Илья Павлов - Другая жизнь

– Послушайте, уважаемый, но вы же говорите невозможные вещи. Как можно плевать на власть благородного сословия, – мой собеседник тоже принял чересчур, – так же было испокон веков. Власть баронов, как скрепляющая сила страны.

– Да чушь вы говорите, уважаемый, – и чего мне спорить… ладно, деньги за работу заплатил, и хорошо, – нет никакой благородной власти. Все принадлежит сильным. Если сила у барона, он прав. А если сила у обычного человека, то он прав.

– Я не понимаю вас, уважаемый.

– Чего тут понимать… – Я обернулся к соседнему столу. – Эй, ты! Да, ты, усатый. Достал своим ржанием. Вышел отсюда живо – и десять кругов вокруг дома бегом, потом обратно зайдешь.

Все окрестные столы притихли. Так, у меня трое, там семеро. И еще человек десять. Но нас-то уже знают. И меня знают. Я вспомнил позавчерашний день…

– Пленных не брать! – ору со стены, окружающей подворье. Отбиваю арбалетную стрелу и прыгаю вниз, в гущу драки. Тебе – в глаз клинком, а тебе – просто ногой. Думаешь, что повезло? Нет, не глядя, колю за спину: хрип и бульканье. А ты чего орешь? Вот, без головы много не поорешь. Поднимаю ее на острие меча: кому? На, подержи… зря взял, падай, ты уже мертвый. Кто там следующий?

…Стряхнул оцепенение. Усатый, по-видимому, все прочитал по моим глазам. По какому из них, интересно? Выскочил за дверь.

– Вот видите, уважаемый. Не надо быть бароном, чтобы люди вас слушались.

Зря я это. Тише надо себя вести. Корронна рядом. А значит, и соглядатаи есть, а как не быть. Есть. И будут есть.

Зря я это, зря… Назавтра подошли все семеро от соседнего стола. Усатый шел впереди.

– Глаз… извините: уважаемый…

– Что хотели?

– Вам люди не нужны?

– Это которые вокруг домов бегают? Ладно-ладно, не обижайся, настроение вчера было плохое. Люди, говоришь… Так у меня знаешь как – один раз сказал, и все побежали, – и я обернулся к своим. Бык покивал бритой головой, а Рух показал остатки зубов.

– Мы знаем, – усатый тоже кивнул, – мы согласны. Вы, уважаемый, командир хороший. С вами хотим.

– Хорошо. Придете вот сюда.

А надо мне это? Десять человек? Если бы сотня… А она-то зачем?

5 зимнего угря 319 года. Полночь. Центральная провинция. Сержант

Почему он? А ты бы видел… Он отряд и сохранил. Старшой. Что? Нет, башня – она до этого была. Это позже. Чего рассказывать… Стыдно.

Старшина в бреду лежит, у Второго две стрелы в груди, еле дышит. Несколько молодых сбежало. Куда, куда… В лес, поверишь? Когда еще можно было. Лесок там, вдали, ласково чернел, а вокруг… задница. Прижали нас. Городок-то – дунь, плюнь. Одна улица, ворот почти нет. Граф тамошний, сука, всем, оказывается, должен. Еще какую-то бабу у местного барона стащил. А мы между ними всеми. Ну как обычно.

Правда, раньше Старшина таких подлянок избегал. Чувствовал старой отмороженной … интуицией. А тут уж, видно, совсем больным был. Не понял. И что «что»?…

Донжон развалившийся, мост на ту сторону сгорел, одни головешки из воды торчат. Граф этот и поджег, когда сбежал. А тот берег далеко. А в ворота все местное отребье ломится, что жениха, у которого невесту украли, поддерживает. И сам женишок во главе. И понятно, что продержимся мы тут полчаса, а потом порвут.

И все смотрят. Куда, куда… То на Старшину, то на Второго, а те еле дышат. То на меня. А я ни бе ни ме, в ступор впал. Бывал же в переделках и покруче этой, а тут как молокосос какой-то. Что делать, не знаю.

