Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй

– Да, воевода. Мы перехватили гонца из Карелы в Славен.

Это уже было интересно.

– И где же он?

– Мы его отпустили. Пусть едет к своим…

– Не понял, – строго сказал воевода. – Это что за война у нас такая пошла. То ты Белоуса отпускаешь. Теперь другого гонца. Когда такое становится правилом, мне это перестает нравиться. Запомни это, Волынец!

– Мы узнали все, что он собирается сказать своим соплеменникам. И решили, что они должны это узнать. Когда посылали гонца, в Кареле еще не знали, что Славен сгорел. Но гонец по дороге встретился с Белоусом, и узнал от него новость. Оба они – вестники печали…

– Два вестника печали? – не понял воевода. – Две печали, встреченные на одной дороге, уже не к беде, а к большим переменам. Так когда-то князь Войномир говорил. Правда, по другому случаю. Но, наверное, и словен тоже большие перемены ждут. Не знаю только, в какую стороне они словен поведут. Но перемены будут непременно. Так говорил князь Войномир. А он редко ошибался. Ладно… Не о том я… И что за новости привез гонец словенам?

Волынец прокашлялся, прочищая горло перед важным сообщением.

– Новости и для нас в чем-то не слишком радостные. Княжич Вадимир возглавил отцовские полки, когда сам Буривой не мог сесть в седло из-за болезни. Он, тихоня, от которого такой прыти не ждали, захватил и сжег крепостицу Воробьиный чих, а потом, буквально через час, в пух и прах разбил в поле большой полк князя Астараты. Сам Астарата закрылся в Заломовой с остатками своего полка, и не может носа высунуть, хотя осаду словене не устроили, и сразу после победы в поле отступили.

– Вадимир поступил, как неопытный мальчишка. Астарате повезло, что не сам Буривой вел полки в сечу. Буривой не отошел бы. И мы остались бы без Заломовой.

– Вадимир не мог поступить иначе. Он был убит в самом конце битвы. Стрела, как говорят, попала ему в позвоночник. И, как только Буривою доложили о смерти младшего сына, старый князь умер сам. И теперь княжество словен осталось без князя. Конечно, есть еще Гостомысл, но когда он вернется – не знает никто.

– Гостомысл, если вообще вернется, то очень не скоро. А перемены, о которых я говорил… Вот они… И столицы княжества больше нет. И князя собственного нет. Все требует больших перемен. И они будут вскоре. Что еще?

– Мы отпустили гонца, потому что это сообщение будет для словен сильным ударом. И сломит любую их волю к сопротивлению, если таковая еще есть.

Славер задумался.

– Да. Вы поступили, пожалуй, верно. И хорошо, что так поторопились сообщить мне вести. Для меня это сейчас очень важно. Я сейчас отправляюсь к Здравеню. Как только вернусь, будем готовиться выступать в дальний поход. Нас вытребовал к себе на остров Буян наш князь Войномир. Князь бодричей Годослав, родной дядя Войномира, поставил его правителем в Арконе на Буяне. И князю нужны верные люди. Он написал мне, чтобы я быстрее прибыл с полком. Предупреди людей, чтобы готовились. И вот еще что… У нас в первой сотне сотник у ворот Славена погиб… Знаешь?

– Слышал.

– В первой сотне знаешь кого?

– Здороваюсь порой, не боле…

– Думал я, сотника пусть сам Войномир ставит. Его это дело. Да дорога впереди долгая, опасная. Если тебя поставлю. Как думаешь?

Решение пришло неожиданно для самого воеводы. Он раньше не думал об этом, Просто вдруг понял, что есть подходящий человек. И сразу предложил, не откладывая дела в задний карман. Однако молодой вой, никогда даже десятником не бывший, ничуть не смутился, словно считал такое назначение естественным.

– Нам бы припас на дорогу. Питание, фураж для коней, оружие, стрелы стрельцам…

Он сразу начал говорить за сотника, словно он уже давно вступил в эту должность, и знает все тонкости службы. Это Славеру понравилось.

– Я попрошу из городских запасов. Не дадут, будем сами снаряжаться.

Славеру как раз подвели коня. Ухватившись двумя руками за переднюю луку, он легко запрыгнул в седло, показав, что ему, несмотря на возраст, еще свободно дается ношение доспеха. И сразу тронул коня пятками, выезжая в ворота, которые не успели закрыть за дозором. Ехал воевода не быстро. Даже пешие горожане обгоняли его на улицах города. А Славер глубоко задумался, соображая, как лучше передать новости князю Здравеню. И решил, что самым лучшим будет, если он приедет в княжеский терем вместе с посадником Ворошилой. Ворошила не самый близкий к воеводе человек, тем не менее, он понимает доводы разума даже лучше, чем сам князь Здравень, и уж, несравненно лучше, чем воевода Русы Блажен, который, как Славеру уже докладывали, просто рвет и мечет в своем доме, гоняет слуг из угла в угол. И все только потому, что не он сжег Славен, а воевода из Бьярмии. Воевода Блажен тоже входит в посадский совет. И он будет там одним из главных противников Славера. Но Блажена недолюбливает посадник Ворошила. И, в этом случае, Ворошила полностью будет на стороне Славера. А до совета следует еще и со Здравенем поговорить. Может, удастся все с князем напрямую решить. Но и у князя нужна будет поддержка посадника Ворошилы.

Повернув в боковую улицу, чтобы заехать сначала к Ворошиле, Славер чуть не столкнулся с конем, впряженным в крытые сани. Сани воевода узнал сразу. Да и как не узнать, если еще накануне сам в этих же санях ездил. Правда, тогда лошадь была другой, для городской поездки посадник лошадь сменил – эта была красивой, но более слабой даже внешне. Ворошила куда-то выехал. Всадник и сани остановились.

– Куда направился, воевода? – поинтересовался посадник, не покидая нагретое место.

– Сначала к тебе. Хотел важные новости передать. Потом думал с тобой вместе к князю Здравеню двинуться. Ты сумеешь этими новостями распорядиться правильней, чем я.

– А я как раз к князю направляюсь. Прислал за мной человека. Садись что ли в сани, поделись новостями. Ей, там, прими коня у воеводы…

С задков саней спрыгнул дворовый человек Ворошилы, и принял у Славера повод. Но сам в седло не вскочил, предпочитая привязать повод к саням. Что с дворового человека взять – это не вой, который желает каждого хорошего коня под собой опробовать…

Отряд де Брюера на две трети состоял из тяжелой конницы, частично рыцарской, частично просто солдатской. Но у франков было так заведено, что и пехота должна была при необходимости быстро перемещаться, тем более, совершая погоню за противником, и потому пехота имела коней, которых сейчас привязали на опушке леса. Пехота в центре, уже выстроившаяся в четыре плотных ряда, хорошо отработанным маневром расступилась, желая пропустить конницу для нанесения таранного копейного удара, чтобы потом побежать вслед за конницей, и вступить в схватку с гонимыми ваграми. Так было всегда, так франки привыкли воевать во всех странах Европы, которые ничего не могли им противопоставить. О присутствии сотни стрельцов далекого словенского племени де Брюер не подозревал, а граф Оливье не предупредил его. Де Брюер сам имел в своем распоряжении два десятка лучников, которые, впрочем, еще не стреляли из-за дистанции, которая являлась запредельной для франкского лука.