Ноккагар. – Почему не они ведут войска?»

Волшебник Тригорья тревожился, потому что отсутствие колдунов могло означать только одно: у них другие дела. И если Дардол не отправил их сюда, значит их задача – найти Трех Меченосцев. Этого и боялся Ноккагар. Одно лишь успокаивало его: Избранным как-то удалось бежать из плена.

Алморкад сидел верхом на коне. Эмблема в виде корабля на синем фоне сияла на его щите. Взор короля был направлен на врага.

– Они пришли! – провозгласил он. – Трубите в горн! Встретим этих тварей как подобает!

– Приготовить камнеметы! – раздался женский голос.

Это была Нэвилиарат. Правительница Рамэнии верхом ехала между рядов и колонн в сторону метательных орудий, что были выставлены в тылу строя.

Барабаны темных полчищ загрохотали впереди подобно раскатам грома.

Дождь лил с ужасной силой. Тяжелорукий бежал в размеренном темпе. Бег не утомлял его, а прохлада ливня придавала ему сил. Его копытоподобные ноги крепко врезались в землю, полную слякоти. На поясе висела большая секира. Ее лезвие, выкрашенное подтеками запекшейся крови, почти отмылось. Черные Руны вдоль всей рукояти придавали оружию ужасающий вид. Шлем оставлял открытыми лишь клыкастую пасть фрэга и горящие глаза. Из надлобья торчал обломленный рог.