Все опять глазами по сторонам рыщут. То на речку, то на ворота, а в них уже человек сорок лезет. И что «что»? Все уже думают, что надо тяжелораненых бросать, чего уж никогда не было… ну почти никогда – и вплавь. И понятно, что доплывет половина, а тех, кто доплывет, на той стороне догонят и…

И солнышко так хорошо греет. И конец отряду. Или умирать, или без чести и совести по дорогам всю оставшуюся позорную жизнь болтаться. И все стоят, кто еще может, со своими котомками в руках вокруг этих двух телег, где раненые лежат стонут и вещи отрядные. Лучше мне было в мор сдохнуть: не думал, что доживу до такого позора.

Смотрим, Старшой вещи в угол швырнул. В самую грязь. Да. А он ведь их обычно даже на землю не ставил – повесит куда-нибудь, ну или на бревно. Есть у него такой обычай, привычка. А тут – хрясть об стенку! Шлем надел с пером, меч свой вытащил, тот самый, и ножны красивые с пояса срезал, и их тоже под ноги бросил.

И говорит: «Хороший день, чтоб умереть человеком, а не крысой жить». И поет нашу: «Без домов, без могил…»

Взял и вышел на площадь перед воротами, а те уже трещат. И видно, как пыль столбом в солнечных лучах пляшет между досками. А он встал перед всем этим, меч на плече… да-да, это оттуда – наша стойка идиотская. И ни махнуть как следует, ни закрыться, а ведь как на народ действует – все столбенеют от такой наглости. Не знают, чего ждать. Это он потом мне объяснил. Мудреные такие слова… эффект неожиданности – во как. Мы теперь самый эрудированный отряд, тоже его слово.

Это сейчас. А тогда – одни эмоции. Страх, ужас и мрак душевный. С одной стороны. А с другой, хоть кто-то по уставу действует. Хотя какой к черту устав… Стоит со своим мечом, и что-то мурлычет под нос. А мы и так ему все должны по одной жизни. Ну после башни, да. Не рассказать, не умею. Это он, когда в настроении, или почитает что-нибудь, а чаще сам расскажет так, что плакать или смеяться хочется. Умеет. «Про благородного дона Римату и простолюдинку Кору» слышал? Нет? Спроси вон Лису, наизусть ведь знает, а все равно его просит рассказать. И ведь для каждого найдет что. Кому про любовь, кому про шальные деньги, Братьям вон про легендарную драконью кровь; кому что нравится. Мне? И мне. Про лазурные моря, белых чаек, паруса и абордажи. Сам не видел. Но хочу.

Ладно, про что мы там…

Ворота трещат, оттуда брань площадная и обещания нас на этих воротах перевешать. И судя по голосам, сейчас так и сделают. А он стоит. Мечом помахал, взял и черту перед собой провел, и снова меч на плечо положил. Все понятно: мол, тут стою и тут умирать буду. И на нас даже не оглянулся ни разу. Да.

Братья, кабаны здоровые, переглянулись, заржали оба. Они и так все время за ним, как нитка за иголкой. Фартовый он, говорят. С ним, мол, интересно. Вечно в какую-нибудь заваруху попадает. И главное, выпутывается. А им того и надо. Мечами помахать, да чтоб еще кто-то сказал, где это сделать. Нет, они за ним до башни еще. Было там дело…

Короче, они бы как раз и убежали, если бы захотели, быки такие… да ты сам знаешь. А они заржали, обрезали ножны, как он, и встали у него по бокам чуть сзади.

Ножны зачем бросил? Я тоже у него потом спрашивал. А он в шутку, как всегда: плохие, мол, колются, думать мешают. Думать. Не драться, не бегать, а думать. Мы и раньше-то, при Старшине, семь раз померяем, один раз меч достанем. А сейчас главное оружие – инфор… тьфу, знания, в общем. Знания о людях, слухи, отношения между начальниками и прочее. Кому кто дорогу перешел, у кого зуб на соседа вырос. Кто с деньгами, кто в долгах. Кто в авторитете, а кто от долговой тюрьмы бегает. Чтобы опять в немытое место судьбы не попасть. Вот, скоро все в отряде будем благородным слогом изъясняться. Брани ведь не стало. Ну ты знаешь. Он, да. Про суслика чумного, главное теперь наше ругательство, Лису расспроси, она расскажет.